Философское значение идей Макса Вебера

11

капитализм, показывает необыкновенное усиление «государствен­ной машины», неслыханный рост ее чиновничьего и военного аппа­рата в связи с усилением репрессий против пролетариата как в монархических, так и в самых свободных, республиканских странах» [2, 33, 33]. Империализм разрушал ценности либерализма и ограни­чивал свободу личности. А взамен развивал повсеместную и всесто­роннюю бюрократизацию общественной жизни.

На протяжении своей относительно короткой жизни Вебер был свидетелем объединения Германии во второй половине XIX в. под руководством Бисмарка и интенсивного перехода германского капи­тализма в государственно-монополистическую фазу. Но ему при­шлось увидеть и почти полную потерю Германией своей политиче­ской роли после первой мировой войны. Это обстоятельство сущест­венно повлияло на политические взгляды ученого.

Хорошо .известно, что в идеологии либерализма личности и ее свободе приписывалось универсальное, всемирно-историческое зна­чение. Классическая немецкая литература и философия отражала эту общую мировоззренческую установку. Система образования, сло­жившаяся в Германии в начале XIX в., тоже укрепляла гуманисти­ческие стремления буржуазии и ее литературных и политических представителей. Но поражение в революции 1848—1849 гг. и со­циальная и политическая неустойчивость в эпоху Бисмарка придали гуманитарным стремлениям немецкой буржуазии консервативно-охранительную форму.

После объединения Германии господствующими сословиями в ней стали крупные землевладельцы-юнкеры, армия, офицерский корпус и государственная бюрократия. Поэтому понятия свободы, чести, долга, совести, служения народу — фетиши немецких фило­софов от Канта до Гегеля — переплелись с материальными интере­сами и политическими установками господствующих сословий. Речь идет о послушании старшим по возрасту, чину и положению, требо­вательности и патернализме господ в отношении подчиненных: «По­литическая мысль Германии отличается удивительным парадоксом. С одной стороны, в ней осталось еще очень много романтизма и возвышенного идеализма. С другой стороны, политическая мысль Германии отличается таким реализмом, который граничит с циниз­мом и абсолютным пренебрежением к каким бы то ни было идеалам и моральным принципам. Но прежде всего бросается в глаза порази­тельная тенденция связывать оба указанных элемента в одно целое. В результате получается грубый, брутальный романтизм и роман­тический цинизм» [46, 214]. Вебер не вышел за пределы этой тенден­ции. Она и объясняет, в конечном счете, связь либеральных и кон­сервативных установок в его мировоззрении.

На протяжении жизни Вебер наблюдал и изучал политику кай­зеровской Германии и не питал в отношении ее никаких иллюзий.

12

Политика — это борьба между классами, группами и индивидами с противоположными материальными интересами и убеждениями. В этой борьбе побеждает тот класс или группа, которая обладает большей силой и умеет ее эффективно использовать. Нетрудно увидеть связь данного убеждения Вебера с культом «политики с позиции силы», которым Бисмарк систематически насыщал свою политическую фразеологию, а опосредованно — и немецкий либера­лизм. Значительно важнее выявить классовые основы данного убеж­дения.

Известно, что любая наука, изучающая социально-исторические отношения и процессы,— элемент социально-исторической практи­ки. Общественную науку создают люди, принадлежащие своему времени и классу. Они обладают определенным социальным поло­жением. И потому занимают определенную позицию в общественной, политической и идейной борьбе своего времени. Политическая пози­ция и .взгляды ученого-обществоведа не существуют сами по себе. Они связаны с проблематикой и выводами его научных исследова­ний. Как эта связь проявилась в мировоззрении Вебера?

Он неоднократно определял себя как буржуа чистейшей воды, классово-сознательного буржуазного политика. Конечно, существу­ют отличия в содержании общественно-политических взглядов вы­дающегося ученого и социальными установками типа «Кляйне, абер майне». Но между ними гораздо больше единства. Оно состоит в признании частной собственности и основанных на ней отношений наилучшей, всеобщей формой человеческого существования.

В этом смысле Вебер — дюжинный буржуа. Он считал капита­лизм проявлением рационализма, воплотившегося в организации всех сфер жизни и культуры. Понятый так рационализм — основной критерий отличия Запада от Востока: «Именно на Западе и только здесь возникли культурные явления, которые... находятся на линии развития универсального значения и важности» [49, 1]. Капи­тализм рационализирует прежде всего экономику. И потому доми­нирует над всеми известными из истории системами хозяйства, одновременно гарантируя шансы для поддержки самобытности за­падной цивилизации. Эта самобытность заключается в создании условий для культивирования и сохранения определенных социаль­но-политических ценностей и идеалов: индивидуализма, свободы слова, союзов и политического действия, равенства граждан перед законом.

На основе данной мировоззренческой установки Вебер положи­тельно оценивал развитие капитализма в Германии. Но понимал его как важнейшее условие сохранения культурной и национальной са­мобытности Германии, на которой-де лежит обязанность «испол­нить свой долг» в мировой истории. Уже в 1895 г. он писал: «Наши потомки возложат на нас историческую ответственность не столько

13

за то, какой тип хозяйства мы им оставим, а за то, сколько метров свободного пространства мы им оставим в результате нашей борьбы. Процессы экономического развития — это, в конечном счете, борьба за мощь нации. Интересы национального могущества, если они станут в порядок дня,— самые высшие и решающие интересы, на службу которым необходимо поставить экономическую политику. Наука о национальной политической экономии — это политическая наука» [52, 20].

Вебер, таким образом, считал капитализм лучшей из возможных форм социально-экономического строя. И потому составлял про­граммы социальных преобразований, которые должны обеспечить политическую гегемонию буржуазии. Но эти программы, по его мнению, не могут быть осуществлены ни немецкой буржуазией, ни прусским государством. Идеалы первой сводятся к погоне за при­былью. А во втором крупные юнкеры-землевладельцы занимают господствующее положение. Классово-сознательный буржуа Вебер не был некритическим апологетом капитализма. Однако его крити­ческий и реформаторский пыл в значительно большей степени зави­сел от националистических установок, нежели от ценностей либера­лизма. Это было обусловлено традициями исторической школы права и политической экономии, в которой марксизм толковался весьма своеобразно.

Вебер изучал и неплохо знал основные произведения Маркса. Он поражался его «гениальным конструкциям» и считал, что Маркс верно показал сущность капиталистического способа производства. Вебер разделял и мысль о том, что отделение непосредственного производителя от средств производства — один из главных источни­ков появления и пауперизации пролетариата. Но этот процесс он толковал как универсальную социально-историческую тенденцию, в рамках которой развиваются процессы отделения управленческого персонала от средств управления, солдата — от средств ведения войны, ученого — от средств проведения исследований.

И потому Вебер сомневался в том, что социализм сможет пре­одолеть эти процессы и снять отчуждение труда. Он соглашался с Марксом в том, что классовая борьба — необходимая составная часть капитализма. Но не соглашался с тем, что она — основной источник социально-исторического развития. Классовая борьба, по Веберу, представляет собой явление не столько объективное, сколько обу­словленное субъективными установками. В соответствии с этой по­сылкой источники классовой борьбы при капитализме усматривались им в погоне буржуазии за прибылью и отсутствии у нее социальной, политической и моральной ответственности.

Хотя Вебер и разделял некоторые положения Маркса, это не означает, что в его мировоззрении можно обнаружить социалистиче­ские тенденции. Он принадлежал к той части буржуазии, которая

14

чувствовала необходимость реформ, но таких, которые бы не затра­гивали основ капитализма. Об этой части буржуазии Маркс писал уже в 1867 г.: «...сами господствующие классы начинают смутно чувствовать, что теперешнее общество не твердый кристалл, а орга­низм, способный к превращениям и находящийся в постоянном процессе превращения» [1, 23, 11]. Реформаторские движения к кон­цу XIX в. охватили широкие круги буржуазии, в том числе и не­мецкой.

В 1873 г. группа немецких экономистов основала «Социально-политический союз». Эти экономисты (А. Вагнер, Г. Шмоллер, Л. Брентано и др.) считали, что свободная конкуренция и погоня буржуазии за максимальной прибылью — основные причины клас­совой борьбы. Отсюда они заключали, что государство должно вме­шиваться в предпринимательскую деятельность и разрешать кон­фликты между трудом и капиталом. Программа «Союза» полагала отношения частной собственности и производства единственно воз­можными, ставила цель улучшить положение рабочих, не меняя основ капиталистического строя, и отбрасывала марксизм как теорию пролетарской революции. Политическое движение, возникшее на базе этой программы, получило название катедер-социализма. Его основная суть, как заметил однажды Ф. Меринг, состояла в том, что его представители были не противниками буржуазии, а самыми рассудительными ее приятелями.

Утопический и элитарный характер катедер-социализма опреде­лялся тем, что его представители хотели улучшить положение рабо­чего класса и не вели никакой непосредственной пропаганды в его среде. Они стремились влиять на правительство, определенные круги буржуазии и либеральной интеллигенции. Основным направлением деятельности катедер-социалистов было изучение острых социаль­ных проблем. Со временем «Союз» превратился в клуб, в котором либеральные профессора дискутировали с представителями про­мышленной буржуазии и бюрократии.

Менее академический характер имело «Немецкое общество со­циальных реформ», основанное в 1890 г. В. Зомбартом. Его програм­ма тоже предлагала реформы для улучшения социального положе­ния рабочих, но отрицала социальную революцию. Кроме того, в 1878 г. была основана Христианско-социальная рабочая партия, программа которой гласила: «Христианско-социальная рабочая пар­тия основывается на принципах христианской веры, любви к импе­ратору и отечеству. Партия отбрасывает современную социал-де­мократию как непрактическое, нехристианское и непатриотическое движение. Партия стремится к мирной организации рабочих для того, чтобы совместно с другими факторами государственной жизни проложить путь действительным практическим реформам» [47,55].

Все эти движения выступали под лозунгом вмешательства госу-

15

дарства в экономические отношения и процессы. Государству при­писывалась роль пастора, благотворителя и отца народа. Тем самым государство освящалось и выступало в ореоле носителя христиан­ской «любви к ближнему».

Вебер принимает активное участие в деятельности не только «Социально-политического союза», членом которого он стал в 1888 г., но и Христианско-социальной рабочей партии, с лидером которой — Ф. Науманном он познакомился в 1890 г. «Идеи Вебера оказали большое влияние на политическую программу Ф. Науманна, осно­вавшего в 1896 г. из отколовшегося крыла христианских социалистов «Национал-социальный ферейн» (Вебер был членом этой организа­ции с момента ее образования). Объективно политика этой органи­зации представляла собой одну из попыток либеральной буржуазии обрести поддержку в среде трудящихся классов, прежде всего про­летариата, заинтересовав их выгодами постепенных социальных ре­форм внутри страны и империалистической политики во внешних отношениях» [37, 29].

Ф. Науманн был пастором в одном из угледобывающих районов Саксонии. Он хорошо знал действительное положение промышлен­ного пролетариата и присоединился к христианским социалистам для того, чтобы его улучшить. Но под влиянием Вебера Науманн несколько изменил свои политические взгляды. Вебер считал про­грамму Христианско-социальной партии утопической. И он сумел внушить Науманну, что успех социальных реформ зависит от того, насколько Германия сумеет завоевать ведущее место в мировой эко­номике и международной политике.

В 1894 г. Вебер сделал доклад на Франкфуртском конгрессе Христианско-социальной рабочей партии, основное содержание ко­торого сводилось к резкой критике прусских юнкеров-землевладель­цев. Эта критика базировалась на изучении аграрных отношений в провинциях, расположенных к востоку от Эльбы. Выступление Ве­бера существенно повлияло на раскол христианских социалистов на правое (Штекер) и левое (Шульце-Геверниц, Науманн, Вебер) крыло. Два года спустя Науманн организует «Национал-социальный союз». Но Вебер скептически оценивает возможности влияния этой партии на пролетариат. Он стремится убедить Науманна в необходи­мости создания такого социально-политического движения, которое представляло бы интересы буржуазии и боролось с остатками фео­дализма в Германии. Отношение к буржуазии Вебер считал основ­ным критерием прогрессивности любого социально-политического движения. И потому на протяжении всей жизни он боролся с социал-демократией. Уже незадолго перед смертью Вебер вместе с Науман­ном основывает Германскую демократическую партию, которая вы­ражала интересы левых кругов буржуазии.

Классовое содержание мировоззрения Вебера хорошо видно и из