Институты рыночного хозяйства и их взаимодействие

2. Институциональные компоненты  экономического роста

2.1 Стабильность и адаптивность  институционального окружения

Экономический рост возможен, когда экономические институты предусматривают эффективные ограничители для действий власть предержащих и когда не существует возможностей для извлечения значимой ренты от пребывания у власти. В конце 1990 - начале 2000-х годов многие говорили о забвении и провале институциональных реформ в России. Разумеется, функциональность, надежность и эффективность созданных к настоящему времени институтов вполне закономерно вызывают острую критику. Но при этом не учитывается, что подобных институтов в нашей стране просто не было ни в действительности, ни в исторической памяти в отличие от ряда стран Центральной и Восточной Европы [№11 с.30]. Необходимо в этой связи учитывать еще один существенный момент - эндогенность как экономических институтов, так и институтов в более широком смысле, которые, по крайней мере, частично определены обществом или его сегментами.

В конце 1990 - начaле 2000-х годов Россия переживала период начального формирования новой институциональной структуры экономики. Прогресс в данной сфере измерялся следующими критериями: приватизация, законодательство (объем и качество нового законодательства и правовых институтов), состояние банковского сектора (уровень независимости, деловых навыков и практики размещения кредитных ресурсов, а также уровень надзора и платежной системы), роль правительства (его рыночная ориентация и эффективность управления государственным ceктором). В начале 2000-х годов данный стандартный набор дополнился различными оценками качества корпоративного управления, экономико-правовых факторов развития финансовых рынков и др. Существенным стало заметное повышение интереса к проблемам эффективности судебной системы.

Приоритетной проблемой научных исследований и нормативной практики становится обеспечение стабильности институционального окружения.

Вслед за Л. Дэвисом и Д. Нортом [№3 с.30] О. Уильямсон предложил различать институциональные соглашения и институциональное окружение. Последнее понятие характеризуется такими основными компонентами как общая устойчивость сложившихся структур собственности и правил присвоения на протяжении всего периода осуществления долгосрочных инвестиций, политическая и правовая устойчивость, дееспособность судебной системы, культура контрактов и "обязательств, внушающих доверие". Известный шотландский философ и экономист Дэвид Юм считал, что "стабильность владения", "передача собственности посредством согласия" и "исполнение обещаний" являются тремя основными естественными законами (в терминах доктрины естественного права) [№9 с.30].

В переходной экономике благоприятное институциональное окружение играет принципиальную роль. Сложность заключается в том, что в течение относительно длительного периода некоторые социалистические институты объективно сохраняют свое значение (проблема социалистического наследия). Для России 1990-х годов надо учитывать и такие факторы, как политическая неста6ильнотсь, и слабость власти. В начале 2000-х годов на первый план выходят проблемы дееспособности судебной системы и прав собственности. Однако проблема политической стабильности, по ряду оценок, оставалась и остается сегодня одной из наиболее актуальных Так, на ухудшение политической обстановки в стране в качестве одного из основных факторов общей нестабильности экономики указали половина опрошенных предпринимателей в декабре 2004 г. Проект ассоциации менеджеров России “Индекс деловой активности” (www.amr.ru). .

Позитивное институциональное окружение требует выявления политико-правовых условий, что представляет собой достаточно сложную задачу. Б. Уэйнгаст, например, выделяет "фундаментальную политическую дилемму хозяйственной системы", которая с определенными оговорками применима и к современным российским условиям: правительство, достаточно сильное, чтобы защитить права собственности, оказывается сильным, чтобы конфисковать собственность своих граждан.

Практически ни один из приведенных критериев пока не дает основания говорить о достижении относительной зрелости созданных институтов. Bместе с тем первый этап институционального развития завершен. Хотя сохраняется немало "белых пятен" в сфере формальных институтов, проблемы радикальных нововведений отошли уже на второй план. Ключевыми долгосрочными задачами являются обеспечение устойчивости сложившегося институционального окружения и адаптивности созданных институтов. По сути, речь идет о "точной настройке" в соответствии с меняющимися экономическими реалиями. При отсутствии адекватного институционального фундамента экономический рост будет носить кратковременный характер, сложившийся благодаря стечению обстоятельств.

2.2 Финансовые рынки и  экономический рост

Наряду с положительными мнениями по поводу роли финансовых рынков все отчетливее стали появляться скептические высказывания. Дело в том, что теоретические схемы, согласно которым финансовые рынки должны способствовать переходу к более эффективному размещению ресурсов, не всегда согласовывались с многочисленными фактами вывода средств за пределы корпорации, лишения собственности мелких акционеров и вкладчиков и коррупции.

Главная проблема финансовой сферы в условиях переходной экономики заключается в неполноте финансовых рынков. В России рынок корпоративных облигаций начал делать первые шаги лишь в начале 2000-х годов. Рынок производных финансовых инструментов после кризиса 1998 г. либо деградирует, либо вовсе отсутствует. Это - прямое следствие недостаточно четко сформулированных прав собственности в сфере имущественных отношений и в большинстве своем чисто словесных мер по защите инвесторов.

Как отмечают К. Пистор, М. Рейзэр и С. Гельфер, многие государства, ранее входившие в Советский Союз, сегодня могут похвастаться замечательной защитой прав инвестора. На бумаге, если верить документам, эти права защищены лучше, чем в некоторых развитых странах, например, во Франции или в Германии. Маловероятно, однако, что высокому уровню этих правовых норм в обозримом будущем будет соответствовать столь же высокий уровень развития финансовых рынков.

Э. Берглоф и П. Болтон выдвинули тезис о "великом расколе" ("the great divide") в направлениях хозяйственной эволюции постсоциалистических стран, прежде всего в их финансовых системах. Финансовые системы Чехии, Венгрии, Польши, Словении и Прибалтийских республик при всех сложностях и проблемах, характеризовавших начальные этапы их развития, все же представляются авторам более или менее удовлетворительными. В лучшем случае здесь можно обнаружить хотя бы "слабые свидетельства" положительной связи между финансовым развитием и экономическим ростом. Что же касается России, Украины и некоторых других постсоциалистических государств, то нынешнее развитие финансовых отношений не создает основу экономического роста. При этом финансовое развитие здесь могло стать даже контрпродуктивным, подрывающим стимулы перестройки устаревших хозяйственных отношений.

Не все суждения авторов доказательны, однако затрагиваемая проблема достаточно серьезна. Механизмы финансового рынка могут оказывать дисциплинирующее воздействие на поведение yчастников хозяйственного процесса при условии, что налицо не только макроэкономические предпосылки (ликвидация бюджетных дефицитов, стабилизация цен и др.), но и соответствующие микроэкономические условия: "культура контракта", формирование финансовых институтов, преследующих долгосрочные цели, обеспечение прозрачности отношений собственности и хозяйственных сделок.

Более основательные расчеты и академичные формулировки можно найти в работе Дж. Минье В статье использована новая методика эконометрического исследования -- "дерево регрессии" (rеgressiоn tгее). Расчеты по развитым и нарождающимся рынкам проводились раздельно. . Несмотря на то что в совокупность стран со сравнительно меньшей капитализацией попали и некоторые небольшие страны, располагающие сравнительно развитыми финансовыми рынками (Швеция, Австрия), и страны с огромной численностью населения (Индия, Индонезия), в рамках этой группы, включающей 11 стран, не удается обнаружить статистически существенной связи между экономическим ростом и развитостью финансовой системы. Справедливо сделать оговорку: результаты расчетов не могут считаться достаточно надежными, поскольку используется небольшое количество наблюдений.

Статистические данные о масштабах ссуд или эмиссий сами по себе, по-видимому, недостаточны для того, чтобы характеризовать подлинную глубину развития финансовых рынков. Некоторые расчеты показывают, что не размеры рыночной капитализации, а ликвидность рынкa ценных бумаг положительно взаимодействует с темпами экономического роста. Между тем фондовым рынкам в переходной экономике, особенно в российской, присущ более низкий уровень ликвидности. Размытость отношений собственности, недостаточная защита прав собственности и контрактных прав, "искривленный" путь кредитных потоков и ненадежность банковских услуг, непрозрачность отчетности, публикуемой корпорациями-заемщиками, - все это ограничивает ту роль, которую механизмы финансовых рынков могли бы игратъ в институциональной структуре переходной экономики.

Посткризисный экономический рост, относительная стабильность макроэкономической ситуации в целом позитивно сказались и на состоянии российского рынка ценных бумаг. Но не следует переоценивать среднесрочные перспективы развития рынка. Российский фондовый рынок, как и в предыдущие годы, не способен адекватно выполнять функции перелива инвестиционных ресурсов Данная точка зрения разделяется подавляющим большинством pоссийских экспертов. . Надо также отметить целый ряд диспропорций и особенностей, традиционных для российского рынка: высокая доля нефтегазовых компаний в общей капитализации; высокая концентрация рынка (фактическое доминирование нескольких эмитентов); сверхконцентрация торговли (доминирование ММВБ на внутреннем рынке российских бумаг); объективная ограниченность возможных источников финансирования корпораций и недооценка рынком многих компаний; тенденция к долговому характеру российского рынка, исторически сложившаяся традиция "рынка крупных пакетов" (рынок корпоративного контроля) и др.

Приход аутсайдеров-нерезидентов на российский рынок акций в 2003-2005 гг. По некоторым оценкам, “вклад” нерезидентов (прежде всего хедж-фондов) в более чем стопроцентный рост капитализации российского фондового рынка в 2005 г. составляет порядка 70%, однако такая же активность нерезидентов характерна и для других развивающихся рынков. не способствовал значимым качественным изменениям. Как и прежде, нерешенность вопросов защиты прав собственности и создания удобного для нерезидентов режима валютного регулирования привела к снижению конкурентоспособности внутреннего рынка акций. [№1 с.30].

Наконец, на состоянии фондового рынка и коллективного инвестирования особенно сказывается отсутствие в социальной памяти населения информации о досоциалистических рыночных институтах, Наиболее показательны здесь сравнительные данные об инвестиционных фондах по России и ряду стран Восточной Европы: в абсолютном выражении совокупные чистые активы инвестиционных фондов Польши, Венгрии и Чехии в начале 2000-х годов в 5-7 раз превышали аналогичный показатель по России, в расчете на душу населения отмечен разрыв вплоть до 80-кратного [№10 с.30]. Весьма наглядным примером можно считать фактический провал пенсионной реформы 2003-2004 гг. (передача части пенсионных накоплений в управление частным компаниям).

2.3 Банкротства: от имитации  рыночного института к макроэкономическим  функциям

По оценкам ЕБРР, в странах с переходной экономикой законодательство по процедуре банкротства слабо развито [№6 с.30], особенно это касается эффективности его применения. Быстрая процедура банкротства помогает избежать задержек, которые могли бы навредить как должнику, так и кредиторам, а также перегрузить судебную систему. Тем не менее слушания по делам о банкротстве часто оказываются затянутыми и безрезультативными. Вызывают определенные сомнения квалификация назначаемых внешних управляющих, а также их полномочия. Да и в самой практике применения законодательства по банкротству компаний значимых улучшений не произошло. Институт банкротства в России пока нельзя рассматривать как стабильный и эффективный механизм, направленный на оздоровление управления и финансов компаний, хотя и сформировались все основные элементы института несостоятельности. Имитационный характер института банкротства особенно наглядно проявился в 1992-1998 гг. (первый закон), когда механизмы банкротства практически не могли быть использованы в силу действовавших правовых процедур. Второй закон (1998-2002 гг.) еще больше исказил ситуацию, превратив институт банкротства из способа обеспечения финансовой дисциплины в инструмент перераспределения собственности и вывода активов [№4 с.30]. Парадоксальность заключалась в том, что те предприятия, которые имели достаточный запас прочности, вовлекались в процедуры банкротства. Однако желающих захватить безнадежные предприятия не находилось, поскольку шанс возвратить долги в ходе процедуры банкротства был невелик. И этот парадокс не единственный: пытаясь предотвратить враждебные поглощения и перехват контроля над своим бизнесом, предприятия не только создавали системы обороны с помощью фиктивных кредиторов, но и старались повысить платежную дисциплину, более строго относиться к своим финансовым обязательствам. В новой редакции закона "О несостоятельнoсти (банкротстве)" № 127-ФЗ от 26 октября 2002 г (третий закон) усилена защита прав кредиторов (прежде всего государства), расширен круг прав добросовестных собственников предприятия-должника в процедурах банкротства, изменен статус арбитражного управляющего и госорганов, введена новая процедура - финансовое оздоровление. В целом можно констатировать, что законом (опять же со значительной задержкой) поставлены определенные барьеры использованию механизмов банкротства для враждебных поглощений. Тем не менее и в новой модели сохраняются условия для коррупции и присвоения собственности в модифицированном виде [№7 с.30]. Резкое снижение в 2003-2004 гг. количества подаваемых заявлений о признании должников банкротами связано как со снижением интереса к институту банкротства в контексте корпоративных захватов, так и с "замораживанием" активности государства в инициировании банкротства в 2004 г. из-за административной реформы и необходимости выделения (не выделенных на 2003-2004 гг.) средств из бюджета на оплату издержек по проведению процедуры банкротства (по новому закону). С марта 2004 г. государство ни разу не инициировало процедуру банкротства. Вместе с тем около 50-60% консолидированной задолженности предприятий, находящихся в процессе банкротства, приходится на государство. Изменение этой ситуации (в том числе после урегулирования административных, правовых и финансовых вопросов) приведет к резкому росту числа банкротств. В частности, это означает и то, что в обозримом будущем основным "заказчиком" банкротства может стать государство. Вопросы же критериев инициирования таких дел уже сегодня приобретают исключительную остроту [№5 с.30].