Международный терроризм как глобальная проблема

Главный объект террористических актов – общественная безопасность. Ее нарушение (разрушение) позволяет ограничить свободу и демократию частично, а то и в корне. (Что и происходит ускоренными темпами в США после 11 сентября). Запуганное общество идет на то и другое ради элементарного выживания на примитивнейшем уровне. (Выживание это может быть и активным, то есть динамично – застойным: количественный рост, но качественная стагнация и деградация). Общество на ретроградных ступенях развития – источник таких сверхдоходов и такой сверхвласти, которые в иных условиях 20-21 вв. были бы просто немыслимы.

Диктат терроризма подразумевает, так или иначе, террористическую диктатуру. Неофициальная, завуалированная диктатура террора превращает демократию в фикцию. Открытая террористическая диктатура есть фашизм. Новейший фашизм «с человеческим лицом», манипулируя терроризмом, мимикрирует под демократию.

Международный терроризм по природе своей не отличается от политического терроризма внутри отдельного государства: он нацелен на подрыв стабильности и узурпацию территорий. Невооруженным глазом видно, что цели глобализации те же: добиться влияния, власти, богатства и передела собственности ценой общественной или международной безопасности.

Борьба с терроризмом немыслима без ликвидации его глобальных предпосылок и его потенциальной массовой базы (обратный порядок – это бесконечная сизифова борьба с террористами, но не терроризмом). Она должна вестись превентивно и гибко, без однобокой опоры на грубую силу.

Нынешнюю глобализацию можно считать второй. Первая представляла собой английский free trade, обеспечивший свободное перемещение товаров, капиталов и людей. Этот процесс, начавшийся в 1885 г., мог бы продолжаться по сей день, если бы не был прерван тремя системными оппозициями – национализмом (Первая мировая война), коммунизмом (Великая Октябрьская революция) и фашизмом (Вторая мировая война). В результате процесс глобализации был остановлен более чем на 70 лет [12].

Понятно, что от глобализации выигрывают немногие страны. Хотя весь мир затронут этим процессом, и никто не может уклониться от жизни в глобальном мире, в глобальную экономику из числа незападных стран вошли лишь Бразилия, Индия, ЮАР, Турция, Польша, Китай, Мексика, Индонезия, Таиланд, Малайзия. Считается, что Россия не вошла, не вошла и Саудовская Аравия с ее гигантскими нефтяными запасами, потому что место в глобальной экономике определяется не ресурсами, а технологическими прорывами, творческим потенциалом, уникальностью производимого продукта.

ГЛАВА 2. РОССИЯ И МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕРРОРИЗМ

2.1. Кавказский регион как объект  устремлений  международного терроризма

В современной России самые громкие теракты связаны с Чеченской войной и деятельностью чеченских сепаратистов. Это в основном взрывы и захваты заложников, направленные против мирных жителей.

Некоторыми обозревателями правомерно отмечается в арабских странах существует традиция благотворительности: богатые люди отдают деньги в помощь мусульманам, проживающим в других странах, а также на строительство мечетей. Отдельные фонды и благотворительные общества могут использовать эти деньги и для финансирования вооруженных группировок в различных частях света, в том числе и в Чечне. Однако, по мнению одного из сотрудников президентского аппарата Чечни, с которым обозреватель С. Шерматова беседовала в Грозном в апреле 1998 г., основная часть финансов, поступающая в казну чеченских террористов, приходилась на выкуп за заложников и доходы от преступного бизнеса интернациональных группировок на территории России, в которых участвуют и чеченцы [22].

Версия о том, что одним из главных источников финансирования чеченских сепаратистов является их криминальная деятельность на территории России, разделяется и другими обозревателями. В частности, в прессе отмечалось, что финансовая помощь боевикам поступает от крупных российских предпринимателей.

Несмотря на всю остроту проблемы и сложность ситуации, связанной с явной и тайной иностранной поддержкой чеченских боевиков и их сторонников на Северном Кавказе, в последние годы стала прослеживаться новая тенденция. Она сводится к постепенному ограничению возможностей финансирования деятельности международных террористов на территории России. Данная тенденция обусловлена изменениями на международной и региональной аренах, а также более выверенным внешнеполитическим курсом российского руководства. Касаясь вопроса геополитических изменений, следует указать на коренной перелом в подходе мирового сообщества к проблеме международного терроризма, произрастающего из религиозного, прежде всего исламского, экстремизма. Точной датой этого перелома является 11 сентября 2001 г., когда все человечество, в первую очередь США, воочию убедились в реальности угрозы, исходящей от сторонников радикальных доктрин исламистского толка [33].

Последовавшие за этим события – крупномасштабные операции многонациональных сил по установлению мира в Афганистане и свержению режима С. Хусейна,- при всей их спорности с точки зрения соблюдения норм международного права, противоречивости побудительных мотивов, непоследовательности принятых и принимаемых мер, принесли России ряд преимуществ. Во-первых, деятельность международных «миротворцев» в Афганистане, не выходящая за пределы нескольких крупных городов этой страны, все же нанесла удар по инфраструктуре радикальных мусульманских движений и организаций, создавших на ее территории свои опорные базы. Тем самым была нарушена отработанная система накопления и отработки сил, деятельность которых охватывает зону стратегических интересов России, включая Кавказ в целом. Во-вторых, вторжение США и их союзников в Ирак переключило внимание исламистов, в том числе в арабских странах, с Чечни и других мусульманских регионов России на новую болевую точку исламского мира.

В определенной степени стабилизации ситуации с исламским экстремизмом и проявлениями международной террористической деятельности на территории ряда субъектов Российской Федерации, включая Чечню и весь Северный Кавказ, способствовало изменение политического климата в Закавказье – в Азербайджане и Грузии. В этих странах произошла не только смена власти, но и возобладала тенденция, пусть и под давлением российской стороны, к восстановлению контроля над приграничными районами, в которых ранее отмечалось доминирование чеченских незаконных вооруженных формирований и эмиссаров различных международных исламистских экстремистско – террористических организаций [28].

Наконец, следует указать на стремление руководства Российской Федерации наладить откровенный диалог с исламским миром, включая его ведущие международные организации, прежде всего с Организацией Исламская конференция (ОИК). Так, в работе саммита этой организации, состоявшегося в октябре 2003 г., в Малайзии, приняла участие делегация России во главе с В.В. Путиным. Высказав высокую оценку деятельности ОИК, которая базируется «на универсальных принципах невмешательства во внутренние дела и уважения территориальной целостности современных государств», российский лидер затронул чеченскую проблему, вновь подтвердив курс на «политическую стабилизацию в республике с привлечением всех политических сил и в интересах всех жителей Чечни [34].

Несмотря на многочисленные контртеррористические операции и все более строгие законы, активность террористов не уменьшается. По мнению аналитиков, причина этого заключается в том, что правительство пытается устранить симптомы, вместо того, чтобы искоренить причины терроризма. В частности, "кавказский" терроризм обусловлен экономической разрухой в северокавказских республиках, где практически все доходы, в том числе и федеральные дотации, распределяются между представителями стоящего у власти клана, уделом же большинства остается бедность, безработица и отсутствие перспектив. Там, где нет контроля финансов, неизбежно будет процветать коррупция. "Получается, что государство своими же руками взращивает предпосылки для роста террористической активности на Северном Кавказе. А затем государство еще тратит огромные деньги на содержание военно-полицейской машины на юге страны. Чтобы победить террористов, нужно начать наведение элементарного порядка в органах власти северокавказских республик", - считает бывший спикер Совета федерации РФ Сергей Миронов.

В целом сложившаяся в мире в настоящее время ситуация показывает, что объективно борьба с терроризмом потребует еще немало лет и усилий международного сообщества для разгрома его основных структур. Что, впрочем, справедливо и для нашей страны.

Ликвидация терроризма в целом представляется весьма проблематичной, ведь это явление сопровождает планетарную цивилизацию еще с добиблейских времен.

Более реальной является задача последовательного снижения числа террористических проявлений, их масштабов и числа жертв, а также числа участников террористических организаций и сторонников террористической идеи.

По–видимому, это и есть главная задача для специальных служб и правоохранительных органов России.

Нужно сказать и о том, что Российская Федерация находится в гораздо более сложном положении, чем многие государства мира. У нас есть мощный источник терроризма на собственной территории – Чечня, и на наших внешних границах есть также немало проблем – достаточно назвать тот же Афганистан или активизацию в последние годы исламского экстремизма уже на территории Средней Азии, в частности в Узбекистане. То есть в сумме количество вызовов, с которыми сталкивается Россия, несоизмеримо больше, чем у других государств, за исключением, пожалуй, Израиля. Для нас борьба с терроризмом – это в конечном счете вопрос выживания как государства, ибо сложно будет себе представить спокойную жизнь, например, в Сибири, если постсоветское пространство Средней Азии окажется под властью талибов или им подобных. Но совершенно ясно, что в одиночку мы ничем не сможем воспрепятствовать этому процессу. Сама специфика геополитического положения России заставляет нас задуматься над проблемой терроризма в гораздо большей степени, чем многих других.

Интерес государственной власти и российского общества к проблемам религиозно мотивированного терроризма продиктован осознанием масштаба проблемы. Данная разновидность терроризма дестабилизирует жизнь общества и подрывает устойчивость развития государства. Религиозный терроризм часто бывает направлен против существующего общественного строя, светского характера государства, в частности, норм, регулирующих государственно-конфессиональные отношения, в наиболее крайних формах ориентируясь на теократическое правление. Религиозный терроризм имеет проявления в сфере политики, культуры, межнациональных отношениях. Привлечение религиозных обоснований и мотиваций обостряет любой конфликт, придает ему дополнительное измерение и остроту [26].

Религия, в данном случае ислам, активно использовалась Джохаром Дудаевым и Асланом Масхадовым как духовное оружие в решении чисто политических и военных целей. Защитой ислама оправдывались организация и проведение террористических акций, где организаторы и исполнители именуют себя «воинами Аллаха». Как рассадники взглядов, враждебные традициям исламских этносов, по указанию Дудаева, закрывались высшие и средние учебные заведения и школы. Тем самым подрастающее поколение Чечни изолировалось от культурных достижений народов России, загонялось в гетто насаждаемых агрессивных клерикально-националистических идеологических схем. Риторикой о восстановлении насильственно разрушенных исламских основ жизненного устройства народов Северного Кавказа обосновывались открытые сепаратистские действия дудаевского и масхадовского режимов, их стремление выйти из состава Российской Федерации [31].

Религиозный терроризм имеет определенную специфику с характерными для него в полной мере основными признаками терроризма как общественно-опасного социально-политического явления. Прежде всего, он находит свое выражение в обосновании терроризма преимущественно религиозной аргументацией, в принадлежности организаторов и участников структур религиозного терроризма к соответствующим конфессиям, в преимущественно религиозной мотивации участников террористических действий. Религиозно мотивированному экстремизму присущ и очень высокий уровень консолидации участников террористических действий, наличие относительно устойчивой социальной базы движений. При этом следует подчеркнуть, что понятие «религиозный терроризм» имеет достаточно условный характер, поскольку основные религии мира в их традиционном каноническом содержании, и это утверждается многими специалистами, не совершают терроризма, не призывают к нему, а поддерживают базовые духовные или общечеловеческие ценности [31].

Как правило, в чистом виде религиозный терроризм практически не встречается: он переплетается с другими видами терроризма - политическим, этническим, социальным. Исторически рассматриваемый тип терроризма связан с борьбой приверженцев одной религии или секты с адептами другой религии либо с попыткой подорвать и низвергнуть светскую власть и утвердить власть религиозную, либо с тем и другим одновременно. Составной, но достаточно автономной частью религиозного терроризма в наши дни выступает терроризм, опирающийся на авторитет ислама, обосновывающий свои преступные акции ссылками на тексты Корана. На Северном Кавказе исламский фактор зачастую используется и в качестве идеологической оболочки для реализации вовсе не исламских организаций. В условиях высокой безработицы, разобщенности общества, коррупции, клановости лозунгами о возвращении к исламскому образу жизни прикрываются националистические, сепаратистские и мафиозные действия. Им удается сохранять достаточно устойчивый потенциал лиц, видяших в терроризме наиболее доступный пониманию и эффективный способ решения злободневных проблем, стоящих перед народами Северного Кавказа [18].

Тенденция нарастания терроризма в России, в том числе на этнорелигиозной основе, во многом обусловлена социальным и имущественным расслоением общества, существующими противоречиями во взаимоотношениях как между конфессиями, так и внутри их, а также ростом культурно-религиозной экспансии из зарубежных стран.

На Южный федеральный округ приходится 75% всех зарегистрированных в России террористических актов и свыше 80% преступлений террористического характера. Согласно материалам Федеральной службы государственной статистики, Росстата, (на 24.11.2010 г.) уровень безработицы в федеральных округах России сильно различается - в 3,9 раза, а по регионам -вообще в 45 раз. В ведомстве сообщают, что самый низкий уровень безработицы, соответствующий условиям Международной организации труда (МОТ), в августе-октябре 2010-го года был отмечен в Центральном федеральном округе - 4,2%. Уровень безработицы 16,4% был зафиксирован в Северо- Кавказском федеральном округе. При этом самый высокий уровень безработицы наблюдается в Ингушетии - 56,1%. Среди безработных по методологии МОТ доля женщин в декабре 2009-го года составила 45,2%, доля городских жителей среди безработных - 64,5% - говорится в сообщении Росстата. Средний возраст безработных в декабре 2009-го года составил 35,1 года. Молодежь до 25 лет составляет среди безработных 27,1%, в том числе в возрасте 15-19 лет - 5,8%, 20-24 года - 21,4%. Высокий уровень безработицы отмечается в возрастной группе 15-19 лет (33,4%) и 20-24 года (16,4%). Драматизм ситуации состоит в том, что, например, в Ингушетии при всех благих пожеланиях делать упор на поиск консенсуса, экстремизм и терроризм не идет на убыль. Видимая причина пробуксовки - отсутствие зримых перемен в социально-экономическом положении населения республики. Несмотря на вливание из государственного бюджета внушительных средств, сохраняется высокий уровень безработицы, особенно среди молодежи, процветает коррупция, клановость. Одной из причин сложной ситуации на Северном Кавказе исследователи называют отсутствие устойчивого диалога с исламо- радикальной оппозицией. По мнению видного исламоведа А. В. Малашенко, даже мягкие попытки президента Ингушетии Евкурова наладить диалог с оппозицией закончились неудачей. А. Малашенко видит в этом отсутствие умения проводить какие-то политические маневры, способствующие налаживанию хотя бы хрупких контактов с представителями исламо- радикальной оппозиции. Развивая эту мысль, он посчитал ошибочным именовать всех приверженцев исламо-радикальной оппозиции «бандитами». Среди них есть и немало людей отчаявшихся, не видящих достижения справедливости при существующих социально-политических институтах, пронизанных коррупцией и другими пороками. В этнической самобытности и нравственных наставлениях ислама они видят выход из драматического положения, в котором оказались народы Северного Кавказа с преобладанием последователей ислама.