Философские проблемы развития и применения нанотехнологий

Не менее существенной является проблема техногенной цивилизации, связанная с развитием нанотехнологии, которая заключается в культурной идентификации человека при открывающейся перспективе слияния с машиной. Это – проблема определения технологических границ, за которыми исчезает человеческий способ существования и сама человечность как культурная ценность.

Социокультурные перспективы развития нанотехнологии, проявляющиеся в формировании нового образа жизни, феномене «практического бессмертия» и кардинальном изменении смысла человеческой жизни. Данные перспективы, обусловленные развитием нанотехнологии, выявляются на основе теории информационного общества и ментального кластера нанотехнологии. Эти концептуально-методологические основы позволяют спрогнозировать некоторые возможные изменения в образе жизни человека, вызванные дальнейшим развитием нанотехнологии.

Доступность нейроинтерфейсов на базе нанотехнологий приведет к объединению человека и машин на качественно новом уровне. Изменится степень виртуализации сознания людей и социальных отношений, проникновение виртуальных технологий в чувственность человека создаст ситуацию гибридной реальности, когда коммуникация приведет к стиранию грани между виртуальной личностью человека и ее физической локализованностью в теле. Однако виртуальный мир социальных сетей ведет к эгоцентризму и поглощенности самим собой, своими мыслями, и это влечет за собой утрату связи индивида с реальным миром. Поэтому можно говорить о смене пространственных представлений о физических границах общения и идентификации. Данное изменение коснется статуса присутствия человека в среде коммуникации, когда присутствие станет осознаваться одновременно как реальное и виртуальное, что представляет собою совершенно новый феномен человеческого существования (пока эта граница существует весьма четко).

Возможность создания искусственного тела при помощи нанотехнологии делает актуальной проблему практического бессмертия и восстановления идеи невозможности встречи со смертью: человек будет использовать нанороботов в своем теле, чтобы не иметь болезней и оставаться здоровым бесконечно долго. Это будет означать обретение практического индивидуального бессмертия, что означает осознание ошибочности некоторых природных процессов и их нежелательности для человека. Сама смерть начинает пониматься как обратимый процесс клеточного повреждения, который может быть устранено с помощью молекулярного ремонта, осуществляемого нанороботами, причем примером служат существующие в природе ремонтные системы ДНК. Развитие нанотехнологии (и технологии вообще) оказывает влияние на мировоззрение, а через него и на сам смысл человеческой жизни как «вечную» мировоззренческую проблему. Нанотехнология предлагает человеку практическое бессмертие, что в немалой степени изменяет смысл человеческой жизни.

Феномен практического бессмертия обусловлен тем, что информационные технологии и нанотехнологии меняют также представления о времени и пространстве на уровне самосознания культуры. Практическое бессмертие есть разрыв биологического времени, уход от цикличности и отказ от смерти. Нанороботы, ремонтирующие ДНК, останавливают биологическое время в текущем физическом. Поэтому человек оказывается уже не виртуально, а реально присутствующим в этом разрыве между остановленным биологическим и текущим физическим временем. Это изменит образ жизни человека, поставив его в зависимость от технологических процедур ремонта и восстановления тела. Но такое бессмертие может быть использовано как инструмент власти. Отлучение от бессмертия и отказ в доступе к бессмертию станут новым инструментом манипулирования человеком. Страх потери бессмертия или отказа доступа к нему прочно укоренится в новой культуре, заменив собой страх смерти. Общим культурным последствием наномедицины станет «секуляризация вечности» в общественном сознании, связанная с радикальным увеличением продолжительности жизни и отделением биологического старения от социальной смерти.

Ценностный пласт мировоззрения предполагает потребности человека в информационном обществе. Комфорт и мобильность, являясь ценностями мультимедийной (виртуальной) культуры, предполагают увеличение эффективности и качества жизни. Эти ценности также предполагают индивидуализм и идею личности, связанную с практическим отношением к длительности жизни, ее качеству, отношением к смерти как чему-то противному сущности человека. Мобильность и эффективность предполагают понимание человека как деятельного и творящего существа. Потребность в эффективности и мобильности влечет за собой фундаментальную потребность информационного общества – минимизацию. Именно эта потребность явилась доминирующей для возникновения нанотехнологии. Одной из причин необходимости смены технологической парадигмы микротехнологии является сильное усложнение технологического процесса, что очень напоминает сильное усложнение теории в науке при столкновении ее с многочисленными фактами, не поддающимися описанию этой теории.

Итак, проблема дальнейшего развития нанотехнологий в значительной степени является мировоззренческой проблемой: возможно, что мы стоим на пороге новой цивилизации. В соответствии с рассмотренными нами онтологическими, теоретико-познавательными и социально-философскими аспектами мы можем заключить, что культурные установки этой цивилизации должны отличаться беспрецедентной конструктивностью (ориентацией на конструктивность и ответственностью за нее), антропностью (тенденция, когда человек сам становится предметом производства, продолжится), релятивностью и мировоззренческим горизонтом.

Без всякого преувеличения можно сказать, что нанотехнологии – это путь к созданию новой цивилизации с присущими ей новым набором ценностей и идеалов. Согласно прогнозам многих исследователей, именно развитие нанотехнологий определит облик XXI века, подобно тому, как открытие атомной энергии, изобретение лазера и транзистора определило облик XX столетия. Важно иметь в виду, что нанотехнологии должны рассматриваться не только (и не столько) в качестве еще одной из высоких технологий, но как качественно новая трансдисциплинарная и транстехнологическая сфера креативно-конструктивной человеческой деятельности. В эпоху нанотехнологий человек вступает в синергетическую коэволюцию с самим собой. В историко-философском плане можно сказать, что в этой коэволюции заново открываются и сопрягаются две великие системы мироздания: пифагореизм и атомизм Демокрита («Числа управляют атомами»).

Развитие нанотехнологий сущностным образом затрагивает ряд фундаментальных этических, социальных и культурно значимых проблем философской антропологии, связанных с возможностью создания самовоспроизводящегося искусственного интеллекта, построенного на основе нановычислений (квантовые компьютеры, ДНК-компьютеры, наноэлектронные компьютеры), а также с невозможностью однозначного различения между естественным и искусственным в человеке и окружающей его интеллектуализированной и «очувствленной» средой. Все эти проблемы имеют непосредственное отношение к прогнозированию будущего человеческой цивилизации, находящейся в настоящее время в кризисном состоянии «макросдвига». Проблематика, связанная с философским осмыслением социокультурных последствий развития нанотехнологий, по самой своей сути является трансдисциплинарной. Дальнейшие исследования в этом направлении должны рассмотреть такие ключевые темы как трансформация информационного общества в общество знаний и нанотехнологий; общество нанотехнологий в контексте сетевой парадигмы; новая социология и экономика общества знаний, основанного на сетевых коммуникативных нанотехнологиях; становление нового «постчеловеческого» мира эпохи бифуркаций и нанотехнологий; проблема ценностей мира эпохи нанотехнологий как проблема трансгуманизма; интеграция знаний и технологий в контексте нанонауки; проблемы формирования рынка нанотехнологий как процесса совместного создания потребителем и производителем новых уникальных ценностей, и т.д.

Здесь важна синергия взаимодействия между государством и корпорациями во внедрении нанотехнологий. Государство, безусловно, должно формировать заказ на развитие страны, однако специфика данной конкретной области может подразумевать сетевые структуры управления, где достаточная сформированность субъектов может быть связана со следующим обстоятельством. Государство, государственные научно-производственные и образовательные структуры, выступая в качестве субъектов управления развитием и внедрением нанотехнологий, могут быть дополнены не только корпоративными контрагентами, как это имеет место в уже достаточно известных и хорошо зарекомендовавших себя схемах государственно-частного партнерства. (Даже при том, что в нашей стране они пока слабо отработаны, существующие тенденции позволяют предположить для них благоприятную перспективу.) Можно допустить, что здесь особую субъектную роль будут играть профессиональные сообщества, причем не в традиционном понимании, а в соответствии с представлениями постнеклассической науки – т.е. междисциплинарные профессиональные сообщества, объединяемые не узкой общностью квалификационных направлений, но единством исследовательских и конструкторских интересов. С такой точки зрения, в подобных сообществах будет иметь место отход от традиционно понимаемого принципа разделения труда в пользу новых норм и принципов научно-творческой коммуникации. Возможно, такие принципы и формируются сегодня в достаточно гетерогенных и трансдисциплинарных сообществах специалистов, работающих над нанотехнологиями – прообразах профессиональных сообществ будущего. Ведь уже сейчас исследователи констатируют, что «в настоящее время нанотехнология уже является междисциплинарной наукой. Возможно, объединения ученых и инженеров недостаточно, к ним придется присоединить философов, юристов, теологов и политиков».

Человек как философ и нанотехнолог

 
С развитием нанотехнологий возникает проблема их философского осмысления. Важно отметить, что без выполнения основополагающих философских задач невозможно разрешение социальных, этических, психологических проблем, возникших с появлением данного научного направления. 
 
Следует обратиться к высказыванию русского философа П. К. Энгельмейера: «Техника вместе с искусством есть объективизирующая деятельность, то есть такая, которая воплощает идею, осуществляет замысел» . Следовательно, любая техника предполагает нетехническое существование человека, например, его идей и ценностей. Необходимо осознать, что «жизненные системы управляются молекулярным поведением в нанометрическом масштабе» , то есть новая технология сможет осуществить управление жизненными системами. Это указывает на ее всеобщий характер. 
 
Философия уделяет внимание нанотехнологиям по мере их влияния на мироустройство человека. Ее первой задачей является исследование категории «всеобщего», создаваемой при помощи нанотехнологий. Их будущая тотальность влечет за собой переосмысление таких понятий, как «сознание», «мышление», «жизнь»... Их изменение, как и определение качества этих изменений, не может произойти само по себе. Процесс переосмысления данных понятий осуществлен философией. Если не возникнет необходимая философская деятельность, то человеческое мышление подчинится технике и станет создавать ее как самоцель. Тогда актуальной становится мысль Канта о человеке как цели, а не средстве. Итак, второй задачей философии будет то, чтобы при таком кантианском подходе человек создавал цель для нанотехнологий, но не нанотехнологии как цель. Украинский исследователь философских проблем нанотехнологий В.С. Лукьянец пишет: «...будущее человечества предстает как суррогатная онтология, то есть как бытие, которое творится человеком, орудующим все более могущественными наукоемкими технологиями». Но является ли соединение нанотехнологий и человеческого бытия именно «суррогатной онтологией»? Если суррогат понимать как нечто, созданное человеком, то оно может как соответствовать подлинности его существования, так и не соответствовать ему. В первом случае человек осознает свою ответственность в созидании нанотехнологий, во втором случае он созидает нанотехнологии как технократию, устраняющую нетехнические начала. 
    Понимание этого влечет за собой следующее положение - нанотехнологии, изменяющие мир посредством управления атомно-молекулярным уровнем материи, должны быть открыты к взаимодействию со всеми нетехническими сторонами бытия человека, что является выполнением самой сложной третьей задачи философии-гуманизации нанотехнологий. Отчуждение человека от техники является важной философской проблемой, связанной с тенденциями развития тотальности нанотехнологий и необходимостью рефлексии над ними. Само отчуждение философских рефлексий от действительности проявляется в двух формах. С одной стороны, когда сам человек становится средством для развития нанотехнологий. С другой стороны, когда человек и его сущность подчиняются нанотехнологии. На данный момент возникает ситуация, когда «в технике человек встречается сам с собой, со своими замыслами и идеями, но такими, которые выступают в форме отчужденной технической реальности». С присутствием критических рефлексий техническая реальность не отчуждается от человека; если она является средством познания человеком самого себя, то философия осуществляет это познание. Таким образом, философия позволяет человеку создавать нанотехнологии как продолжение своего бытия, как нечто, не отчужденное от него. В этом заключается один из аспектов гуманизации нанотехнологий. Однако, чтобы полнее понять данную проблему, необходимо рассмотреть статью «Письмо о гуманизме» немецкого философа М. Хайдеггера.

Единственным на сегодняшний день мировоззрением, учитывающим существование нанотехнологий, является трансгуманизм. Он определяется как «рациональное и культурное движение, утверждающее возможность и желательность фундаментальных изменений в положении человека с помощью достижений разума, особенно с использованием технологий, чтобы ликвидировать старение и значительно усилить умственные, физические и психологические возможности человека». 
   Следует задать вопрос: что есть полнота человеческой деятельности? Хайдеггер утверждает: «Осуществить - значит развернуть нечто до полноты его существа».     Нанотехнопогии создают пространство, в котором человеческое существование может расширяться в своих возможностях... Каким образом произойдет данное расширение? «Делать что-то возможным означает здесь: сохранять за ним его сущность, возвращать его своей стихии», - пишет Хайдегтер. Ошибка трансгуманистов - в том, что они, следуя за гуманизмом, не сохраняют его существа, отрицая человеческое в человеке. Они забывают про существование человека, оказываясь в метафизике ничто... то есть в пространстве, где отсутствуют нетехнические ценности - любовь, дружба и т. д. Вместо возможности и стихийности мысли трансгуманизм закрепощает человека в чисто техническом мышлении: «Бытие как стихия мысли приносится в жертву технической интерпретации мышления». «Всякий гуманизм или основан на определенной метафизике, или сам себя делает основой для таковой». Трансгуманизм также, отрицая метафизику, является наиболее метафизической доктриной, поскольку не дает возможности реализовать традиционные человеческие ценности в настоящей жизни, не предлагая ничего, кроме совершенствования природы человека посредством новых технологий. 
 
Итак, трансгуманизм обращен к ”homo barbarus», поскольку «метафизика мыслит человека как animalitas и не домысливает его до humanitas». Трансгуманисты оперируют «метафизически понятой ехistentia» и не расширяют существование человека, поскольку не знают, как происходит это расширение. Если раннее забвение истины выражалось, по Хайдеггеру, в неподлинном существовании человека, то теперь оно заключается в неосмысленном применении нанотехнологий. Хайдеггер «теряется» в череде отождествлений: если "субстанция" человека есть экзистенция», то и экзистенция есть трансценденция, а просвет есть бытие, а сам человек «есть "вот" Бытия, то есть его просвет». Немецкий философ обнаруживает неизменное и вечное начало в человеке, по-разному называя его, так как оно многолико. Главное различие гуманизма и трансгуманизма состоит в том, что первый сохраняет вечное существо человека, а второй ограничивается преходящей материей. Если поступки и этические нормыв гуманистическом смысле соответствуют представлению об идеальном мире, а нанотехнологии используются согласно этому представлению, то в случае с трансгуманизмом идеальная сфера остается без того, для чего она предназначена, без человека. Если «человек есть в той мере, в какой он экзистирует», то есть в той мере, в какой он расширяет возможности своего существования, тогда это расширение предполагает то, что человек «выходит на просторы бытия», утверждаясь в вечных ценностях посредством наногехнологий. Гуманисты не препятствуют изменению природы, но проводят его в согласии со своим пониманием вечности. Если система трансгуманизма стремится изменить человека, то ошибка ее в том, что она техническими средствами пытается изменить нетехническое. Нельзя преображать мир человека формально, извне его самого, а не из его существа... в этом заключена первоочередность знания о нетехническом по отношению к знанию о техническом. Трансгуманисты полагают, что данная нам природа несовершенна; но если это так, то было крайне необоснованно сделать вывод о том, что ее исправит то, что она сама породила. Прежде чем преображать природу, необходимо научиться соответствовать ей как образцу. 
 
По Хайдеггеру, этика есть «местопребывание человека», место как некоторое основательное постоянство, которое нельзя найти в трансгуманизме из-за его устремленности к бесконечному прогрессу. Трансгуманизм повторяет классическую ошибку материализма. Идея бесконечного прогресса не имеет будущего, поскольку не может познать настоящее. Если настоящее есть лишь средство к будущему, то само будущее никогда не станет целью, ничто не станет целью. Бесцельность ведет за собой бессмысленность человеческого существования с последующей деградацией морали. Здесь трансгуманизм представляется феноменом, схожим с марксизмом в его устроении счастливого будущего. Как следствие, человек лишается мыслительной деятельности, поскольку «рефлексия, или рефлективная мысль, есть человеческая способность выделять из всего нерасчлененного потока чувственных феноменов некоторые устойчивые элементы, чтобы, изолировав их, сосредоточить на них внимание» , а трансгуманизм из-за перманентного прогресса исключает понятия «покоя» и «цели», с которыми возникает мысль. Таким образом, трансгуманизм следует не рациональным, а иррациональным мотивам. Возможно, они вызваны кризисом ценностей гуманизма - это подводит к последней части «Письма о гуманизме», где Хайдеггер возвращается к вопросу о мысли, считая ее исторической судьбой бытия. Ограничиваясь техническим мышлением, трансгуманисты отказываются от бытия и его судьбы - из этого следует невозможность построения целостной этической системы. Например, Христофер Коэнен в статье «Der posthumanistische Technofuturismus in den Debatten uber Nanotechnologie und Converging Technologie» разграничивает теории о трансгуманизме, трактующие его вполне логичным выражением современности и считающие его чем - то, порывающим с современностью. К теориям «современности» относятся те, что полагают трансгуманизм продолжением христианских и античных традиций; видят в нем неоязычество и отрицание христианских догм; узнают в нем авангард и возрождение современности. Теории, трактующие трансгуманизм как несвоевременное явление, по мнению Коэнена, делятся на те, которые представляют его новым противником христианских ценностей; воспринимают его как материалистическое мировоззрение. На примере данных теорий видно, что трансгуманизм является синтезом отдельных учений, применимых в технологической практике. Последнее условие оказывается решающим для трансгуманизма; оно же показывает те узкие рамки, в которых должны находиться его этические и антропологические идеи. Гуманизм также существует благодаря «безграничности возможностей человека и его способности к совершенствованию». Исключая возможность совершенствования нетехническим способом, трансгуманизм возникает как недостаток гуманизма, а не его прогрессивное развитие. Трансгуманизм есть продолжение морали масс, пассивность которой не приемлет саморазвития. Эта мораль заключается в том, что человек не делает посредством самопреодоления того, что может, а доверяет технологиям. 
  Здесь обнаруживается свойство такой морали – уничтожение всего индивидуального и исторического. Индивидуальное «рассеивается» в общей социальной и психологической пассивности, уступающей человеческую сущность техническому существованию. Антропоцентризм есть условие самосовершенствования как направленности к себе. Разрушение антропоцентризма, часто связываемого с нанотехнологиями и трансгуманизмом, не учитывает того, что для того чтобы улучшать человека посредством техники, необходим он сам. Трансгуманисты критикуют Фукуяму за то, как он считает, что они угрожают идее равенства, но на самом деле либерализм и трансгуманизм родственны оба они упрощают человеческую жизнь и уравнивают ее в однообразии. Из-за такого упрощения трансгуманизм оказывается вне категорий добра и зла, но не по аналогии с эпохой Возрождения, объединяющей и преодолевающей их, а в манере современного утилитаризма, сводящего жизнь человека к «ничто». Трансгуманизм тождествен этическому релятивизму или субъективизму, не способным познать категории добра и зла. Нельзя не провести исторической параллели между идеей трансчеловека и сверхчеловека Ф. Ницше. Как для Ницше, так и для трансгуманистов человек есть «переход и гибель», но если для Ницше он является целью мироздания, то для трансгуманистов он лишь средство, служащее прогрессу. «Трансчеловек» ничего не превосходит, поскольку не знает движения своего превосходства, то есть он не прикладывает никаких волевых усилий. Его усовершенствование - это технология, замещающая жизнь.  
 
Предположим, существует возможность существенно усовершенствовать человеческую природу. Согласно каким целям она будет изменяться, если трансгуманисты обладают лишь средствами? Возвращаясь к началу статьи, можно ответить, что эти цели, в частности, создаст философия техники как отдельная область знаний философии. Надо отметить, что философия техники обретает в XXI веке свое продолжение в связи с появлением нанотехнологий, имеющих для этого достаточно возможностей, и ряда специфических черт, отличающих их от прошлых технологий и требующих философского осмысления. 
 
Несмотря на то что «техника как умение применять орудия труда существует с тех пор, как существуют люди», на сегодняшний день проблематика философии техники не разработана в достаточной степени. В обобщенньк рефлексиях она является не самостоятельной дисциплиной, а частью общих философских исследований. Например, в конце XX века германские философы еще задавались вопросом: является ли техника философской проблемой? Тотальность нанотехнологий указывает на формирование отдельной дисциплины - философии техники, приобретающей самостоятельное значение. Философия техники по отношению к техносфере выполняет следующие функции: аксеологическую, гуманитарную, прогностическую, гносеологическую, онтологическую. Наиболее значительные идеи философии техники осмысливаются в рамках проблемного поля, возникающего с нанотехнологиями. В отличие от достаточно рационализированной технологии прошлого, они способны принести негативные последствия из - за доступности механизмов управления объективации наноуровня материи и отсутствия рефлексий над его свойствами. Такие специфические черты нанотехнологий, как управление веществом на атомно-молекулярном уровне (возможность бессмертия), позволяют считать нанотехнологий настолько самостоятельными, чтобы принять их как начало философской рефлексии, в которой традиционное понимание техники не отражает их проблем. Меняется ли существо техники при возникновении нанотехнологий? Есть основания, не преувеличивая значения нанотехнологий, указать на то, что изменения, связанные с ними, значительнее, чем изменения от прошлых технологий. Нанотехнологий проникают в принципы жизнедеятельности природы, отчего получают возможность менять их, то есть преобразуется существо жизни, а не только ее форма. Так, Шпенглер считал технику тактикой жизни - это определение может быть адекватно нанотехнологиям, но никак не для той техники, о которой думал Шпенглер. 
Одной из главных проблем современности является конвергенция технологий. Нанотехнологий выступают как «root technology» и в этом уподобляются философии как началу всех наук: «Если междисциплинарно - обобщающее понимание техники не может быть выведено из анализа частных наук, то могут оказаться весьма интересными определенные концепции экономики, социологии, истории техники и даже технических наук. Поэтому задача философии - позаботиться в качестве интегративной рефлексивной науки о всесторонней ориентации научно-технической культуры». Здесь присутствуют четыре опасности: 
«а) Технократия рассматривается часто как господство технических экспертов (экспертократия); 
б) Технократия - это ориентация на технику как на так называемый "технологический императив" (Людвиг Маркузе, Станислав Лем): все, что можно изготовить, изготовляется и притом для удовлетворения определенных потребностей; 
в) Технократия понимается как господство предметной необходимости вплоть до появления тотального "технического государства" (так утверждает, например, социолог Хельмут Шельски), в котором лишь еще управляют, однако политических решений уже не принимают; 
г) Технократия выступает в качестве тенденции к информационно- и системно-контролируемому обществу в более общем виде: к информационной системной технократии». 
 
Любая технократия возникает оттого, что большая власть придается технике, а не человеку. Из-за незнания бытия человека в этике и антропологии возникает «экспертократия» и «технический императив», из-за незнания бытия человека в политической сфере возникает «техническое государство». Возрастание роли нанотехнологий не должно стать началом технократии; философия как всесторонняя интегративная наука предотвращает ее. Необходимо строго разграничить техническое и нетехническое, чтобы не возникло технократии, порабощающей человека, когда происходит редукция нетехнического к техническому, которая является недопустимой ошибкой в осмыслении техники, поскольку в таком случае она оказывается вне субъекта, который ее создал. Если «исследование взаимосвязи технического и общественного прогресса - главная задача философии техники», то следует подчеркнуть, что не только технического и общественного, но и индивидуального. Возможно, техника будет основой общественного и индивидуального бытия, но это еще не значит, что она будет оказывать на него решающее воздействие. Нанотехнологии создают условия для человеческой жизни, а философия техники создает условия для существования самих нанотехнологий. В первом случае это технические условия, во втором - нетехнические. Нанотехнологии и философия обусловливают друг друга только для того, чтобы человек стал более свободным.