Смешанная экономика: национальные модели и государственное регулирование

Материальной базой и важным инструментом государственного регулирования  являются государственная собственность  и государственное предпринимательство. Государственная собственность  используется в качестве базы для  достижения как долгосрочных, так  и конъюнктурных, антициклических целей государственного регулирования. К числу структурных целей относятся освоение капиталоемких и рисковых направлений НТП, решение ряда региональных задач (освоение неразвитых территорий, строительство новых и перевод уже существующих предприятий в депрессивные районы).

Государственная собственность используется для регулирования социальных процессов. Сегодня ребром ставиться вопрос об увеличении доли государственной собственности в финансовом секторе в мировом масштабе. В рамках антикризисных программ значительная его часть перешла под контроль государства. К концу 2008 г. в большинстве развитых стран правительства стали крупнейшими собственниками финансовых институтов: под их контролем оказались примерно данного сектора [18, с. 35].

Например,  рекапитализацию банков провели США, Австрия, Бельгия, Германия, Греция, Испания, Италия, Кипр, Люксембург, Португалия, Финляндия, Венгрия, Дания, Швейцария, Гонконг, Катар, ОАЭ, Саудовская Аравия, Казахстан. Плюс к этому проведены различные меры по реструктуризации банковской системы, включая содействие объединению банков или их национализацию в Бельгии, Нидерландах, Португалии, Исландии, Швеции, Великобритании, Ирландии [19].

Однако многочисленные межстрановые исследования убедительно свидетельствуют, что частные банки существенно более эффективно, чем государственные, распределяют финансовые ресурсы в экономике, имеют меньшую маржу (разность между стоимостью привлеченных и предоставленных кредитных ресурсов) и, более того, снижают степень финансовой нестабильности (в том числе вероятность банковского кризиса). Таким образом, хотя государство вынуждено активно вмешиваться в деятельность финансового сектора, когда возникает угроза системного кризиса, но уже на этой стадии оно должно не только думать об отражении сиюминутных угроз, но и иметь долгосрочный план возвращения ведущей роли частному сектору.

Инструментами государственного регулирования  выступают финансовая, денежно-кредитная, промышленная, структурная и научно-техническая  политика. С помощью последних (промышленной, структурной и научно-технической) обеспечивается стимулирование и достижение экономического роста, макроэкономической сбалансированности [16, с. 134].   Социальная политика и внешнеэкономическое регулирование являются мерами государственного регулирования, не уступающими по значимости вышеперечисленным инструментам. С помощью социальной политики обеспечивается достижение социальной безопасности, относительно справедливого распределения доходов.

3.2 Национальные модели государственного регулирования смешанной экономики

Внешнеэкономическое регулирование  включает в себя торговую политику государства, управление валютным курсом, систему внешнеторговых тарифов, квот, лицензий. Для каждой страны набор инструментов и степень вмешательства государства не являются универсальными. Есть специфика, отличия, применение тех или иных инструментов только в данной стране или группе стран.

Масштабы непосредственной вовлеченности государства в  хозяйственную жизнь разных стран различны. Особенно это относится к сфере промышленности и финансовой системе. Многое зависит от конкретных исторических условий, от господствующей идеологии, от партий, стоящих у власти. Самая общая, примерная классификация, охватывающая далеко не все страны и регионы, позволяет сгруппировать страны-лидеры следующим образом [3, с. 134].

США и Великобритания, которые объединяет наиболее последовательное проведение линии на «минимальное государство» при сохраняющихся    различиях   роли    государственного   сектора   в   экономике. В США при низкой доле государственной собственности и предпринимательства используются гибкие и разнообразные формы государственного вмешательства  (контрактная система, специфические формы участия государства в смешанном предпринимательстве, передача регулирующих функций на уровень штатов и местных органов власти). Их главное назначение - создание условий для развития частного сектора. Западные эксперты рассматривают США как «лабораторию по изучению политики   смешанной экономики»,   а   Великобританию — как   страну «классических» методов приватизации [16, с. 145].

Франция, ФРГ, Италия, Испания,   Португалия — это   страны, в которых неоконсервативные подходы сочетаются с реформистскими; ослабление регулирующей роли государства сопровождается далеко идущей модернизацией механизмов государственного вмешательства в экономику, в особенности в сфере НИОКР, в области социальной политики. Для  Франции, в частности,   характерны   сохранение   государственным сектором прочных позиций в экономическом потенциале страны, а также высокой доли ВНП, перераспределяемой через бюджет, переход к рекомендательному стратегическому планированию.

Шведская модель «функциональной социализации» предполагает смешение общественных и частных начал на принципиально иной функциональной основе. Социализация распределения, опирающаяся на перераспределение через госбюджет более половины ВНП, во многом нивелировала влияние господствующего в производстве частного сектора. Нарушив равновесие между социальной справедливостью и экономической эффективностью, эта модель в значительной мере подорвала стимулы и источники экономического роста [19].

Японской модели присущ системный характер государственного вмешательства на всех уровнях экономической структуры, долговременная стратегия экономической политики. Эффективное сочетание государственных и частных начал, отвечающее специфическим условиям Японии, опирается на традиционную систему стимулов.

Неоиндустриальные страны Юго-Восточной Азии сумели, по существу, совместить прохождение индустриальной стадии с переходом к постиндустриальной. Для наиболее репрезентативной из них южнокорейской модели характерна тесная интеграция государственных и частных начал в научно-технической, инвестиционной, структурной и внешнеторговой сферах [18, с. 345].

Итак, современное государство является органической частью экономической системы, и оно способно оказывать огромное воздействие на жизнь всею общества. Именно поэтому использование таких рычагов, как бюджет, банковская система, государственное предпринимательство, подконтрольно парламенту, ограничено юридическими рамками, законами, дог опорными отношениями. Это ставит определенный барьер для произвольного манипулирования административной мощью государства со стороны правительства, чиновников, различных лоббистских групп [].

По всем указанным выше направлениям в современной рыночной экономике шел отход от позиций государственного активизма. Важнейшие хозяйственные функции и целые сферы производства возвращались частному сектору. Макроэкономическое регулирование утрачивало произвольность и все больше стало ориентироваться на твердые правила. Пожалуй, лишь в социальной сфере ("государство благосостояния") отступление государства было не слишком ощутимым. Хотя его вмешательство - как прямое, так и косвенное - становилось менее назойливым и более упорядоченным, весомая (а подчас даже преобладающая) доля ВНП по-прежнему продолжала перераспределяться через бюджет в целях поддержки социальных программ. Социальная инфраструктура оказалась наиболее инертным элементом, с огромным трудом поддающимся реформированию. Именно так все и происходило до 2008 года, пока разразившийся финансовый и экономический кризис не внес свои коррективы в противоборство рынка и государства [11, с. 156].

3.3 Взаимосвязь государственного регулирования и мирового кризиса

Кризис вызвал шок у  мировой экономической и политической элиты. Никто не ожидал ни подобной его глубины, ни столь быстрого развертывания. Первоначальная реакция на кризис была довольно хаотичная; правительства  развитых стран стремились затормозить  его распространение. Основное внимание уделяли решению двух групп проблем: во-первых, не допустить коллапса кредитной  системы, то есть спасти финансовые институты; во-вторых, предотвратить или хотя бы ослабить рецессию, избежать глубокого спада производства.

Экономически развитые страны, опасаясь коллапса банковской системы  и дефляционного шока, предприняли  агрессивные меры по ее  поддержке и стимулированию производственной активности. Среди важнейших мер: предоставление ликвидности; расширение гарантий по банковским вкладам физических лиц; выкуп части банков государством; агрессивное снижение ставок рефинансирования; принятие «планов стимулирования» (бюджетных вливаний для поддержки спроса в реальном секторе). Одновременно правительства многих стран пошли на снижение курса национальных валют по отношению к американскому доллару, что должно было помочь сохранить международные резервы, а также стать дополнительным фактором стимулирования внутреннего производства. Анализ логики и эффективности этих мер выходит за рамки настоящей статьи, однако ключевая проблема состоит в том, что они могут вызвать серьезную макроэкономическую дестабилизацию [8, с. 62].

На идеологическом и концептуальном уровнях эта политика выражалась в ренессансе кейнсианства. Его популярность росла так же стремительно, как  раскручивался кризис.

Если отвлечься от освященного  историей термина «кейнсианство», то большинство принимаемых решений  так или иначе укладывается в  следующие понятия: дирижизм, социализм и популизм. Они взаимосвязаны, но не тождественны.

К дирижистским мерам относятся принятие индивидуальных решений институтами власти, определение ими (а не рынком) правых и виноватых, а также готовность государства указывать экономическим агентам, какие услуги они должны предоставлять и какие товары производить. Ситуация с Lehman Brothers , с одной стороны, и с  Bear Stearns,  AIG  и Citibank  — с другой, плохо поддается рыночной интерпретации. Власти решили обанкротить одних и помочь другим, как это и должно происходить в центрально-управляемой экономике [13, с. 35]. Следующим, вполне естественным шагом становится принятие правительственных решений относительно характера деятельности фактически национализированных институтов. Г. Браун заявлял, что он будет побуждать попавшие под его контроль банки вкладывать больше средств в малый бизнес. Того же требуют и от российских госбанков безотносительно к тому, как это отразится на качестве их кредитных портфелей. Поддержка малого бизнеса, конечно, святое дело, любимое всеми современными правительствами. Однако последствия такого рода решений спрогнозировать нетрудно: если власти дают указания банкам, куда вкладывать деньги, то они должны будут их поддерживать тогда, когда эти политически обусловленные инвестиции окажутся неэффективными. То есть и господдержка, и неэффективность вложений образуют замкнутый круг [18, с. 245].

К социалистическим мерам относится обобществление (или национализация) рисков. Спасая должников и наполняя банки капиталом, увеличивая гарантии по частным вкладам, государство берет на себя риски за решения всех основных участников хозяйственной жизни — и банкиров, и вкладчиков, и заемщиков (тем более что на практике это нередко одни и те же лица). Под сомнение ставится фундаментальный принцип капитализма — личная ответственность за принимаемые решения. Применительно же к российской ситуации можно утверждать, что политика национализации убытков делает в дальнейшем неизбежной национализацию рисков. Начинается этот процесс в банковском секторе, но через банки гарантии распространяются и на все другие компании и сектора [2, с. 78].

Серьезную трансформацию  претерпевают святая святых всякой социально-экономической  системы — отношения собственности. Происходит фактическая национализация попавших в тяжелое положение  компаний посредством предоставления им финансовой помощи. Национализация осуществляется по крайней мере по трем каналам: выкуп долгов отдельных  фирм, рекапитализация в обмен на акции, а также инфляция накопленных обязательств. Государства склонны взять на себя все пассивы (обязательства) финансовых учреждений, как предоставляя гарантии, так и осуществляя прямое вливание капитала. Естественно, что помощь финансовым институтам сопровождается формальным или фактическим размыванием пакетов, принадлежащих частным собственникам. Тем самым ставятся под сомнение права частной собственности.

При этом в современном  мире нарастают риски популизма. Начало рецессии резко активизирует призывы помочь товаропроизводителям. Однако, раздача дешевых денег товаропроизводителям в подобной ситуации будет иметь опасные последствия, поскольку неизбежно приведет к ускорению инфляции [13, с. 37].

Современный поворот к  социализму, несомненно, является попыткой получить время для передышки, переосмыслить  ценности. Всякое избыточное госрегулирование противоречит гибкому и динамичному  характеру современных производительных сил, вызовам постиндустриальной эпохи, так же как рыночная стихия плохо  соответствовала задачам ускоренной индустриализации начала ХХ в.

Сколько же продлится экономическая политика мирового сообщества? Быстрый выход из кризиса, скорее всего, сделает большинство мер государственного регулирования ненужными. Затяжной характер кризиса (что представляется более вероятным) избавит от иллюзий относительно того, что государственное вмешательство в экономику способно исправить провалы рынка. Даже сейчас вполне очевидна логическая несостоятельность утверждения о том, что кризис продемонстрировал необходимость более активного государственного регулирования: государство регулировало финансовые рынки, но с этой задачей справиться не сумело. И нет никаких оснований считать, что то же самое государство впредь будет лучше регулировать финансовые рынки. Другое дело, что нужны новые институциональные решения, повышающие их прозрачность и устойчивость [2, с. 77].