В чем проявлялась трудоцентричность советской морали

Практически  сразу  же  после  Октябрьской  революции,  с  введением политики «военного  коммунизма»  основа  для  свободного предпринимательства была ликвидирована. Частная собственность на  средства производства была запрещена и объявлена  источником всех социальных  зол  на  земле. 

После  гражданской  войны,  когда проводилась политика НЭПа, частному капиталу была предоставлена  ограниченная  возможность  предпринимательской  деятельности  под строгим  контролем  государства  в  некоторых  секторах  экономики: торговле, сфере услуг, мелком производстве и т.д. Но этот период был  очень  кратким  в  истории  российского  предпринимательства  –  всего несколько  лет.  Вскоре  страна  приступила  к «развернутому  строительству  социализма»,  стремясь  доказать  всему  миру,  что социально-экономическое  развитие  возможно  осуществить  без фигуры предпринимателя.

Отрицательное  отношение  к  предпринимательству распространялось и на его мелкие и индивидуальные формы. Доходы, полученные  от  такой  деятельности,  именовались  нетрудовыми  доходами, с ними велась постоянная борьба.

В  советской  идеологической  модели  трудовой  морали отдавалось  явное предпочтение общественно  направленным мотивам трудовой деятельности перед личными, и духовным мотивам  – перед материальными. Причем в  число личных интересов включалась забота человека не  только о  себе, но и о материальном благополучии  своей семьи. 

Кратко  резюмируя  основной  функциональный  смысл социалистической трудовой морали, можно заключить, что она более или  менее  явно  обосновывала  требование  от  населения  высоких трудовых  затрат при низких материальных  вознаграждениях. Данная идеологическая  конструкция  была  направлена  на  мобилизацию трудовой  энергии  масс,  и  на  первых  этапах  социалистического развития России эту мобилизационную функцию выполняла.

В  этот  период  многие  советские  работники  были  охвачены горячим  революционным  энтузиазмом,  непоколебимой  верой  в победу  коммунизма,  готовы  к  любым  жертвам  и  самоограничениям ради достижения стоящих перед партией  и народом экономических и  политических  целей.  Для  них  был  характерен  суровый  аскетизм  в быту,  крайняя  скромность  в  одежде,  низкий  уровень  материальных потребностей. Иной  образ жизни  считался  для  советского  работника безнравственным.  

Философия  управления  основывалась  на  тейлористско-фордистских  принципах,  дополненных  идеологической  риторикой. Пожалуй,  самым  известным  романтиком  тейлоризма  и  фордизма  в советской России являлся основатель Центрального Института Труда А.К. Гастев. Предложенная им система «научной организации труда» (НОТ)  представляла,  по  его  же  словам,  программу  «машинизации человека»  на  основе  соединения  тейлоризма  и  военных  уставов (он называет армию «корпорацией настоящих тейлористов»). Вот одно из его высказываний, характеризующих, на наш взгляд, многое в настрое 20-х  годов: «Рабочая  портативность  военной  одежды,  стратегия  и  тактика,  пропитанная  новейшей  механикой,  приспособление  армий  для  трудовых  целей,  наконец,  весь  режим  казарменно-осадного положения с учетом каждой калории  и каждого боевого усилия —  все это  мы  должны  взять,  как  невиданный  массовый  опыт  трудобоевых отправлений».  Вообще  проекты милитаризации труда и широкое использование лагерного труда (в некотором смысле его частичное и специфическое воплощение).  были  характерными  явлениеми этого периода. Так, Троцкий предлагал систему, согласно которой «каждый рабочий чувствует себя  солдатом  труда и не  может свободно распоряжаться собой». 

Советское  государство  проводило политику сохранения низкой заработной  платы,  что  консервировало  трудоемкие  формы производства,  тормозило  освоение  новой  техники  и  повышение квалификации. Жестко  централизованная  тарифная  система (система ставок  заработной платы) препятствовала  увязке  заработной платы  с результатами труда, что  ослабляло ее стимулирующую роль. При этом система  дифференциации  ставок  заработной  платы,  разрабатываемая бюрократией  на  основе  ее  представлений  об «общественной значимости»  тех  или  иных  сфер  производственной  деятельности,  о различии  между «производительным»  и «непроизводительным» трудом,  поощряла  развитие  отраслей  тяжелой  промышленности  и ВПК  в  ущерб  легкой  промышленности  и  сферы  услуг,  тормозила перелив  трудовых  ресурсов  в  эти  отрасли.  Постоянной дискриминации  в  оплате  подвергался  высококвалифицированный умственный  труд,  профессии,  требующие  высшего  образования.  На многих предприятиях  заработок инженера  был ниже,  чем  у  рабочих.

Так,  среднемесячная  заработная  плата  в  системе  народного образования составляла в 1989 г. всего две трети заработной платы в обрабатывающей промышленности. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Заключение

Недостаток  стимулов  к  высокопроизводительному  труду  стал одним из главных пороков  командно-административной системы. Об этом  убедительно  свидетельствует  динамика  производительности труда.  Советский  Союз  стабильно  отставал  по  уровню производительности  труда  от  развитых  стран  Запада  в 2-3  раза,  а  в последние  годы этот разрыв увеличился еще больше. Между тем еще на  заре  Советской  власти  достижение  более  высокой  производительности  было  объявлено  В.  И.  Лениным  главным условием победы нового общественного строя.

Стимулы  идеологического  характера,  связанные  с провозглашавшимися «общественным  характером  производства», «трудом  на  общую  пользу»,  находились  в  явном  противоречии  с действительностью  и  со  временем  становились  все  менее  эффективными.  Соревновательность,  бригадный  подряд,  движение изобретателей  теряли  свое  значение,  были  заформализованы  до крайности  и  вырождались  в  бюрократические  статьи  отчетности  для высшего  начальства. В 70-е – 80-е годы реальное состояние ценностного сознания в сфере  труда  фиксировало  наличие  объективных  предпосылок  кризиса.  Несмотря  на  господствовавшую  официальную  идеологию, многим  советским  рабочим  была  практически  безразлична общественная полезность труда, что объясняется неэквивалентностью обмена  между  работником  и  государством  как  монопольным  работодателем. 

Основным  требованием  к  работе  был  заработок,  способный  обеспечить необходимый уровень  благосостояния, т.к. положительно оценивали  возможность  нормально  зарабатывать  и  удовлетворять свои  материальные  потребности  за  счет  работы  в  общественном производстве менее 20% занятых86. Наряду с этим, в группу значимых ценностей входил такой показатель как низкая интенсивность  труда, что  свидетельствовало  о  неблагополучном  состоянии психофизиологического  потенциала  рабочей  силы  и  растущей трудовой  пассивности.  О  состоянии  трудовой  морали  можно  было судить  и  по  настроениям  рабочих,  когда  они  открыто  заявляли: «Государство  делает  вид,  что  нам  платит,  мы  же  делаем  вид,  что работаем». 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Список использованной литературы

1. Труд и занятость в России. В.И. Игнатов 2006 год

2. Трудовые реформы в России. К.А. Маскаева 2001 год
3. Интернет сайт www.rambler.ru
4. Интернет сайт  isr.tusur.ru 
5. Интернет сайт ecsocman.hse.ru