Экологическая проблема: загрязнение воды

Суммируя  эти верные суждения и перефразируя Фридриха Энгельса, исток игры можно  увидеть в самопроизвольном зарождении, как generatio aequivoca, поскольку игра также древна, как и язык и, подобно ему, возникает из потребности общения, понимания через игру органической связи с другими лицами и вещами, начинающего осознавать себя как индивида и члена коллектива человеческого существа в моменты его социализации. Большинство детских игр наполнено упоением веселости жизни, действом, слиянием легчайшего с высочайшим, передающих чувственную радость и наслаждение от бытия в состоянии высшей природной и индивидуальной творческой силы.

Многие  вспоминают детские игры, как источник счастья и радости, как особые события, воздействующие на самые высокие  и низкие чувства.

Можно составить паралипоменон игры, описать типологию (вербальные, визуальные, тактильные, осязательны, обонятельные, игры воображения), игры в живой и неживой природе, игры с живой и неживой природой, телесные, умственные, эстетические и этические игры, технические игры, рассмотреть их хронологию, топологию, поэтику, проанализировать хронологику игровых действий, их глобальный нарратив и создать тезаурус мировых игр как аудит социальной памяти человечества в противостоянии порядка хаосу, рассмотреть многоуровневые жанровые и жизненные игровые эксперименты и игровые технологии в современном информационном континууме, сместившем грани реального и ирреального.

Настала пора исследовать все метафоры и  синекдохи игры и информационно-энергетические, вибрационно-голографические игровые  матрицы в различных областях человеческой деятельности: в философии, эстетике, медицине, архитектуре, оккультизме, поскольку игровые матрицы пробуждают внутренние механизмы саморегуляции, прогнозируют циклы жизнедеятельности индивида и социума и окружающей его вселенной.

Можно систематизировать игры в виде Менделеевской  таблицы или таблицы умножения. Можно это сделать орираясь на опыт древнегреческого агона, кабаллистики, китайской «Книги перемен», опыт айкидо, мистический опыт христианских и мировых праведников, опыт активации ДНК, технологий «игры в песок» и библейской «словотерапия», суфийских практик. В настоящее время в психологии и педагогике хорошо разработана отрасль «игротерапии», «сказкотерапия» и игровые мастер-классы. До сих пор нет систематизированного исследования семантики слова «игра» в разных культурах, за исключением фрагментарных упоминаний в классическом труде И. Хейзинги.

Средневековый теолог Ноткер полагал: «Человек есть существо разумное, смертное, способное смеяться и играть».

Игра  как сущностная родовая черта  человека, как вид и род деятельности, антропный и природный и сверхприродный способ превращения человека в творца или злодея через триаду МЫСЛЬ-СЛОВО-ВЕЩЬ, связана с проблемой познания мира, его сущностным овладением, творческим решением при создании концепций, теорий, приемов и операций исследовательских процессов, убыстряющих и укорачивающих игровое действие.

Ф. Шлегель заметил: «греческий хор  созерцал в красоте игры свою собственную  святость». Агонистика как отличительная черта греческого образа жизни и греческой культуры, узаконившая регулируемую борьбу с элементами игры (отсюда термин от греч. слова «агон», означающего- борьбу, состязание) предусматривала состязание между самими корпорациями и сообществами, пронизывая все сферы жизни греческого общества. С агонистикой были связаны религиозные обряды и мистерии.

О.М. Фрейденберг объясняет, почему олицетворение любви сделалось олицетворением борьбы и агона, представ божеством гимнасий: «В сущности, каждая палестра и каждый гимнасий – своего рода храм, где происходят акты боьбы, еще не ставшие зрелищем, но на которые приходят смотреть; с одной стороны, здесь ищут состязания физические, чтения, декламация, беседы, философские занятия; с другой, тут происходят жертвоприношения, тут находятся храмы и алтари богов, тут должности обозначаются в религиозных терминах», «Борьба, проходившая в гимнасиях, не носила характера простых упражнений в ловкости и не имела целью одно культивирование телесной красоты: здесь подготовлялись для религиозно-общественных выступлений борцы, и здесь происходили репетиции перед олимпийскими играми»ю

С гомеровского времени предпосылкой агона, способствующего развитию конкурентных начал, была частнособственническая экономика, требовавшая активного участия граждан в жизни полиса. Греки возвеличивали дух борьбы и конкуренции и превозносили честный агон, который был возможен только средь равных. Игровые состязания вели не к разобщению, а к социальной интеграции людей, борющихся по определенным правилам, установленным всем культурным сообществом. Агон усилил не только местный, но и общеэллинский патриотизм. Расцвет агональной общественной жизни приходится на 7-4 века до н.э..

Агон оказал решающее влияние на политику, войну, быт, художественное творчество и спорт в Древней Греции. Благодаря агону именно на агоре – площади для народных собраний – общим голосованием в игровой форме проходила политическая борьба, выливаясь в форму публичного состязания ораторов перед собравшимся народом, чтобы отстоять выносимое на суд граждан мнение. Греческие судебные состязания тоже проходили в игровой форме. При разрешении конфликтов требовалось уважение к святыням, соблюдение перемирия в период олимпиад, применение арбитража. В литературном творчестве агон утверждал себя в состязании аэдов, поэтов, драматургов на больших общественных празденствах. Эта агональная игра породила особые приемы научного и литературного творчества – философские загадки, диалоги и диалектику в философской прозе, апории и способствовало эволюции многочисленных сюжетов, как то – военные темы у большинства историков, победоносные песни в честь победителей на национальных играх, а в обыденной жизни – стихотворные состязания, философские диспуты и пиры песнопений и, особенно, спортивные состязания и сортивные игры, проводимые по правилам честной борьбы.

Так возникли знаменитые Олимпийские игры(778 до н.ё по 394 н.э.), Истмийские( с 586 до н.э., Пифийские(582 до н.э.), Немейские (473 до н.э.), прекрасно описанные И. Хейзингой, Яковом Буркхардтом, Г. Берве, О.М. Фрейденберг, Тронским. А. И. Зайцевым.

Чтобы понять, почему в Греции возник особый тип красоты, связанный с игрой, достаточно вспомнить суждение Перикла: «Мы любим красоту, соединенную  с дешевизной», противопоставляя этот идеал тяжелой восточной пышности. Грек остроумно высчитал это «игровое правило» на своих солнечных часах. Следующие за первыми шестью часами от (А до Е буквы давали, играя, слово, которое переводится как: «живи!». Именно поэтому «Дискобол» Мирона поражает удивительным совершенством  броска, фиксацией последнего взмаха руки перед броском диска, красиво  и свободно выполненным по игровым  правилам. И его совершал свободный  и прекрасный греческий гражданин. Ведь играя вместе, проводя вместе время друг с другом, в игре человек  учился отличать хорошее от дурного, учился судить о поведении со-игроков и постигал систему причин и следствий, упражняясь в ловкости и развивая личное мастерство. Диалектическое мышление, родившись в игровой форме в схватке мировоззрений, приносило не всегда вкусные плоды. За излишнее «умствование» Сократ был приговорен к смерти, а Аристотель «уносил ноги» из родного города, опасаясь аналогичного вознаграждения. В платоновском «Федре» Сократ говорит: «глупо считать причиной его помещения в тюрьму то, что он «сам пришел туда, передвигая свои ноги при помощи соответствующих мышц и нервов» (таково научное толкование), и тогда как истинная причина его заточения – «желание выразить уважение к законам своего города», т.е. «вести себя в согласии с существующими ценностями».

И если диалектика досократиков была важным игровым приемом в борьбе за научно-теоретическое мировоззрение, восставшее против мифологии и религиозно-прагматических подходов, объяснявших события в мире капризами воли и сознания «сверхчеловечески мудрых и сверхчеловечески могучих антропоморфных существ – богов, мифических и культурных героев», то вульгаризированная софистика, попав в руки «популяризаторов-разносчиков, утратив характер способ осмысления действительности, выродилась в игровое словесное фокусничанье, технику ловкого доказательства ложных тезисов». И «софистика вытеснила диалектику – искусство анализа понятий, выражающих реальность, искусством конструирования речи о реальности. И «теоретические трудности, связанные с диалектикой объективных категорий (таких, как единичное и всеобщее, единое и многое, часть и целое, бытие и небытие и т.д.) незаметно превращаются тут в предмет игры словами и заключенными в этих словах двусмысленностями, т.е противоречиями чисто семантического плана…». Э. Ильенков делает принципиальный вывод: «Конечно же софистическая диалектика – это игра, но игра с очень серьезными вещами, и игра безответственная, поскольку не делает различия между такими понятиями, как «лысина» и «благо отечества», забавляясь их выворачиванием наизнанку, и так и сяк, а потому формирует ум, в конце концов, и в самых серьезных вопросах, совершенно беспринципный…Неудивительно, что забавы софистов вызывали в известных кругах Афин не только возмущение, но и страх. Страх за будущее своего полиса, своих граждан, «развращенных» бродячими мудрствователями, да еще и плату за это взимающими…»

Именно  поэтому Сократ, Платон и Аристотель «разрушали софистику аргументами  от реальной практики современного им общества», доказывая законы и принципы существования целого, выступающего как более несомненная реальность, чем «единичное», которое изменяется, рождается и исчезает, а целое, внутри которого происходят индивидуальные эволюции, остается неизменным, строго организованным, а объективная реальность всеобщих форм вещей подчиняет деятельность индивида, который усваивая всеобщие нормы, понятия, категории, схемы и  формы», усваивает всеобщее значение вещей в их непосредственном всеобщем значении и обнаруживают процесс  движения теоретического познания вещей  индивидуальной «душой», преобщенной к всеобщему разуму.

Древнееврейские кабаллисты создали особое игровое учение о причинно-следственной связи духовных источников, соединяющихся по постоянным и абсолютным законам в одну высокую цель, – постижение Творца созданиями, существующими в этом мире. И по мере постижения более высших уровней, где может получить весь Свет (абсолютное, бесконечное наслаждение), предназначенный еще с начала творения, они построили особый игровой метод развертывания слова и предложения и методы толкования еврейского алфавита, в котором всего 22 буквы и все согласные, а гласные обозначаются точкой над буквою. Древние каббалисты выделяли три метода развертывания смысла Слова в предложении: «нотарикон», «тамура» и «гематрия. Нотарикон – это, когда каждая буква исходного слова понималась как первая буква слова в составляемом предложении. Тамура – метод замены одних букв в слове другими по определенной системе. Гематрия основывалась на числовом значении, которое имеет каждое слово. она состоит в том, чтобы одно слово заменить другим, равным ему по числовому значению. Такой прием распространяется на целые предложения. Сущность и значение гематрии – показать глубокую тайну, скрытую в именах Бога и ангелов. Свое учение они именовали Тридцатью двумя путями и Пятидесятью вратами. Тридцать два пути – это – 32 идеи(положительная и действительная, где десять цифр арифметики соединяются с 22 буквами еврейского алфавита(, а Пятьдесят врат – это классификация всех существ в пяти сериях, по десяти в каждой, заключающей в себе всевозможные познания.

Вовсе неслучайно многие науки развились  из игры слов и чисел. Математика играет аксиомами, теоремами, терминологией  и доказательствами, системами теорий чисел, отношением окружности к диаметру (число Пи). Отсюда, из этих игр, родилась теорема Архимеда, теория конических сечений Аполлония, сферическая теория Гиппарха, плоская тригонометрия Герона Александрийского. В игре состоялось определение окружности земли, сделанное перипатетиком Декиарком и пифагорейские космогонии, изобретенная Эратосфеном система меридианов и параллелей, и родились такие разнообразные науки: геология, география, зоология, ботаника, медицина, физика, химия, механика, гидростатика, акустика и мн.др.

Являясь важным феноменом развития, социализации, обретения навыков и жизненного опыта, необходимым феноменом повседневности, развлечения и отдыха, Игра в наивной  языковой картине мира предстает  как одушевленная субстанция, наполняя окружающее человека пространство радостью состязания, выражаясь в ряде устойчивых языковых синтагм типа: «разыгрался-расплясался», «нет, не кукла я!».

Поскольку флюиды игры ведут к радости и  счастью, «Игра» по-своему жизненному назначению принципиально противостоит скуке или томлению бездействия»(Даль), сплину, хандре. Ведь игра приносит удовольствие и прогоняет скуку, достаточно вспомнить  «Стихи о скуке» Г. Горбовского, который, откровенничая, провозглашает: «Я от скуки  могу убить!». «Скука, как говорил  Ф.Достоевский, – это хуже всякого  заточения в тюрьму!».

Встает  вопрос: «Если в скуке человек  испытывает тягостное чувство, тяготиться, ему докучают», то может ли он скучать  в игре и состязании?. И на этот вопрос можно ответить положительно. Есть и бездарные, и талантливые  игры, и скушные, и упоительные.

Игра  может формировать стиль жизни, поведение, социальные установки. Известно, как негодяи и государственные  преступники «играют» жизнью и человеческими  ценностями и судьбами других людей  и даже судьбами народов. В качестве примера можно привести сказки Шехерезады, или фильм Ч.Чаплина «Великий диктатор», роман Клауса Манна «Мефисто». Великие художники демонстрируют, как игра может превратиться в «злое дело» и подчинить себе гуманистические ценности.

Секуляризация культуры, изменившая динамичную структуру  повседневности жизни разных социальных слоев, в том числе и элиты,, задала регуляторы поведения в игровых  ситуациях. Неслучайно Медичи, Фуше, Петр 1, Павел 1, Екатерина Великая, Александр Македонскаий, Муссоллини, Гитлер, Сталин, Мао Дзедун, Ким ир Сен, Д. Дювалье, Хо ши Мин, Рейган, Шварценеггер, Буш, Сара Пйен подходили к игре, как к делу(вспомним «потешные бои»Петра 1. и другие забавы политиков). В. Глебкин справедливо заметил: «Восприятие жизни как наслаждение требует разнообразной пищи для души и тела». Игра, связанная с наслаждениями, дает человеку иллюзию постоянной изменчивости и смену впечатлений. Воздействуя на зрительные, слуховые, вкусовые рецепторы, избавляя жизнь от монотонности и рутины, от пресыщенности, рафинируя эстетическую рецепторную чувствительность, хорошая игра вызывает аппетит, прилив жизненных сил, обладает энтелехийной потенцией, связанной с метафизическим измерением бытия как царством свободы, наполняя жизнь смыслом жизни.

С игрой связано удовольствие как  мировоззренческая задача, которая  трансформирует ключевые ценностные установки. Игра может превратиться в самоцель, в светский ритуал, составляющий жизнь. Отсюда берут начало игры в любовь, эротические игры, сексуальные игры., азартные игры, интеллектуальные игры, спортивные состязания, олимпиады, сенсационные зрелища, карнавальные игры, компьютерные игры. Современное неоязычество, как интегральная идеология культуры ХХ1 века, консолидирующая постулаты глубинной экологии, пацифизма, радикального феминизма и прав сексуальных меньшинств на разрушеие табуирования, массовизации трансперсональной психологии, практик изотерики и психотехнических тренингов, противоречивое сочетание научно-экспериментальных подходов с гуманистической фразеологией и оккультными учениями о человеке (холистическими концептами), сместили поведенческие установки в отношении игры, досуга и отдыха, уклады городской и сельской жизни, поведение, основанное на экологической ответственности и адекватное восприятие реальности в «здесь» и «теперь», основанном на личном опыте переживания трансцендентного и восприятия мира не только с помощью обычных пяти чувств, но и паранормальных феноменов, балансирующих и расшатывающих работу левого рационалистического полушария и правого, связанного с интуицией и творчеством, с помощью рольфингов, астральных благовоний, спиритизма, вегетарианства и хиропрактик и техник, направленных на экспериментирование со стилями жизни для усиления духа соперничества, престижа и погони за неумеренным богатством т.н. «элит», выдвинув на первый план новые подходы в осмыслении «игры», следующей логике развития рынка товаров, удобств и услуг. Игра превратилась в «метафору выражения преобразующегося творческого духа», захватила политику (поездки политических лидеров на чемпионаты), искусство, образование, бизнес, религиозные практики, информационные технологии. Знаток оккультного подполья и его воздействия на социальную, политическую и культурную жизнь Дж. Уэбб неслучайно увидел в философии «Нью Эйджа» очередной мощный выход на поверхность древней гностической парадигмы с присущей ей мифом о непорочности, божественности природы человека, апокалиптическим видением современности, анархической трактовкой свободы. Г. Мелтон, Л. Стайкер, Швини, Уэб, Брикле, М. О Хара описали черты этой светской гностической игровой духовности, ее «суетливую игровую всеядность», сравнив с «гигантским метафизическим шведским столом», заставленным всевозможными интеллектуальными блюдами на любой вскус и, выявив оборотную сторону безбрежного синкретизма, – солипсизм и эгоцентризм индивида с его жизненным кредо: «Реально то, что хорошо для меня».