Экономические проблемы развития промышленности в регионах.

Инструменты региональной промышленной политики России все еще в основном опираются на адресное государственное  воздействие: межбюджетные трансферты, госзаказ, адресные дотации и субсидии и т.д. В то же время практически  не используются дифференцированные рыночные регуляторы, вполне естественные в  стране со столь различными условиями  для ведения экономической деятельности.

С. Артоболевский считает, что было бы преувеличением настаивать на том, что в России не было никакой  региональной политики[13]. Как и в других странах, у нас существовало территориальное распределение государственных средств. Государство обеспечивало поддержку регионам, на территории которых производится добыча угля, территориям, которые подверглись экологическим бедствиям, а также социальную поддержку наиболее нуждающимся регионам. Эта поддержка осуществлялась через бюджет (начиная с 1994 г.). Приблизительно 15% национального бюджета использовалось на помощь закрытым городам, на поддержку региональных бюджетов, финансирование региональных программ и т.д., т.е. на региональные нужды. Однако во многих случаях при таком перераспределении отсутствовали официальные критерии и, как результат, присутствовал определенный элемент субъективности.

Губернатор Красноярского  края А. Хлопонин в своих последних статьях, посвященных проблемам региональной политики, также признает, что сложившаяся в России региональная политика явно нацелена на выравнивание межрегиональных различий и целей экономического развития практически не преследует[14]. Он отмечает, что текущие трансферты центрального правительства, направленные в регионы, превышают в 9 раз объем инвестиционной бюджетной поддержки регионов (через Фонд развития региональных программ). Процент средств, расходуемых на развитие, с каждым годом становится все меньше по сравнению с постоянно растущими выравнивающими трансфертами.

Даже весьма скромные инвестиционные расходы центрального правительства  не являются экономически обусловленными. Почти 75% расходов Фонда развития региональных программ направляются в Татарстан  и Башкортостан. В ближайших планах федерального центра – масштабные инвестиции в Калининградскую область, Курилы. Эти программы носят явно выраженный социально-политический характер, а соображения экономической эффективности, соображения развития не являются приоритетными.

Десятка регионов-лидеров  формирует более половины валового регионального продукта страны и  значительно более 50% федерального бюджета. Они привлекают более 80% иностранных  инвестиций. Далее федеральный бюджет направляет почти весь оборот средств  региональной политики (т.е. средств  доноров) в адрес 79 регионов-реципиентов  по двум сопоставимым по масштабам  бюджетным каналам: через программы  выравнивания межрегиональных различий и через разнообразные федеральные  программы, в большинстве своем преследуя социально-политические цели. Такая политика не создает стимулов для развития ни для регионов-доноров, ни для регионов-реципиентов. Во многих регионах-реципиентах федеральное финансирование кратно превышает их собственные доходы. И как только реципиент за счет собственного развития наращивает доходы, центр тут же сокращает ему федеральные трансферты на ту же сумму. Очевидно, что такая политика нуждается в коренной модернизации.

К проблеме отсутствия стимулов необходимо добавить дефицит эффективных  экономических рычагов на региональном уровне. Большинство ключевых инструментов и полномочий находится в ведении  Федерации.

Анализ современной региональной политики развитых стран тоже свидетельствует, что цели выравнивания межрегиональных  различий за счет бюджетных трансфертов  во многом противоречат целям общего роста экономики.

В последнее время, однако, заметна тенденция к трансформации  региональной промышленной политики, по крайней мере на уровне предложений отдельных экспертов. Ранее эта политика представляла собой комплекс мер по достижению оптимального состояния региональных социально-экономических образований, ориентированный на систему централизованно задаваемых приоритетов межрегионального распределения множества национальных экономических и финансовых ресурсов. Сейчас все больше проявляется стремление к эффективному использованию абсолютных и сравнительных преимуществ отдельных регионов, что в принципе должно обеспечить оптимальное распределение общественных ресурсов в целом.

Все тот же А. Хлопонин, критикуя традиционные подходы к региональной промышленной политике, справедливо делает вывод о том, что России нужна новая региональная политика, которая создавала бы систему действенных стимулов к развитию и для лидеров, и для аутсайдеров; которая бы решала проблемы пространственного развития не только через бюджет, но и в первую очередь через систему прямых экономических связей субъектов рынка[15]. Однако и он все еще находится в плену традиционных представлений, предлагая перейти к политике, направленной на проекты экономического развития базовых регионов – локомотивов роста.

А. Хлопонин, правда, оговаривается, что реализация новой региональной промышленной политики, направленной на развитие точек роста и базовые регионы, остро ставит вопрос о том, как распространять импульсы экономической активности от лидеров к аутсайдерам, как втянуть аутсайдеров в цепочки добавленной стоимости, как устранять преграды для перетока экономического роста через границы регионов[16]. Однако он не предлагает конкретных механизмов такой политики, оставаясь по существу в рамках традиционной концепции «полюсов роста».

Такой механизм на самом  деле существует, этот механизм заключается, как показывает зарубежная практика, в использовании концепции региональных и отраслевых кластеров.

В последнем десятилетии  во многих развитых и развивающихся  странах наблюдалось возрождение интереса к проблемам региональной промышленной политики. При этом содержание такой политики в настоящее время заметно отличается как от моделей распределения бюджетных ресурсов сверху вниз, доминировавших в западных странах в послевоенный период, так и от политики «самоустранения» государства, что было характерно для 1980-х годов.

Особенностью новой региональной промышленной политики является важная роль местных органов власти и  районных институциональных структур, ориентация на использование местных  конкурентных преимуществ и повышенное внимание к местным производственным системам. Вследствие этого региональная промышленная политика стала по своему содержанию более стратегической и превратилась в составную часть относительно более сложной системы государственного управления, отличительными чертами которой в настоящее время являются преимущественное использование таких механизмов, как сетевое взаимодействие, партнерство, «конкурентоспособность», «инновационные системы» и обеспечение консенсуса государства и бизнеса.

Новая региональная промышленная политика отражает принципиальные изменения, произошедшие в последнее десятилетие  в общенациональной промышленной политике. Отличительной чертой этих изменений  являются переход от отраслевого  принципа к региональному и возрастание роли различных форм партнерства между государством и частным капиталом на разных уровнях управления.

В условиях глобализации регионы  и локальные экономические системы  стали рассматриваться в качестве элементов, играющих важную роль в повышении  производительности, достижении большего экономического динамизма и создании новых рабочих мест.

Традиционная региональная промышленная политика часто приводила  к искусственному созданию «полюсов»  экономического роста, не имеющих необходимой  устойчивости в долгосрочной перспективе, а также формированию культуры иждивенчества  вследствие использования массированных  субсидий. Новая региональная промышленная политика нацелена на максимизацию внутреннего  потенциала экономического развития территорий за счет мобилизации конкурентных преимуществ  через формирование системы эффективных рыночных институтов, систем предпринимательства, профессиональной подготовки, создание инкубаторов инноваций и новых технологий.

Одной из фундаментальных  черт промышленной (производственной) организации мировой экономики  является тот факт, что схожие или  близкие бизнесы все больше географически  и территориально группируются друг с другом и становятся все больше взаимозависимыми. Концентрация взаимозависимого бизнеса, который действительно  связан общими или взаимодополняемыми факторами производства, инновациями, производственными процессами или товарами и услугами в настоящее время доминирует на каждом экономически развитом рынке.

Кластеры представляют собой  географическую концентрацию на определенной территории совокупности взаимосвязанных  между собой компаний и институтов, обеспечивающих конкурентоспособность  регионального кластера. Они включают в себя поставщиков определенных товаров, производственных услуг, сырья, энергии, а также инфраструктурных услуг. Кластеры могут распространяться как вдоль нисходящих цепочек  добавленной стоимости (например, к  системам сбыта и потребления), так  и по восходящим цепочкам к производителям взаимозаменяемой продукции, а также  компаниям в отраслях со схожими  технологиями, уровнем квалификации рабочей силы или структурой издержек.[17]

Наконец многие кластеры включают в себя государственные и иные институты, например, университеты, агентства  по стандартам, научные центры, центры переподготовки и профессиональные организации, а также структуры, обеспечивающие специализированную поддержку  в области обучения, переподготовки кадров, а также информационную, исследовательскую и техническую  поддержку.

Успех, с которым компания может конкурировать в конкретном регионе или в конкретной местности, в значительной степени определяется местной предпринимательской средой.

Региональные кластеры воздействуют на конкурентоспособность по трем направлениям: во - первых, увеличивая производительность компаний, базирующихся в кластерном ареале; во вторых, ускоряя инновационный процесс, который закладывает фундамент будущего роста производительности; и наконец, стимулируя создание новых компаний и новых бизнесов, которые, расширяясь, усиливают сам кластер. Кластер дает возможность входящим в него компаниям, не теряя своей гибкости и независимости, приобретать те же преимущества, которые независимые компании могут получить, только увеличивая масштабы производства или осуществляя формальные альянсы с другими компаниями.

Нахождение в составе  кластера позволяет компании повышать производительность и эффективность  благодаря общему использованию  факторов производства, информации, технологий, необходимых институтов и координации  действий с другими родственными компаниями.

В рамках кластера накапливается  разнообразная рыночная, техническая  и конкурентная информация, к которой  члены кластера имеют первоочередной доступ. Кроме того, личные взаимоотношения  и локальные связи в рамках кластера формируют атмосферу доверия  и стимулируют обмен информацией. Подобные условия делают саму информацию более прозрачной.

В кластере также происходит эффект взаимодополняемости, поскольку совокупность устойчивых связей между компаниями создает целостный комплекс, эффективность которого гораздо выше, чем простая сумма компаний.

Новая кластерная региональная политика должна быть в значительной мере политикой самих региональных властей. Стержнем этой политики должна являться деятельность, направленная на институциональное обеспечение преимуществ каждого конкретного региона в сфере предпринимательского климата (включая инвестиционный климат). В динамике это будет означать быстрое улучшение предпринимательского климата в стране в целом. Роль федерального центра при этом должна заключаться в создании таких общефедеральных институциональных условий, которые бы не исключали, а, напротив, способствовали эффективному развитию региональной инициативы в области институционального строительства.

Необходимость кластерного  подхода к региональной промышленной политике осознается пока, к сожалению, только на экспертом уровне. Так В. Княгинин и П. Щедровицкий справедливо утверждают, что рано или поздно России придется сформировать новую концепцию пространственной организации и пространственного развития. Место отраслей в современной экономике должны будут занять кластеры, а так называемые «интегрированные» регионы, по всей видимости, будут уступать место «сетевым». Другими словами, России предстоит из протокластеров вырастить полноценные производственные кластеры и на этой базе развернуть новую полноценную сетевую пространственную организацию страны[18].

Однако и эти авторы не могут полностью освободиться от традиционных представлений, утверждая, что «ставка должна быть сделана  на выделение в пространстве страны «опорных» регионов – наиболее динамичных городов или мегаполисов, субъектов  Федерации – с вменением им функций национальных «окон-переходников»  в глобальный рынок и девелоперов  по отношению ко всей остальной территории страны. Эти «регионы-города» должны составить каркас новой пространственной организации страны, что можно закрепить в их особом статусе (?) внутри Российской Федерации»[19].

Необходимость кластерного  подхода признает губернатор Самарской  области Константин Титов. В интервью средствам массовой информации области в конце 2003 г. он отмечает, что «целью создания кластеров является концентрация возможностей ради повышения конкурентоспособности. Сегодня, в преддверии вступления во Всемирную торговую организацию (ВТО), нет более значимой цели в промышленной политике. В кластер могут входить предприятия различного профиля самых разных отраслей, органы управления всех уровней – федеральные, региональные, муниципальные, образовательные учреждения любой ступени. Это будет та структурная революция, без которой Россия не сможет восстановить свой статус великой державы. Создание важнейших промышленных кластеров в РФ прогнозируется не ранее 2015-2020 годов. А вот региональные кластеры на базе крупных промышленных регионов могут быть созданы гораздо раньше».

Кластерный метод, первоначально  использованный в исследованиях  проблем конкурентоспособности, теперь стал применяться при решении  и более масштабных задач регионального  развития, в том числе и при  разработке программ регионального  развития, развитии новых технологий инвестиционного и инновационного профиля и как основа для решения  такой злободневной задачи, как эффективное  взаимодействие большого и малого бизнеса. Этот метод, в частности, был успешно  использован Л. Вардомским и В. Матвеевым при разработке Программы социально-экономического развития Республики Адыгея на 2003-2007 годы. При этом ставилась цель выхода Республики на траекторию устойчивого роста за счет развития производственного сектора экономики с акцентом на укрепление профилирующих отраслей АПК, лесопромышленного комплекса и промышленности строительных материалов, опирающихся на местный ресурсный потенциал[20].