Злоупотребление правом: на материалах Республики Казахстан

Из сказанного вытекает, что проблема злоупотребления правом в римском праве существует лишь как проблема решения отдельных, исключительных по своему характеру случаев. Римское право еще не знает самого понятия злоупотребления правом и не формулирует недозволенность злоупотребления правом в качестве общего принципа права.

В эпоху господства рабовладельческого, а затем феодального права злоупотребление правом не имело какого-либо решающего значения, ибо само право в тот период не регламентировало все общественные отношения, нуждавшиеся в правовом регулировании: часть правовых функций выполняли обычаи, религиозные и нравственные нормы. Кроме того, сам человек как основной носитель прав и свобод в те времена еще не был наделен субъективными правами в их современном понимании.

Только в позднем средневековье, с началом рецепции римского права в ведущих европейских государствах, появились научные искания, заложившие основу прогрессивных исследований Нового времени. Однако было бы ошибкой и недооценивать предшествующую эпоху.

Эпоху буржуазных революций Нового времени справедливо можно считать временем второго рождения концепции злоупотребления. Более того, периодом формирования этой концепции в ее современном восприятии, включая введение в юридический лексикон соответствующих юридических терминов, таких как шикана и злоупотребление.

Объективные экономические предпосылки привели к рождению в Западной Европе трех виднейших гражданских кодексов: Прусского земского уложения 1794 г., французского Кодекса Наполеона 1804 г. и Австрийского уложения 1811 г..

Началась эпоха активной рецепции римского права. На законодательном уровне появились законы, прямо запрещавшие злоупотреблять частными правами и требовавшие уважать интересы соседей. К одному из таких законов относится Прусское земское уложение 1794 г.

Основу теории злоупотребления создали следующие правила этого Уложения: 1) собственник недвижимого имущества в Пруссии мог свободно действовать в пределах своих владений, не принимая во внимание интересы соседей. Но он не должен был злоупотреблять своей властью, т.е. «прибегать к таким приемам пользования, которые лишь грозят вредом соседу»; 2) в границах своего участка собственник не должен своими действиями или упущениями создавать такого рода состояния, которые могли бы вредно отразиться на владениях соседа, благодаря воздушным или водным течениям; 3) власть собственника в границах его земельного участка ограничивается рядом предписаний, касающихся возведения окон, дверей, скатов крыш, балконов, устроений в городской черте, чтобы они не были источником вреда для других лиц [22, c.123].

На основе известной римской дилеммы, согласно которой требовалось выбирать, что приоритетнее, принцип свободного использования правомочий или принцип полного возмещения любого причиненного ущерба, на рубеже XVII-XVIII вв. формулируется общая норма о злоупотреблении. Предпочтение, таким образом, отдается идее неприятия правом любого проявления вредоносного поведения.

Прусское земское уложение не только первым из европейских кодификаций вывело из обычного права и легализовало запрет на злоупотребление частными правами, но одновременно развило воспринятые из римского права ограничения института собственности, установленные в интересах соседства. Особое место в перечне ограничений было уделено следующим правилам, по существу, составившим основу теории злоупотребления:

1) согласно римской традиции  собственник недвижимого имущества  в Пруссии мог свободно действовать  в пределах своих владений, не  принимая во внимание интересы  соседей. Но он не должен был  злоупотреблять своей властью, т.е. «прибегать к таким приемам пользования, которые лишь грозят вредом соседу»;

2) в границах своего  участка собственник не должен  своими действиями или упущениями  создавать такого рода состояния, которые могли бы вредно отразиться  на владениях соседа, благодаря  воздушным или водным течениям. Последнее правило прогрессивно тем, что не только действия, но и пассивное состояние лица, способное причинить ущерб, должно было оцениваться как злоупотребление;

3) власть собственника  в границах его земельного  участка ограничивается целым рядом предписаний, отдаленно напоминающим решения римских юристов по отдельным соседским тяжбам. Они могут быть условно объединены в группу нормативных требований для соседского строительства и касаются в основном размещения окон и дверей, скатов крыш, балконов, устроений в городской черте, чтобы они не были источником вреда для других лиц. Имелся в виду ущерб, наносимый в том числе и личным неимущественным отношениями, например, тайне частной жизни.

Итак, с рецепцией римского частного права целый ряд ограничений осуществления права собственности сохранил свою актуальность и получил выражение в Прусском кодексе, а другие оказались непригодными вне условий Римской империи и не востребованы европейским законодательством. Рецепция не остановила также развитие национального права, в связи с чем возникли общественные отношения, незнакомые римским юристам. По мере развития городской жизни существенно усложнились отношения между соседями и потребовались новые правила, определяющие их взаимосвязи.

Принимаемые в XIX в. последующие кодифицированные акты европейских стран можно подразделить на две категории. К первой относились те, которые по образцу Прусского уложения нормативно отразили идею злоупотребления частными правами. По этому направлению пошли, в частности, Саксонский гражданский кодекс, а позднее Германское и Швейцарское гражданские уложения.

Вторая группа отличалась отсутствием законодательного регулирования не только иных злоупотреблений, но и шиканы. Сюда можно отнести Французский гражданский кодекс 1804 г., Австрийский гражданский кодекс 1811 г. По этому же пути предполагалось установить нормативное регулирование осуществления прав в проекте российского гражданского уложения. Непризнание этого вида деликта не означало отсутствия в законодательстве перечисленных стран границ надлежащего осуществления гражданских прав. Напротив, практически повсеместно стандарт осуществления был связан с соблюдением прав и заслуживающих внимания интересов третьих лиц. В то же время несогласование своего поведения с действиями других участников правоотношений не влекло ровным счетом никаких последствий для нарушителя и демонстрировало абсолютную неподкрепленность установленных требований о пределах использования субъективных прав, их правовую необеспеченность [23].

Что касается австрийского гражданского законодательства, то, единственное из указанных, оно принципиально неблагосклонно отнеслось к идее легализации злоупотребления, особенно в той части, в какой это касалось осуществления права собственности на недвижимость. Ему остались неизвестны многие из ограничений осуществления права собственности, установленные в интересах соседей, которые были определены в законодательствах других стран. В.И. Курдиновский писал, что с точки зрения австрийского законодателя все новеллы, связанные с признанием в определенных случаях поведения управомоченного лица неправомерным, не вызывались «потребностями общего блага и, будь они приняты в Австрии, повели бы к бесконечным контроверзам» [24, c.56].

В целом институт злоупотребления правом, в рамках которого требовалось установить законодательные пределы осуществления всех гражданских прав, смущал как ученых, так и практиков того времени. Главной причиной настороженного отношения была необходимость в этом случае в первую очередь ограничивать осуществление права собственности. «Конечно, подобная принципиальная изолированность, проистекающая из далекой от реалий жизни концепции права собственности и известный гражданско-правовой традиции строгий запрет на вредное воздействие, создали ряд проблем для цивилистов в области вещного права. Начнем с того, что юристы-цивилисты долгие годы отказывались рассматривать правовое урегулирование так называемой «зловредности» (law of nuisance) как возможный гражданско-правовой инструмент в области земельных отношений» [24, c.58].

Для исследователей теории злоупотребления особую историческую ценность представляет французский правовой опыт. Идея abus de droit (фр. злоупотребления правом) именно во Франции получила свое окончательное оформление. С одной стороны, в ст. 4, 11 Декларации прав человека и гражданина 1789 г. можно обнаружить формулировку общего принципа осуществления субъективных прав: «Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вред другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами» (ст. 4). И далее говорится о том, что пределы осуществления прав должны быть закреплены в законе [25, c.36].

Однако такого закрепления в гражданском законодательстве Франции не последовало. Формулировка общего принципа осталась благим намерением, не подкрепленным санкцией, не содержащей признаков деяния вне установленных пределов и механизмов его пресечения. Все эти характеристики были разработаны судебной практикой. Именно французские ученые ввели в юридический язык термин «шикана», которым обозначалось осуществление права с единственным желанием причинить ущерб другому лицу; а также термин «злоупотребление», означающее родовое понятие, предполагающее объективно вредоносное осуществление права без исключительного намерения навредить. «С помощью развитой судебной практикой доктрины злоупотребления правом были впоследствии легально ограничены права собственника на свободу обращения со своим имуществом (ст. 544 ФГК), права на одностороннее расторжение трудовых договоров предпринимателями и пр. Так что, если суд усмотрит в осуществлении этих прав злоупотребление (abus de droit), то это приведет к принятию им решения о возмещении ущерба или прекращении соответствующих действий или бездействия» [26].

Почва для сильного акцента на правоприменение была подготовлена содержащейся в проекте Вводного закона к Французскому гражданскому кодексу статьей о том, что в отсутствии точного закона по гражданско-правовым вопросам судья является выразителем справедливости. В дальнейшем введение к проекту кодекса не сохранилось, но сохранилась идея восполнения законодательных пробелов при помощи судебной практики.

Последние десятилетия XIX в. прошли под знаком рассмотрения вопроса о пределах поведения субъекта права при использовании им правомочий. Исследовались самые разные аспекты этой проблемы. Основным и наиболее трудно разрешимым вопросом оставался вопрос сохранения прочности права при пресечении злонамеренного осуществления. Иными словами, следовало определить, что важнее, ограничить приемы осуществления прав и тем самым не допускать нанесения ущерба другим участникам гражданского оборота или смириться с этим «злом» ради незыблемости традиционных правовых конструкций.

Социалистические государства вслед за СССР уделяли этой проблематике незначительное внимание, так как реальная свобода осуществления субъективных гражданских прав появилась у граждан этих стран только к 80-90 гг. ХХ в. До этого научные доктрины обозначали проблему злоупотребления тем, что пытались соотнести правореализацию с назначением каждого отдельного права. Законодательное регулирование злоупотребления практически отсутствовало.

Несмотря на неприменение законодателем термина «злоупотребление правом» и сужение его сущности до осуществления права в противоречии с хозяйственным назначением, советские цивилисты привнесли много новых идей в концепцию злоупотребления правами и ответственности за данное деяние.

Подытоживая обзор исторического развития представлений о злоупотреблении гражданским правом, отметим устойчивую тенденцию, выражающуюся в неослабевающем научном и практическом интересе к проблеме ненадлежащего осуществления гражданских прав во всех цивилизованных государствах мира. Опыт предыдущих поколений ученых и практиков в законодательном регулировании отношений, связанных с причинением вреда посредством субъективного права, может быть с определенными корректировками положен в основу совершенствования действующего казахстанского гражданского законодательства.

2 ТЕОРЕТИЧСКИЕ АСПЕКТЫ  ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРАВОМ В ПРАВОВЫХ  СИСТЕМАХ СОВРЕМЕННОСТИ

1. Теория злоупотребления правом в европейском праве

Законодатели и цивилисты-теоретики Европы сделали значительный шаг вперед, в отличие от римских правоведов, в запрещении шиканы, однако полностью оценить качественную новизну нравственно-правового принципа недопустимости злоупотребления правом они не могли. Отметим, что даже в современной мировой цивилистике, где значительное развитие получили принципы и нормы, связанные с международными правами человека, дискуссии о сущности и пределах злоупотребления правом не прекращаются.

Всеобщая декларация прав человека 1948 года в пункте 2 статьи 29 подчеркивает, что при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе [27, c.6].

Большая часть стран, которые приняли за образец Французский гражданский кодекс и французскую правовую традицию (Нидерланды, Испания, Италия, Бельгия, Португалия, канадская провинция Квебек) закрепили в законодательстве правило, отказывающее в защите шиканы.