Сущность и закономерности развития переходной рыночной экономики

В экономической теории выделяют два варианта отпуска цен: одномоментный («шоковый») и постепенный (градуалистский). На деле реальная либерализация, скорее, носит смешанный характер, склоняясь в сторону того или другого варианта. Чем меньше развиты рыночные отношения к началу либерализации, тем менее эффективен «шоковый» вариант.

Либерализация экономики  порождает острые противоречия в  производственной сфере. Во-первых, масса  предприятий, особенно отраслей военно-промышленного  комплекса, работавших на государственный  заказ, теряют сферу сбыта на свою продукцию. Во-вторых, предприятия в  рыночных условиях оказываются неконкурентоспособными на рынке. В-третьих, трудности сбыта порождают проблему закупки сырья и материалов, т.е. проблему самого функционирования предприятий. В-четвёртых, трудное положение производителей усугубляется сокращением спроса населения. В-пятых, в тяжёлом положении оказываются производства, получавшие субсидии от государства (прежде всего сельское хозяйство). В-шестых, либерализация экономики противоречит сложившемуся менталитету директорского корпуса, воспитанного условиями плановой системы выполнять задания сверху, не заботясь о сбыте продукции и получении необходимых ресурсов.

Совершенно необходимым  следствием либерализации внутриэкономических  отношений является либерализация  внешнеэкономических связей страны. Рыночный механизм в экономике может  быть создан только при его тесной связи с мировыми рынками. При  этом важно единство экономических  и правовых форм взаимосвязей между  разными странами. Внешнеэкономическая  либерализация расширяет возможности помощи при проведении преобразований в переходном периоде, т.е. как бы ускоряет решение задач переходной экономики.

Основные формы такой  либерализации - расширение доступа  в страну иностранных инвестиций; устранение централизации внешнеэкономических  связей; снятие протекционистских ограничений  для импорта (отмена пошлин, квот, лицензий и льгот); обеспечение конвертируемости национальной валюты. Все эти формы  усиливают эффективность действующего рыночного механизма.

Однако, политика внешнеэкономической либерализации в переходной экономике должна быть оптимальной, т. е. с одной стороны, обеспечивать ускоренное развитие внутринациональных рыночных отношений и их включение в мировое хозяйство, а с другой - не допускать ущерба развитию отечественного производства.

2.2. Институциональные  ловушки

Анализ формирования институциональных  ловушек подтверждает, что создание «рыночного правового поля» не гарантирует  возникновения эффективных рыночных институтов. В период широкомасштабных реформ макроэкономическая политика может  существенно повлиять на институциональное  развитие. Однако в данном случае существует опасность возникновения еще  одной «институциональной ловушки»: когда цель макроэкономической стабилизации, необходимой для успеха реформ, вступает в конфликт с институциональными целями, делая задачу реформирования трудноразрешимой.

Одно из наиболее серьезных  последствий «институциональных ловушек» заключается в том, что хотя они  и смягчают отрицательные краткосрочные  последствия неподготовленных, слишком  быстрых преобразований, в то же время они препятствуют долгосрочному  экономическому росту.

Таким образом, проблема выхода из «институциональной ловушки» представляет практический интерес. И главную  роль в этом процессе должно сыграть  государство, поскольку в условия  институционального неравновесия ни один другой агент, кроме правительства, не способен принимать эффективные  долгосрочные решения. Ни менеджеры, ни коллективы предприятий, ни частные  предприниматели не обладают достаточно длительны горизонтом планирования. Не чувствуя уверенности в будущем, экономические агенты ставят перед собой только краткосрочные задачи, стремятся к личному обогащению, а «невидимая рука» несовершенного рынка еще не умеет трансформировать эгоистическое поведение в общественно полезное.

Основные мероприятия  по институциональной стабилизации в странах с переходной экономикой, в том числе и России, включают разработку следующих пунктов:

1) программы выхода из  четырех взаимосвязанных «институциональных  ловушек»: бартера, неплатежей, уклонения  от уплаты налогов и коррупции;

2) мер по преодолению  институциональных конфликтов, приведшим  к неэффективным формам организации  предприятия и финансовой системы. 

Реформа предприятия должна способствовать установлению рационального  баланса прав собственников, менеджеров, рабочих и внешних инвесторов и эффективной системы взаимоконтроля;

3) реформы финансовой  системы, снижения инвестиционных  рисков, стимулирования участия  банков в управлении предприятиями;

4) мер по изъятию переходной  ренты государством, чтобы предотвратить  неоправданную дифференциацию доходов  и, как следствие, рост теневой  экономики и коррупции;

5) мер социальной политики, предусматривающих компенсацию  потерь тех групп населения,  благосостояние которых снижается  в результате преобразований. Так  как насильственные реформы редко  бывают успешными в связи с  высокими трансформационными издержками (см. выше), то важнейшей задачей  государства является поиск компромиссного  варианта реформ. Каждый этап реформы должен быть тщательно подготовлен, включая оценку трансформационных и трансакционных издержек, выгод реформирования, предусматривать справедливое распределение реформенных тягот, компенсацию потерь проигравшим.

Одна из глобальных ловушек  нашей макроэкономической политики - это зависимость от траектории предшествующего развития, сформировавшейся в первой половине 1990-х гг., а именно от приверженности рекомендациям неоклассической  школы, под влиянием которой происходило  формирование и осуществление политики реформ.

Выходом может стать финансовый кризис, вызванный «корректировкой» искусственно сдерживаемого курса  доллара. Такая политика долго продолжаться не может, поскольку последствия  все больше усугубляются: правительство  привыкает к растущему искусственно стабилизационному фонду, ЦБ к росту  золотовалютных резервов и т.д.

В рамках институционального направления экономической мысли  имеются серьезные разногласия  по проблеме существования устойчивых неэффективных состояний хозяйственной системы. С одной стороны, развивается идея об «институциональных ловушках» — неэффективных устойчивых нормах поведения, а с другой — идея дисфункциональности институтов, согласно которой существование неэффективных норм является закономерным результатом хозяйственной динамики, при которой происходит снижение качественного состояния и фиксация его во времени. Теневая экономика, инвестиционный кризис, неплатежи, бартер, согласно первой «рубрике» представлений, являются примерами «институциональных ловушек», а согласно второй — они суть результат дисфункций некоторых важнейших хозяйственных институтов, то есть представляют собой экономические явления, а отнюдь не «институциональные ловушки».

Представляет интерес  в качестве институциональной ловушки  процесс модернизации России. Находящийся  в центре общественных, политических и экспертных дискуссий призыв к  модернизации России требует встраивания  в систему внешних ограничителей (ускорителей). Речь идет о том, чтобы  запустить и успешно провести этот процесс в координации с  быстроменяющейся мировой экономикой, системой международных отношений  и, конечно, с учетом новых тенденций  в общественно-политическом и социальном развитии.

Очевидно, что в стране царит архаичность институтов, механизмов и процедур, четко регламентирующих экономическую, социальную и общественно-политическую жизнь в стране. Развитие происходит в режиме «ручного управления», «по  понятиям», по знакомству и т.д.

Первая институциональная  ловушка в модернизации российской экономики: поддаться соблазну свести модернизацию к некоему материально  осязаемому и точечному проекту  типа иннограда Сколково. Велик риск того, что без создания хотя бы базовой общенациональной институциональной среды (свобода частной инициативы, частная конкуренция – и не только в экономике; независимая судебная система; эффективные правоохранительные органы; государство, адекватное масштабу стоящих перед страной задач и т.д.) даже самые вроде бы перспективные территориально привязанные инновационные проекты могут оказаться неудачными. Это тем более вероятно в связи с упомянутой выше тенденцией к разукрупнению, а затем и отмиранию всякого рода территориально обособленных «долин» в наиболее развитых странах как рудиментов XX в.

Вторая ловушка, органически  вытекающая из только что описанного «сколковского синдрома»: ограничение модернизации только технологическим аспектом. При этом предполагается, что государство каким-то чудесным образом (то есть, не поменяв институциональную среду) запускают процесс обновления основных фондов в экономике. Но эта схема действий может быть относительно эффективна только на стадии индустриализации, когда государство напрямую контролирует все основные производственные активы и является практически единственным источником инвестиций. Характерный пример – Советский Союз конца 20-х – начало 30 х годов прошлого года. А если говорить о политической оболочке этого сценария, то его реализации возможно только в условиях тоталитарного или авторитарного режима. Свежие примеры из практики последних десятилетий – Малайзия, Южная Корея и Китай.

Успешные авторитарные режимы отличаются двумя ключевыми чертами  – регулярной ротацией руководителей  и меритократией (системой, поощряющей карьерный рост по заслугам, а не в силу лояльности или коррупции). В таких режимах правящая элита  удерживается у власти именно потому, что ее лидеры регулярно обновляются, и потому, что к власти приходят перспективные представители следующего поколения. Именно так устроена власть в Китае.

Третьей ловушкой на пути к  эффективной модернизации страны, то это втягивание интеллектуальной элиты  страны в дискуссию, подвергающую сомнению перспективность таких базовых  институтов современной европейской  цивилизации, как демократия и рыночная экономика. Конечно, оба эти института  в настоящее время находятся  в кризисе.

Понятие «институциональная ловушка» стало достаточно популярным в России [3, c.31-54] особенно среди экономистов, создавая новые аналитические конструкции, так что даже глава Центрального банка в телевизионном выступлении  сетует о недостатке «длинных денег», называя ситуацию «институциональной ловушкой». Хотя на самом деле проблема кроется в оттоке финансовых ресурсов за рубеж, причем для агентов, контролирующих эти ресурсы и осознанно осуществляющих вывод материальных средств из страны, данная трансакция вполне эффективна и отнюдь не является какой-то ловушкой.

«Институциональные ловушки» воспроизводятся эффектами координации, сопряжения, культурной инерции. Для  их преодоления требуется увеличить  трансакционные издержки неэффективной нормы, чтобы произошел отказ критической массы агентов следовать ей, либо нужно уменьшить трансакционные издержки альтернативной нормы и трансформационные издержки перехода от одной нормы к другой, спровоцировав выход агентов из «ловушки» и переход их к другому устойчивому состоянию. Иными словами, преодоление «институциональной ловушки» требует довольно высоких затрат. Если выводить борьбу с ними на уровень макроэкономической политики, то, какие бы мероприятия не предлагались, ясно одно: они требуют значительных затрат. В связи с этим открытыми остаются вопросы: не приведет ли преодоление одной «институциональной ловушки» (или нескольких) к появлению новых, не возникнет ли эффект «шока предложения» вследствие увеличения общих затрат?

Интересной выглядит идея о том, что ускорение роста, системный  кризис, изменения культурных параметров общества могут при определенных обстоятельствах разрушать «институциональные ловушки». С позиций разбираемого теоретического подхода открыто  провозглашается, что «институциональная ловушка» есть неэффективное равновесие, причем разные ловушки могут быть взаимосвязаны. В качестве иллюстрации  обычно приводится пример с бартером и коррупцией. Так, В.М. Полтерович, следуя неоинституциональному подходу Г. Беккера, утверждает, что наказание (например, штрафы), а также кризис — могут быть инструментами выхода из «институциональной ловушки» [3, c.132-150] . Но как можно говорить о взаимосвязанности «ловушек» и при этом предлагать дифференцированные методы борьбы с ними? Не приведут ли вводимые частичные мероприятия к углублению старых и возникновению новых «ловушек»? Почему «ловушка» и мера ее неэффективности представляются в статике? Насколько данный подход адекватен с практической точки зрения? Конечно, в экономике очень существенное значение имеет число «ловушек» и качественные параметры действующих неэффективных норм, причем аналитически важно также представлять динамический аспект их бытия. Ассоциация «институциональной ловушки» с точкой Парето оп- тимальности фактически противоречит эволюционному подходу, утверждающему, что для получения ощутимых результатов необходим отказ от оптимальности и переход системы (субъекта) в неравновесное состояние.

Концепция «институциональной ловушки» по своей сути микроаналитична. Однако в качестве «ловушек» предстают комплексные (системные, целостные) явления, эффекты функционирования которых затрагивают субъектов экономического макроуровня. Возникает проблема целесообразности агрегации микроэкономического явления и распространения его на макроуровень, ведь при этом несколько игнорируются истоки его возникновения . В частности, почему бартер предстает некой «ловушкой», выход из которой затруднителен или требует значительных издержек, а не «ответным» явлением (или процессом), возникшим по причине потери хозяйственной системой в период до усиления роли бартера определенных целей, функций, области приложения усилий, то есть возникновения экономической дисфункциональности? Естественно считать, что сокращение бартера должно протекать при условии восстановления функций системы в сочетании с преодолением связанных с бартером рутин (издержки отучения от «вредной привычки»). Поэтому общие издержки преодоления бартера как устойчивой формы поведения будут довольно высоки.

В оппонирующем ключе идее «институциональной ловушки» выступает  концепция «экономической дисфункции», под которой понимается потеря качественных свойств отдельным институтом или  их системой. Предлагается оценивать  функционирование институтов по семи группам необходимых (проблема достаточности  в математическом смысле требует  отдельного решения) параметров: цели существования, области приложения, функциональному наполнению, периоду  времени до изменения, издержками функционирования, степени отторжения или принятия вводимой нормы, устойчивости к мутации. Если один или несколько параметров, но не вся их совокупность, испытывают потерю качества, то возникает микродисфункция, или, весьма огрубляя, «институциональная ловушка». Если же все семь групп параметров теряют качество, возникает макродисфункция, или системная дисфункция, выражающаяся в устойчивой неэффективности сложившейся институциональной (шире — хозяйственной) системы. Важно отметить, что такой результат институциональной динамики согласован с нижним уровнем адаптивной эффективности системы (института). Для того чтобы исполнить некоторую функцию, сохранить область действия, достичь некоторой цели, институт нуждается в денежном обеспечении, подобно тому, как человек нуждается в пище. Причем для любого института существует свой монетарный диапазон, нижняя граница которого отвечает системной дисфункции, когда теряется качество всех необходимых параметров, а верхняя граница адекватна ситуации трансформации институтов или их «размножению».