Контрольная работа по "Геополитика"

В обозримом будущем маловероятно, что России будет выгодно стремиться к вступлению в ЕС. В равной мере справедливо и то, что сама она не сможет удовлетворить основным требованиям для вступления в Евросоюз. Это условие, правда, вряд ли кого-то всерьез смущает с учетом того опыта включения в ЕС восточноевропейских стран «последнего эшелона», которые тоже критериям Европейского Союза соответствовали весьма условно.

Восточноевропейские страны против присоединения России к ЕС: оно лишило бы их даже той остаточной, символической геополитической роли, которую пока еще они играют на европейском пространстве, убеждая США и «Старую Европу» в своей полезности и даже необходимости как «посредника» (на самом деле нежеланного и ненужного) в отношениях между ЕС и Россией. Российские энергоресурсы остро нужны Евросоюзу, но ЕС пытается получить их, «удерживая Москву на расстоянии вытянутых рук». До сих пор эта политика работала. Российская Федерация не особенно стремилась в ЕС и не искала альтернативы Евросоюзу как потребителю ее энергоносителей.

Если на самом деле в обозримой перспективе для российских углеводородов откроются рынке в Азии, ситуация может резко измениться. Как может измениться она, если сами страны ЕС найдут и освоят альтернативные источники энергии таким образом, что потребление углеводородов станет существенно меньше. Вопрос в том, насколько реалистичны обе эти перспективы.

Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейским Союзом. Однако в перспективе данный формат отношений может быть модифицирован. Это не требует реформирования ни ЕС, ни СНГ, но может подготовить почву для реализации в будущем проекта «Большой Европы». Кроме того, Москва получит значительный ресурс времени для формирования адаптационной стратегии в отношении азиатских стран СНГ, что будет необходимо, если Россия рискнут пойти на ассоциацию с Евросоюзом.

В обозримой перспективе характер отношений России и ЕС вряд ли измениться. Приоритетным направлением будет торгово-экономическое сотрудничество. Сегодня Россию более всего интересует обеспечение транспортировки нефти и газа в страны «Старой Европы» по территории «Новой Европы». Углубление сотрудничества возможно в областях взаимодействия по линии борьбы с терроризмом и сотрудничества органов внутренних дел, упрощения визового режима, увеличения товарооборота и обмена инвестициями.

Вопрос 3. Проблемы европейской безопасности в начале XXI века.

Ответ: В начале XXI века возникают проблемы европейской безопасности, международные отношения ряда стран, которых находятся в состоянии «холодной войны». Методов борьбы с такими проблемами, как угрозой терроризма, неконтролируемым распространением ядерного оружия, экологическими угрозами, миграционными потоками или кризисами мировой экономики, до сих пор не выработано.

С такими проблемами в современном мире либеральная мысль разделилась, особенно в вопросе о вмешательстве во внутренние дела других государств. Противоречия в образе мыслей видны на примере американской политики. Либеральное мировоззрение стало основой политики президента Рейгана, а позднее некоторых неоконсерваторов из администрации Джорджа Буша (например, Пола Вулфовица).

Они разделяли взгляды Вудро Вильсона о том, что демократия и ее развитие в мире служат делу мира и интересам США. Но дальше видна существенная разница, т.к. неоконсерваторы позаимствовали у либералов веру в спасительную роль демократии и прав человека, рыночной экономики, а также идеального международного порядка, регулируемого правом и международными институтами, но одновременно – в особую миссию Америки – и не были приверженцами вильсоновского идеализма. Принимая во внимание классические черты двух обсуждаемых теорий, США ближе к «реалистической» школе, а Европа – к либеральной. Европа исповедует либеральную философию приверженности праву и развитию международных институтов, Америка предпочитает возможность применения силы и разрешения проблем в одностороннем порядке, т.е. исповедует «реалистическую» концепцию.

Европейский Союз не всегда удачно, но пробует обеспечить свою безопасность с помощью прозрачности, т.е. отхода от принципа недоверия в отношениях между государствами, выстраивая сеть взаимных структурных и многоуровневых связей. В сотрудничестве и совместных действиях видит Европа путь к укреплению системы безопасности.

США не разделяют европейского видения мира как сети взаимных связей. После событий 11 сентября администрация Буша, ссылаясь на атаки врагов, в т.ч. и потенциальных, сделала из борьбы с осью зла офоциальную доктрину.

Односторонние действия Вашингтона без международной многосторонней акцептации приводят только к росту напряженности в международных отношениях и провоцируют возникновение глобального антиамериканизма.

Поддержки для американской внешней политики в Европе, провозгласившей преимущество неолиберализма над «реалистичной» Америкой, не видно. Наблюдая современную международную политику, невозможно точно классифицировать действия государств применительно к каким-либо философским концепциям, однако с учетом того, что многие политические лидеры исповедуют конкретные теоретические концепции, понимание этих концепций дает возможность в какой-то степени прогнозировать модели их поведения.

Особенно актуальной делает попытку концептуального анализа различных моделей международной безопасности вновь нарождающаяся волна европейского неолиберального понимания этой проблемы, связанная с последними французскими инициативами в области европейской безопасности.

Вопрос 4. Эволюция американской геополитики и современная геостратегия США.

Ответ: Американское мировое превосходство отличается стремительной эволюции своего становления, своими глобальными масштабами и способами осуществления. В течение всего лишь одного столетия Америка под влиянием внутренних изменений, а также динамичного развития международных событий из страны, относительно изолированной в Западном полушарии, трансформировалась в державу мирового масштаба по размаху интересов и влияния.

Испано-американская война 1898 года была первой для Америки захватнической войной за пределами континента. Благодаря ей власть Америки распространилась далеко в Тихоокеанский регион, далее Гавайев, до Филиппин. На пороге нового столетия американские специалисты по стратегическому планированию уже активно занимались выработкой доктрин военно-морского господства в двух океанах, а американские военно-морские силы начали оспаривать сложившееся мнение, что Британия "правит морями" (В результате развязанной Соединенными Штатами испано-американской войны 1898 года они захватили Филиппины, Пуэрто-Рико, Гуам и превратили Кубу фактически в свою колонию). Американские притязания на статус единственного хранителя безопасности Западного полушария, провозглашенные ранее в этом столетии в "доктрине Монро" и оправдываемые утверждениями о "предначертании судьбы", еще более возросли после строительства Панамского канала, облегчившего военно-морское господство как в Атлантическом, так и в Тихом океане.

Фундамент растущих геополитических амбиций Америки обеспечивался быстрой индустриализацией страны. К началу первой мировой  войны экономический потенциал Америки уже составлял около 33% мирового ВНП, что лишало Великобританию роли ведущей индустриальной державы. Такой замечательной динамике экономического роста способствовала культура, поощрявшая эксперименты и новаторство. Американские политические институты и свободная рыночная экономика создали беспрецедентные возможности для амбициозных и не имеющих предрассудков изобретателей, осуществление личных устремлений которых не сковывалось архаичными привилегиями или жесткими социальными иерархическими требованиями. Короче говоря, национальная культура уникальным образом благоприятствовала экономическому росту, привлекая и быстро ассимилируя наиболее талантливых людей из-за рубежа, она облегчала экспансию национального могущества.

Первая мировая война явилась первой возможностью для массированной переброски американских вооруженных сил в Европу. Страна, находившаяся в относительной изоляции, быстро переправила войска численностью в несколько сотен тысяч человек через Атлантический океан: это была трансокеаническая военная экспедиция, беспрецедентная по своим размерам и масштабу, первое свидетельство появления на международной арене нового крупного действующего лица. Представляется не менее важным, что война также обусловила первые крупные дипломатические шаги, направленные на применение американских принципов в решении европейских проблем. Знаменитые "четырнадцать пунктов" Вудро Вильсона представляли собой впрыскивание в европейскую геополитику американского идеализма, подкрепленного американским могуществом. (За полтора десятилетия до этого Соединенные Штаты сыграли ведущую роль в урегулировании дальневосточного конфликта между Россией и Японией, тем самым также утвердив свой растущий международный статус.)

Тем не менее, этот краткий всплеск американского мирового лидерства не привел к постоянному участию Америки в мировых делах. Наоборот, Америка быстро отступила на позиции лестной для себя комбинации изоляционизма и идеализма. Хотя к середине 20-х и в начале 30-х годов на Европейском континенте набирал силу тоталитаризм, американская держава, к тому времени имевшая мощный флот на двух океанах, явно превосходивший британские военно-морские силы, по-прежнему не принимала участия в международных делах.

Американцы предпочитали оставаться в стороне от мировой политики. Следующие 50 лет ознаменовались преобладанием двухполюсной американо-советской борьбы за мировое господство. В некоторых аспектах соперничество между Соединенными Штатами и Советским Союзом представляло собой осуществление излюбленных теорий геополитиков: оно противопоставляло ведущую в мире военно морскую державу, имевшую господство как над Атлантическим океаном, так и над Тихим, крупнейшей в мире сухопутной державе, занимавшей большую часть евразийских земель (причем китайско советский блок охватывал пространство, отчетливо напоминавшее масштабы Монгольской империи). Геополитический расклад не мог быть яснее: Северная Америка против Евразии в споре за весь мир. Победитель добивался бы подлинного господства на земном шаре. Как только победа была бы окончательно достигнута, никто не смог бы помешать этому. Каждый из противников распространял по всему миру свой идеологический призыв, проникнутый историческим оптимизмом, оправдывавшим в глазах каждого из них необходимые шаги и укрепившим их убежденность в неизбежной победе. Каждый из соперников явно господствовал внутри своего собственного пространства, в отличие от имперских европейских претендентов на мировую гегемонию, ни одному из которых так и не удалось когда-либо  установить решающее господство на территории самой Европы. И каждый использовал свою идеологию для упрочения власти над своими вассалами и зависимыми государствами, что в определенной степени напоминало времена религиозных войн.

Комбинация глобального геополитического размаха и провозглашаемая универсальность соревнующихся между собой догм придавали соперничеству беспрецедентную мощь. Однако дополнительный фактор, также наполненный глобальной подоплекой, делал соперничество действительно уникальным. Появление ядерного оружия означало, что грядущая война классического типа между двумя главными соперниками не только приведет к их взаимному уничтожению, но и может иметь гибельные последствия для значительной части человечества. Интенсивность конфликта, таким образом, сдерживалась проявляемой со стороны обоих противников чрезвычайной выдержкой.

В геополитическом плане конфликт протекал главным образом на периферии самой Евразии. Китайско-советский блок господствовал в большей части Евразии, однако он не контролировал ее периферию. Северной Америке удалось закрепиться как на крайнем западном, так и на крайнем восточном побережье великого Евразийского континента. Оборона этих континентальных плацдармов (выражавшаяся на Западном "фронте" в блокаде Берлина, а на  Восточном – в Корейской войне) явилась, таким образом, первым стратегическим испытаниемтого, что потом стало известно как холодная война.

На  заключительной стадии холодной войны на карте Евразии появился третий оборонительный "фронт" - Южный (см. карту I). Советское вторжение в Афганистан ускорило обоюдоострую ответную реакцию Америки: прямую помощь со стороны США национальному движению сопротивления в Афганистане в целях срыва планов Советской Армии и широкомасштабное наращивание американского военного присутствия в районе Персидского залива в качестве сдерживающего средства, упреждающего любое дальнейшее продвижение на  Юг  советской политической или военной силы. Соединенные Штаты занялись обороной района Персидского залива в равной степени с обеспечением своих интересов безопасности в Западной и Восточной Евразии.

Успешное сдерживание Северной Америкой усилий евразийского блока, направленных на установление прочного господства над всей Евразией, причем обе стороны до конца воздерживались от прямого военного столкновения из-за боязни ядерной войны, привело к тому, что исход соперничества был решен невоенными средствами.

Современная геостратегия. В настоящее время Соединенные Штаты, неевропейская держава, главенствуют в международном масштабе, при этом их власть непосредственно распространена на три периферических региона Евразийского континента, с позиции, которых они и осуществляют свое мощное влияние на государства, занимающие его внутренние районы. Но именно на самом важном театре военных действий земного шара - в Евразии - в какой-то момент может зародиться потенциальное соперничество с Америкой. Таким образом, концентрация внимания на ключевых действующих лицах и правильная оценка театра действий должны явиться отправной точкой для формулирования  геостратегии Соединенных Штатов в аспекте перспективного руководства геополитическими интересами США в Евразии.

А поэтому требуются два основных шага:

• первый: выявить динамичные с геостратегической точки зрения

евразийские государства, которые обладают силой, способной вызвать потенциально важный сдвиг в международном распределении сил и разгадать центральные внешнеполитические цели их политических элит, а также возможные последствия их стремления добиться реализации поставленных целей; точно указать принципиально важные с географической точки зрения евразийские государства, чье расположение и/или существование имеют эффект катализатора либо для более активных геостратегических действующих лиц, либо для формирования соответствующих условии в регионе;