Злоупотребление правом: на материалах Республики Казахстан

Европейский суд обычно отклоняет требования властей об исключении жалобы из списка рассматриваемых дел на основании п. 1 ст. 37 Конвенции в связи с тем, что заявитель отказался от заключения мирового соглашения на условиях, предложенных властями или органами государства-ответчика.

В силу п. 2 ст. 38 Конвенции и п. 2 ст. 62 Регламента Европейского суда какие-либо предложения, суждения и аргументы сторон, выдвинутые в ходе переговоров о заключении мирового соглашения, являются конфиденциальными и никоим образом не препятствуют сторонам в судебном разбирательстве использовать аргументы, противоположные тем, которые были заявлены в процессе дружественного урегулирования. В случае неподписания мирового соглашения ни одна сторона вне переговоров о мировом соглашении не может разглашать какие-либо предложения другой стороны, ее суждения или аргументы, выдвинутые в ходе переговоров о заключении мирового соглашения, и ссылаться на них.

Нарушение обязанности, закрепленной в п. 2 ст. 38 Конвенции и п. 2 ст. 62 Регламента Европейского суда, соблюдать конфиденциальность переговоров в отношении мирового соглашения рассматривается Европейским судом в качестве злоупотребления правом на обращение с жалобой.

Для констатации злоупотребления разглашение конфиденциальной информации должно быть умышленным. Прямое участие заявителя в этом разглашении должно быть установлено с достаточной степенью надежности. Простого подозрения на этот счет недостаточно.

В-седьмых, необоснованность жалобы.  Является злоупотреблением со стороны заявителя неоднократная подача явно необоснованных жалоб, зачастую повторяющих содержание тех его жалоб, что уже были признаны судом неприемлемыми. К примеру, суд также может отклонить в связи со злоупотреблением любую жалобу, которая явно лишена какой-либо серьезной подоплеки и/или затрагивает спор о ничтожной денежной сумме [32]

Резюмируя все сказанное, следует отметить, что в практике Европейского суда институту злоупотребления правом  уделяется значительное внимание.

2.2 Особенности теории злоупотребления правом в исламских государствах

Мусульманская правовая форма неразрывно связана с религией, оказывающей до сих пор громадное воздействие на народные массы. Из всех современных мировых религий ислам, пожалуй, наиболее тесно соприкасается с политикой, государством и правом. Связующим звеном здесь и выступает мусульманское право. При этом оно оказывает воздействие на современное правовое развитие стран Востока прежде всего через правовую идеологию и психологию. Можно сказать, что сфера действия мусульманского права как идеологического фактора оказывается значительно шире, нежели рамки применения его конкретных нормативных предписаний. Иными словами, нормативистский подход к мусульманскому праву, изучение его лишь как совокупности норм, порождающих конкретные права и обязанности, в действительности оказывается недостаточным для понимания того места, которое мусульманское право занимает в современных правовых системах и во всей правовой надстройке рассматриваемых стран. Этому в немалой степени способствует то обстоятельство, что мусульманское право, как уже отмечалось, состоит как бы из двух слоев: решений по конкретным делам и общих норм-принципов.

Многие современные исследователи утверждают, что не конкретные правила поведения, а именно нормы-принципы являются фундаментальной и самой стабильной частью мусульманского права, пригодной для всех времен и народов, гарантирующей его соответствие потребностям социального прогресса. Чаще всего ссылаются на такие принципы, как «возможность изменения норм с изменением времени, места и условий», «норма в своем существовании и исчезновении следует судьбе своего основания», «все, что дозволено, может быть ограничено законодателем», «нужда не знает запретов» и др. С этих позиций обосновывается необходимость ограничения полигамии и исключительного права на развод по мусульманскому праву, национализации природных богатств, ограничения собственности и др. [33, c.49]

К началу XX века и до сих пор в странах Аравийского полуострова и Персидского залива мусульманское право сохранило свои позиции и действовало универсально в своем традиционном виде. Остальные страны к середине XX в. отказались от фикха как основной правовой формы и правовые системы наиболее развитых арабских стран с некоторыми отступлениями стали строиться по двум основным образцам: романо-германскому — Египет, Сирия, Ливан, страны Магриба, и англо-саксонскому — Ирак, Судан. За мусульманским правам здесь сохранилась роль регулятора брачно-семейных, наследственных и некоторых других отношений среди мусульман, что объяснялось все еще сохранявшимися пережитками феодализма и глубоким влиянием ислама на общественное сознание [34, c.136].

Качественные преобразования структуры мусульманского права на уровне его отраслей сочетались с заметными изменениями юридических особенностей его норм. Дело в том, что с изданием Маджаллы и законодательства по вопросам личного статуса роль ведущего источника действующего мусульманского права постепенно перешла к нормативно-правовому акту, принятому компетентным государственным органом. Поэтому если традиционные мусульманско-правовые нормы в большинстве случаев носили казуальный характер и представляли собой индивидуальные решения конкретных споров, то в результате отмеченной трансформации они стали приобретать привычную для современного законодательства форму единообразных общих правил поведения.

В настоящее время ни в одной из рассматриваемых стран мусульманское право не является единственным действующим правом. Но в то же время ни в одной мусульманской стране не потеряло полностью своих позиций в качестве системы действующих правовых норм. Исключение составляет, пожалуй, лишь Турция, где в 20-е годы после официальной отмены халифата мусульманское право во всех отраслях, в том числе и сфере регулирования брачно-семейных отношений, было заменено законодательством буржуазного типа, составленным на основе заимствования западноевропейской модели.

В конечном счете, направление и глубина воздействия мусульманского права на современное правовое развитие той или иной страны обусловлены достигнутым ею уровнем экономического и культурного развития.

Следует отметить, что теория злоупотребления была предметом труда мусульманского ученого-правоведа Махмуда Фатиха, опубликовавшего еще в 1913 г. свою работу «Мусульманское учение о злоупотреблении правом». Следует подчеркнуть, что данный вопрос был весьма детально урегулирован в мусульманском праве. Собственник земельного участка не имел права рыть колодец в таком месте, где тот может нанести ущерб собственнику уже существующего соседнего: вокруг каждого колодца есть свой «харим» - расстояние от него, на котором запрещается рыть новые колодцы. Мусульманская правовая доктрина, основываясь на хадисе о воздержании от всякого пользования, способного нанести ущерб другому, полностью запрещала  собственнику злоупотреблять своим правом собственности или использовать его во вред «умме», бесцельно уничтожать имущество, без повода грубо обращаться со своими рабами или животными. В сфере семейного права мужу запрещалось злоупотреблять правом на развод, так как разведенной супруге причитается доля имущества, равная той, которую обычно получает вдова. Таким образом, можно сказать, что исламская доктрина имеет более глубокие традиции недопустимости злоупотребления правом, опирающаяся на нормы шариата.

Отношение к собственности определяет специфику любой правовой системы и отражает уровень ее развития. Мусульманское право в этом смысле не является исключением. Не вдаваясь в юридические тонкости, остановимся на тех сторонах разработанной исламским правоведением концепции собственности, которые характеризуют образ жизни мусульман и особенности подхода мусульманского общества к некоторым ключевым для ислама экономическим и социальным проблемам.

Вопросы собственности, как правило, не занимали самостоятельного места в традиционных трактатах по шариату, а рассматривались мусульманскими юристами попутно в связи с разработкой иных вопросов — таких, например, как ганима (военная добыча), закят (обязательное пожертвование), раздел наследства, некоторые виды договоров. Вместе с тем важной вехой в развитии средневековой исламской мысли стали труды, в которых основное внимание уделялось государственным финансам, налогам, казне, имущественному статусу различных категорий населения, а значит — собственности. Ярким примером такого рода сочинений является «Книга о харадже», принадлежащая перу крупного мусульманского правоведа Абу Йусуфа (731–798) и написанная по велению легендарного халифа Харуна ар-Рашида в качестве наставления по вопросам налогообложения и управления государственной собственностью [35, c.125].

Исламские религиозные представления об Аллахе, наделяющем своих рабов материальными благами, юридически выражаются в понимании права собственности как особого закрепленного шариатом отношения между человеком и указанными благами. Такая связь означает, что лицо, наделенное свыше тем или иным имуществом, т. е. законно им завладевшее, тем самым становится его собственником и, в частности, получает право препятствовать другим претендовать на него.

Содержащиеся в Коране положения о том, что Аллах дарует, передает в удел людям материальные блага, означают не автоматическое наделение их правом собственности на определенное имущество, а предоставление им возможности приобрести такое право. Неслучайно исходным началом шариата в этой области является дозволение: любое лицо, которое завладело имуществом, не имеющим собственника и разрешенным нормами шариата, приобретает на него первичное право собственности. Данный принцип ярко проявляется в таком характерном для мусульманского права институте, как «оживление мертвой земли», о чем пророк Мухаммад говорил: «Тот, кто возделал никому не принадлежащую землю, обладает наибольшими правами на приобретение ее в собственность».

Среди современных мусульманских юристов существуют различные подходы к вопросу определения злоупотребления правом. Но при всем их различии можно выделить общие черты, присущие этим направлениям. Прежде всего главным критерием злоупотребления выступает наличие факта нанесения вреда при надлежащем использовании субъективных прав.

На основе анализа действующего законодательства, юридической литературы и материалов судебной практики мусульманских государств, в частности Йемена, можно дать следующее определение понятия «злоупотребление правом». Злоупотребление правом - есть деликтное (внедоговорное) или договорное правонарушение, когда соответствующий субъект намеревается причинить или причиняет вред, действуя при этом с умыслом или без осознания ответственности (по неосторожности) по отношению к другим субъектам права в границах содержания своего права [36, c.136].

Теория злоупотребления правом в Гражданском кодексе Йемена сформировалась на основе норм и принципов шариата. Точное понимание и верное применение теории злоупотребления правом требуют соответствующего анализа норм шариата и принципов, установленных исламским правом. Именно они явились основой этой теории и не только считаются официальным источником норм данной теории, но и служат своеобразным комментарием к ней.

Судебная практика, связанная со злоупотреблением субъективными гражданскими правами, в современном Йемене основывается на многовековом исламском принципе недопустимости причинения вреда другому при реализации индивидуальных потребностей. Йеменский законодатель не вводит в сами тексты законов понятие «злоупотребление правом», но применяет его в Гражданском Кодексе, не вводит и нравственно-правовые нормы-принципы: справедливость, добросовестность, разумность, хотя в судебном толковании эти понятия встречаются.

Изучив йеменское законодательство, мы можем утверждать, что Гражданский кодекс Йемена различает цель и интерес. Цель, в соответствии с данным кодексом, может быть интересом, а интерес может быть целью или не быть ею. Поэтому злоупотребление - это то, что связано с осуществлением цели права, а эта цель есть осуществление интереса. Тот, кто использовал свое право для реализации иного интереса или интереса, незначительного по сравнению с вредом, причиненным другому, тот злоупотребил этим правом, поскольку интересы обладателя права в данном случае незаконны.

Исламская доктрина определения злоупотребления правом чрезвычайно широка. Она рассматривает понятие «злоупотребление правом» исходя из нравственно-правового принципа недопустимости или ограничения вреда при использовании субъективных прав. Отсюда следует вероятность большого количества норм, регулирующих возможные проявления злоупотребления правом. Таким образом, в доктрине исламской цивилистики понятие «злоупотребление правом» носит чрезвычайно неопределенный характер.

В мусульманской доктрине злоупотребления субъективными гражданскими правами выделяются два направления. Согласно первой точке зрения, злоупотребление - правонарушение, допущенное при реализации права.

По мнению одного из сторонников подобного определения - аль Шатыби, злоупотребление - это действие или бездействие, причиняющее вред, нарушающее закон. «Нарушение закона, - согласно мнению этого арабского исследователя, - проявляется в: 1) намерении причинить вред действием, что в свою очередь считается нарушением закона; 2) предполагаемом намерении причинить вред; 3) пренебрежении общественными интересами, предписанными исламом». Таким образом, в рамках этой теории злоупотребление субъективными гражданскими правами сближается с превышением права.

Второе направление связывает злоупотребление правом с правом и его назначением. Его сторонники исходят из того, что нормы шариата являются основой права, что все права дарованы Аллахом. По своей сути эти нормы, касающиеся недопустимости нанесения вреда, могли бы в мусульманском праве определяться нравственно-правовыми нормами. Общий принцип, недопустимости вреда в Коране, хадисах и адатах выражен достаточно ясно. Однако доктрина и законодательство арабских стран (Египет, Ирак) и, в частности, Йемена сообразуются с реально существующими правовыми отношениями, которые определяются социально-экономическими и политическими условиями.

В целом следует признать, что уровень разработанности норм о злоупотреблении правом в Йемене соответствует уровню общих представлений о субъективных правах личности. Государство воспринимается в качестве основного носителя права, диспозитивность принципа свободы в формах реализации субъективных прав в законодательстве не закреплена. И в законодательстве, и в доктрине всячески подчеркивается примат общих интересов над частными. В Йемене несколько шире и техника этого применения более отработана. Это обусловлено тем, что исламские правоведы (в том числе йеменские законодатели) были весьма объективны и «проницательны» в классификации интересов по степени важности, разделив их в соответствии со степенью важности и по охвату людей. Так, по степени важности интересы разбиты на жизненно необходимые, насущные интересы и интересы, направленные на улучшение условий жизни; по степени охвата интересы разделены на всеобщие, групповые и частные. Важность такого разделения заключается в соизмерении интересов и предпочтении одного из них другим. Жизненно необходимые интересы стоят выше насущных, которые в свою очередь выше тех, что направлены на улучшение условий жизни, а групповые выше частных. Кроме того, мусульманские правоведы разработали юридические принципы градации интересов по степени важности для того, чтобы установить критерии злоупотребления и серьезного интереса при использовании права. На основе изложенного следует вывод, что критерии злоупотребления правом в шариате проявились в идее интересов, которые, в действительности, не ограничивают использование права, а являются основой теории злоупотребления. Можно обнаружить её во всех нормах и принципах. Эта идея не ограничивает цель права при его использовании. На основании этого можно сказать, что объективности и «проницательности», на основе которых исламское право установило критерии определения законного интереса, недостает западной юриспруденции, что проявляется в ее неспособности создать надежные критерии для определения приоритетности разных интересов.