Этика спорта

Этика спорта как  культура честной игры

Честное соревнование и структурная дилеммаверсия  для печати (21307) « ‹ – › »  
 
 
 

HansLenk (р. 1932) - профессор  философии Университета Карлсруэ (Германия) в отставке, автор более  80 книг. Вице-президент Международной федерации философских обществ. Золотой призер Олимпийских игр (1960) и многократный чемпион Европы по академической гребле. 

СПОРТ И ОБЩЕСТВО 

Понятие честного соблюдения правил (fairness) сегодня актуально  не только в спортивных или других играх, но и во всех областях регламентированного противостояния (как честная конкуренция, частный случай которой - честное соревнование). Честная игра как социальная ценность и социальная норма - родом из спорта, однако получила со временем гораздо более широкое распространение. Она представляет собой культурный вклад спортивной традиции в культуру противостояний в обществе и стала для общества чем-то вроде негласной добродетели в регламентированных правилами конфликтах. Однако в спорте дело сегодня на практике обстоит так, что системы вознаграждения, ориентированные на результат, в которых успех представляет собой абсолютную ценность, неизбежно поощряют нахрапистые и бесчестные стратегии достижения успеха. Зачастую это приводит к расщеплению морали на «тайную мораль успеха» и «официальную мораль сохранения лица» среди спортсменов, организаторов, менеджеров, тренеров. Возникают стратегии затушевывания и перекладывания вины на других, тактики снятия с себя ответственности, нечестные приемы, вплоть до пресловутых «честных фолов» в футболе, которым обучают сейчас даже в школах. Так называемая «одиннадцатая заповедь» доминирует в особенности на вершинах большого спорта и на автодорогах. Однако нарушения принятых правил не только там считаются пустяками. Кто нынче принимает эти правила всерьез, кроме тех, кто к ним апеллирует или кого поймали на нарушении? Растущее давление конкуренции во всех областях способствует такому развитию, и это относится даже к символической, не ориентированной на материальное вознаграждение борьбе, например борьбе за успех и репутацию. В таких областях следовало бы ужесточить контроль, но контроль очень часто не срабатывает. Определенное «усиление давления», судя по всему, заложено в системе, поскольку самым главным в ней стала победа, или успех на рынке, или лидирующая позиция на рынке. Призывы и соглашения в таких случаях вряд ли эффективны - как, например, пресловутые договоренности о честной игре перед политическими выборами. 

Не ведут ли ничем не подкрепленные призывы  в таких высокосоревновательных или конкурентных системах, как политика или медиа-бизнес, а также (большой) спорт в целом, к выхолащиванию идеи честной игры в нашем обществе, где выживает сильнейший? Понижение экономического давления, несомненно, было бы необходимо для улучшения ситуации, но это лишь частный аспект, снятие которого не позволит решить проблему в целом. Не требуют ли невозможного те, кто одновременно добивается честной игры, требующей большего уважения к партнеру, и в то же время слишком серьезно повышает убийственную экзистенциальную серьезность конкуренции и усиливает саму конкуренцию? Желательное моральное «восстановление» - например, духа честной игры в спорте - может осуществиться лишь одновременно с частичным «разоружением» неумолимых законов и психологических установок общества выживания сильнейшего или через повсеместный, неподкупный контроль за соблюдением правил, который в свою очередь должен подлежать контролю. 

ДВА ТИПА ЧЕСТНОЙ  ИГРЫ 

Еще в 1962 и 1964 годах  я предлагал различать между  «формальной» и «неформальной» честной игрой (fairplay). Это (аналитическое) различение не привлекло должного внимания, несмотря на его чрезвычайную актуальность - как тогда, так и теперь. 

Неформальная  честная игра в спортивной традиции понимается как джентльменское поведение, как «рыцарство» или «спортивный дух», как, например, поначалу в современных Олимпийских играх. Их основатель Пьер де Кубертен говорил, что Олимпийские игры отличает своего рода «рыцарство спортсменов», или «дух рыцарства». Основная идея их организации, по его мнению, заключалась в честном и равном соревновании, проникнутом духом спортивности, и поэтому соответствующий настрой, следование духу спортивной честности разумеются здесь сами собой. Формальная честная игра, напротив, есть нечто вроде того, что социологи называют сегодня «обязательной нормой» - такой нормой, которой необходимо подчиниться. Кто нарушает эту норму - таково условие формальной честной игры - бывает наказан, к нему применяют негативные санкции - вплоть до исключения. Формальная честная игра характеризуется поэтому точным соблюдением так называемых «основных правил игры», которые, так сказать, определяют игру. Например, применение рук в футболе находится вне правил игры. К формальной честной игре относится также соблюдение регулирующих правил внутри игры - например, в обращении с противником; так, нельзя ставить ему подножку или сбивать его с ног без прикосновения мяча; сюда же относится безусловное повиновение решениям судьи. Все это, конечно, формальные условия, которые должны обеспечить или поддержать идею равенства шансов (или, лучше сказать, равного права на шансы), формальное равенство шансов на успех или стартовых шансов, а также шансов проявить себя в процессе соревнования. Уважение к сопернику, отношение к нему как к партнеру в игре, то есть не просто как к противнику или даже врагу, - эта идея есть остаток неформальной ментальности честной игры, который непременно присутствует в формальных правилах. 

Я не смею обращаться с противником как с потенциальным  «смертельным, настоящим врагом»[1], а должен и даже обязан видеть в нем товарища и партнера по игре. Конечно, эти формальные нормы формулируются скорее как запреты, поэтому они, естественно, должны контролироваться соответствующими запретительными правилами и санкциями (например, штрафной удар). Однако подлинная, исконная традиция, например английского джентльменского спорта, а также инициированного Кубертеном Олимпийского движения, выходит далеко за пределы этих запретов. Спортсмены должны здесь следовать неформальному настрою в духе идеи неформальной честной игры. Хотя требование неформальной честной игры связано с формальными правилами, однако оно намного шире их. В «спортивном» или «рыцарском» духе следовало бы не только соблюдать правила игры, но и уважать тех, с кем играешь, как - и даже прежде всего как - людей, партнеров и так далее. 

Как раз в  истории Олимпийских игр есть целый ряд легендарных происшествий, связанных именно с духом неформальной честной игры. Вот одна из них: на играх 1928 года французский фехтовальщик Люсьен Годен был задет рапирой противника. Когда судья провозгласил: «Не попал!», Годен вышел вперед и закричал: «Jesuistouché!» Результаты соревнования были вследствие этого пересмотрены не в его пользу. Подобные заявления делали спортсмены и на более поздних Олимпиадах: так, в 1956 году в Мельбурне была отменена дисквалификация олимпийского победителя в беге с препятствиями на 3000 метров, поскольку соперники, бежавшие непосредственно за ним, заявили, что он их не задерживал! Попробуйте представить себе подобное в финальных соревнованиях нынешних Олимпийских игр!.. Сегодня атмосфера соревнования куда более напряженная и суровая, куда более «экзистенциальная». Это видно, например, в случае американской конькобежки, замешанной в заговоре, по которому ее основной сопернице-соотечественнице перед зимними Олимпийскими играми 1994 года поранили ноги железным прутом, чтобы вывести ее из игры. То есть была предпринята по-настоящему криминальная акция, преступление - первостатейная нечестная игра! Такая «убийственная» серьезность имеет, очевидно, особенно высокие шансы на успех в стране, где «tobenumberone» считается особенно важным. Во всяком случае, ясно видно, что идея честной игры как честного соревнования изменилась - от старой аристократической идеи «джентльменского спорта», какую воплощал еще Годен, до соблюдаемых лишь по необходимости формальных правил или одной видимости их соблюдения, то есть до формальной регуляции поведения в духе формальных правил. 

В большом спорте или других подобных областях теперь необходим соответствующий контроль или организационно оформленная процедура, чтобы обезвредить двойную мораль публичных заверений в честной игре и тайных бесчестных манипуляций и нарушений правил. В качестве иллюстрации можно привести «мораль водного поло»: «наверху улыбаться, внизу пинаться» (именно в водном поло такое нарушение правил труднее всего увидеть и проконтролировать). Говорят также о «велосипедной морали»: «наверху сгибаться, а вниз давить». Не следуем ли мы нередко и в других областях соперничества именно такой «велосипедной» или «ватерпольной» морали? 

Идейное убеждение, призывы, так называемые семинары по этике и прочее помогают, конечно, очень мало, как и рекламные  и маркетинговые акции в пользу идеи честной игры. «Слова - это хорошо, но куры несут яйца», - говорит африканская пословица. Необходимы системы контроля и эффективные меры воздействия, чтобы действие «голых» призывов не оказалось холостым. А эффективности можно добиться только при помощи институционально гарантированного «контроля над контролем». 

От того, что в сфере бизнеса часто называют «честной конкуренцией» (в противоположность «честному соревнованию» в борьбе лицом к лицу), философы общества, государства и права отличают честное распределение долей или благ, то есть честную игру в гораздо более широком смысле. Хотя и они говорят о принципе честности игры или просто «честности» (как, например, Ролз), но подразумевают под этим, что в справедливой, ориентированной на обоюдную выгоду системе социального сотрудничества люди ради всеобщей пользы подвергают свою свободу ограничениям - регламентированнымограничениям, идущим на пользу и им самим. Но при этом они должны брать на себя и обязанности, поскольку вносят или должны вносить свой соразмерный честный вклад. Честная игра в этом смысле охватывает как раз социальные (направленные на выравнивание различий) обязательства, то есть состоит в том, чтобы не извлекать пользы из других людей и сообщества в целом, не внося взамен собственного вклада. 

Эта общее правило  честной игры есть, таким образом, честность соучастия. С честностью соревнования, о которой мы рассуждали раньше, она имеет мало общего. Если мы продолжаем в обоих случаях или областях говорить о «принципе честной игры», то следует все же уточнить, что речь идет, собственно, о двух разных вещах и принципах. 

В дальнейшем я  буду рассматривать в основном честность  соревнования и честность конкуренции, в противоположность общим требованиям  справедливости в социальной этике  и понятию справедливости как  «социальной честной игры» - поскольку  только первые два вида честности играют центральную роль в этике спорта. Но они могут быть обобщены и на иного рода соревнования и проливают свет и на иные ситуации конкуренции (например, на полуанонимизированном рынке), где нет прямых противников. (Собственно говоря, следовало бы точнее отделить честную игру в соревнованиях лицом к лицу от честной конкуренции в более общих или анонимных формах. Прямое честное соревнование - это особая форма честной конкуренции; обратное не всегда верно.) 

Традиционное  требование «играть честно» в обоих смыслах касается в первую очередь так называемого общества достижений, конкуренции и соревнования; там оно представляет собой своего рода нормативную идею для регламентации конкуренции или соревнований. При этом, как я уже упоминал, оно создает прежде всего формальную ориентацию, но обладает также более широкой неформальной ориентирующей ценностью. Мне кажется, что важно отчетливо видеть эти две стороны. В целом речь идет, конечно, скорее  о функциональной идее, о роли регламентации, контроля, соблюдения определенных правил конкуренции или соревнования. Идея честной игры представляет собой в этой связи формально-функциональную ценность, руководящую идею, каковая особенно необходима в спортивных соревнованиях, но при этом часто искажается или нарушается. Нарушение должно подвергаться (штрафным) санкциям, нарушитель - наказанию, в том числе и для того, чтобы восстановить формально равные шансы на успех. 

СТРУКТУРНАЯ ДИЛЕММА 

Когда мы говорим  о честной игре, следует задаться вопросом: можно ли продолжать возлагать ответственность в каждом отдельном случае исключительно на отдельную личность - спортсмена, тренера, чиновника, журналиста, председателя? Или есть общая ответственность спортивных союзов за системные обстоятельства и организованные действия, которые значительно превосходят возможности отдельных деятелей, а иногда и вовлекают их в парадоксальные ситуации конфликта? Допинг, официально осуждаемый, а втайне поощряемый; «тактический фол», требуемый публикой и даже прессой, тайно преподаваемый тренерами, но публично лицемерно отрицаемый, и использование фола как «стоп-крана» в футболе и гандболе ставят действующего индивида перед дилеммой. Обречен ли он на этическую и моральную голодную смерть, как буриданов осел между двумя охапками сена? 

Далее: чем большее значение приобретают структурные и системные условия и социальные констелляции, а также настрой порой прямо-таки экзистенциальной серьезности, тем настоятельнее требуется этическое обсуждение ответственности союзов и прочих организаций. Это не означает, что действующий индивидуум - даже когда он выступает как носитель определенной функции - утрачивает какую-то часть ответственности, тем более моральной, за свои действия и выполняемую роль. Однако к ней добавляются элементы социальной и моральной ответственности институций и их видных функционеров. 

Разве не общеизвестно, что спортсмены в большом спорте, а также, шире, ответственные лица в различных организациях постоянно  находятся в таких ситуациях  вынужденного выбора между двумя  моральными фронтами? Можно ли по-прежнему приписывать отдельному деятелю всю полноту ответственности, если структурные условия привели его к вышеупомянутой дилемме? Возможно ли действительно и действенно избежать этой дилеммы в условиях развития двойной морали, когда официально провозглашается благонравие, а тайно последовательно максимизируется успех? Если каждый втайне пытается извлечь выгоду из нарушения осмысленной общей нормы, например правила честной игры, то эта норма теряет силу: действенность правил и мораль сходят на нет. Динамическое развитие дилеммы ведет к их утрате. Мастера езды «зайцем», действующие согласно стратегии «не попадись!», могут лишь временно и ограниченно извлекать выгоду из того, что большинство придерживается правил. Если правило соблюдает уже так мало людей, что правилом становится нарушение правила, то любое правило теряет действенность и смысл.