Анализ публикаций в газетах «Известия» и «Челябинский рабочий»

 

3. Понятие интерпретации

 

Cначала дадим «общую» трактовку понятия, для чего снова обратимся к словарю С. А. Кузнецова:

«ИНТЕРПРЕТА́ЦИЯ [тэ], -и; ж. [лат. interpretatio - разъяснение] Книжн.

1. Толкование, объяснение, разъяснение  смысла, значения чего-л.

2. Творческое раскрытие образа  или музыкального произведения  исполнителем.

ИНТЕРПРЕТИ́РОВАТЬ [тэ], -рую, -руешь; св. и нсв. что. Дать - давать интерпретацию чего-л.; объяснить - объяснять, истолковать – истолковывать».12

В русском литературоведении термин «интерпретация» появился в 1920-ые годы, но обрел актуальность только в 1970 годы. М. Бахтин, рассматривая произведение в широком и многоплановом социально-историческом и культурно-художественном контексте, как его создания, так и его восприятия, говорит о неизбежных диалогически-личностных моментах освоения литературы, присутствия понятийно-логических операций и инонаучного начала.

 

4. Интерпретация факта и события: разграничение понятий

 

Для исследования необходимо разобраться с понятиями «интерпретация факта» и «интерпретация события» и разграничить их.

В ряде рассмотренных нами источников, посвященных журналистике, об интерпретации факта говорится исключительно в негативном ключе, как о «намеренном, сознательном извращении его (факта) настоящего смысла».

 К  приемам интерпретации такого  рода относят:

1.  Придание  факту искусственной «достоверности»  и «значимости».

2. Подача  фактов «дозировано», небольшими  порциями, но с непременными повторами.

3.  Намеренное  игнорирование актуальности, «свежести»  факта.

В качестве примера такой недобросовестной работы с фактами обычно приводят советскую журналистику, которую многие современные исследователи называют «тоталитарной».

Но данный подход, во-первых, является однобоким и спорным, а во-вторых, рассматривает категорию факта, а не события - следовательно, нас он не устраивает.

Задачам нашего исследования намного более соответствует «общее» определение интерпретации как толкования (см. выше). Интерпретация события в СМИ, в сущности, и является толкованием какого-либо конкретного события – разными авторами, в разных изданиях. А следовательно, различными будут и угол зрения, и расстановка акцентов, и форма подачи материала. «То, как журналист толкует то или иное событие, зависит от его точки зрения. Если речь идет о событии в политической сфере, то в процесс интерпретации вмешивается еще один фактор – политическая позиция автора и редакционного коллектива в целом. Таким образом, можно утверждать, что интерпретация – дело сугубо субъективное, так как зависит от личного мнения интерпретатора и от его желания донести это мнение до широких масс. Интерпретация заключается в том, что «смысл целого выводится из деталей, а смысл детали истолковывается исходя из целого». 13

Действительно,  «читая текст, мы сначала обращаем внимание на его составляющие (заголовок, например), и только впоследствии рассматриваем все элементы в контексте всего материала. Задача автора заключается в том, чтобы предоставить читателю наиболее яркие элементы события, которые бы привлекли внимание аудитории. Причем эти элементы должны отвечать поставленной автором задаче, то есть в совокупности они должны формировать в сознании читателей тот образ события, который желает создать журналист». 14

Отсюда напрашивается вывод, что журналист описывает не событие как таковое, а его психический образ. И конечная задача любого журналистского текста - создать аналогичный образ события у реципиента (читателя). Для этого не обязательно «полным текстом» описывать все признаки события, так как они могут быть восполнены реципиентом за счет фоновых знаний, общих у автора текста и читателя.

В этом процессе могут возникать намеренные и ненамеренные деформации. Так, у журналиста может быть неадекватный (например, неполный) образ события. Далее, он может быть неадекватно «переведен» в текст. Далее, текст может быть непригодным для правильного восстановления реципиентом образа события, например в нем могут быть опущены высказывания, необходимые реципиенту. И, наконец, даже если текст вполне корректен, тот или иной читатель или группа читателей могут оказаться неспособными восстановить из текста правильный образ события. Журналист обязан предвидеть эту последнюю возможность и «закладывать» в свой текст дополнительный «запас прочности».

Отсюда следует закономерный вывод, что интерпретация события журналистом и формирование образа события на основе результатов интерпретации является одним из главных приемов манипулятивного воздействия, которое любое издание, в соответствии со своей спецификой и идейной платформой, оказывает на своего читателя.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. Анализ публикаций в газетах «Известия» и «Челябинский рабочий»

 

2.1. Анализ первой группы текстов: информационные материалы

 

Событие, выбранное для проводимого исследования в качестве опорного – принятие Государственной Думой знаменитого «Закона Димы Яковлева» (от 28 декабря 2012 года). Оно получило широкий общественный резонанс и освещалось подавляющим большинством изданий, в том числе, «Известиями» и «Челябинским рабочим».

«Известия» с самого начала – как только законопроект был внесен на рассмотрение в Думу – внимательно отслеживали ход событий, оперативно извещая читателей о каждой новой подробности дела. Статьи, выходившие в этой газете, отличают большой объем и исчерпывающее количество информации.

«Челябинский рабочий», как региональное СМИ, освещает, в основном, происходящее на Южном Урале. Из событий всероссийского и мирового масштаба – только наиболее значимое и интересное для широкого круга читателей. Поэтому в челябинском издании материалов о нашумевшем законе вышло намного меньше, чем в московских «Известиях». И, как правило, они носили более сжатый и лаконичный характер.

Тем не менее, из обеих газет удалось отобрать достаточное количество публикаций. В итоге было решено провести сравнительный анализ, во-первых, статей информационного характера, и, во-вторых – материалов в жанре «журналистский комментарий».

Основные критерии, которыми руководствовались при анализе/сравнении, следующие:

• Лексика
• Уровень авторского субъективизма
• Источники, на которые ссылается журналист.

 

Теперь непосредственно к практической части работы. Итак, в первую очередь рассмотрим и сопоставим информационные материалы из  обоих изданий, связанные с заявленным выше информационным поводом.

Со стороны «Известий» - статья «Усыновители в США просят Путина отменить «поправку Димы Яковлева». Авторы – Дмитрий Рункевич, Алена Сивкова и Юлия Цой.

Со стороны «Челябки» - «А просил ли мальчик?» Михаила Галяна и «Я по-прежнему хочу попасть в США» Михаила Фомина.

Речь здесь идет уже скорее не о самом законе, а о последствиях его принятия для отдельных общественных групп/лиц. Все три публикации объединяет именно то, что в их центре – те, кто пострадал от данного законопроекта. У «Известий» это американская организация по усыновлению, у «ЧР» - челябинский сирота Максим Каргапольцев, который так хотел жить в американской семье, что даже написал письмо Путину.

 

Лексику статьи из «Известий» можно определить как стандартную общественно-политическую. К такому выводу помогает прийти явное наличие следующих признаков:

• сухой стиль изложения;
• прямой порядок слов;
• опора исключительно на факты;
• нейтральность интонации – минимум каких-либо оценочных конструкций, эпитетов, риторических вопросов и восклицаний.

 

Помимо этого, следует обратить внимание на присутствие в тексте

• статистических данных: «…за последние 40 лет поспособствовавшая усыновлению 10 тыс. детей»;
• характерных для информационной журналистики штампов: «Кроме того, парламентарий напомнила»; «пакет законопроектов, призванный защитить интересы»; «направили в органы власти письмо»; «инициатор отмены поправки» и т. п.

    Но в конце публикации элементы авторского субъективизма/оценочности  все-таки появляются. Интонация в этих местах автоматически перерастает из абсолютно нейтральной в ироничную – «Елизавета Глинка, более известная как Доктор Лиза» - или драматически-напряженную – «за судьбу детей-инвалидов вступился…». И уже в последнем предложении сотрудники «Известий» позволяют себе прямой оценочный эпитет – «бурных обсуждений».

Тем не менее, уровень субъективизма в статье – крайне низкий. Несмотря на то, что отдельные вкрапления с намеком на эмоциональность все же присутствуют, вычленить  позицию журналистов по освещаемому ими вопросу практически невозможно. К тому же, статья написана коллективно, поэтому логично предполагать, что взгляды авторов на рассматриваемую проблему могли существенно различаться.

В ходе повествования журналисты «Известий» часто ссылаются на  различные источники. В основном, приводят комментарии представителей структур и организаций, имеющих отношение к описываемому событию. При этом используются характерные вводные конструкции, которые также можно отнести к разряду газетных штампов: «Как рассказала «Известиям» глава российского представительства WACAP Светлана Миронова…», «…говорит первый зампред комитета ГД по вопросам семьи, женщин и детей Ольга Баталина».

Тенденция обильного цитирования источников наглядно показывает, что работники СМИ не хотят брать на себя лишнюю ответственность и таким образом лишний раз подчеркивают свой нейтралитет. Материал выстроен так, что фактически вся эмоционально-оценочная составляющая сосредоточена вне самого авторского текста. Такие конструкции как «Но мы надеемся, что…», «Я опасаюсь, что…», «Мое мнение, что…», «мы уже определили свою позицию», «Надо было раньше искать компромисс», встречаются только в речи респондентов.

 

Две публикации «Челябинского рабочего» объединены общим героем – уже упоминавшимся выше сиротой Максимом Каргапольцевым. Несмотря на то, что материалы написаны разными людьми, их объединяет открыто выражаемое сочувствие авторов к Максиму. По отношению к нему употребляются слова с чисто положительной окраской – «парень», «ребенок», «мальчик». Журналист Михаил Галян называет его «одним из тех, кто «опоздал на поезд». Этим метафорическим сравнением он как бы подчеркивает всю трагичность и тупиковость ситуации, в которую правительство своим новым законом поставило героя его статьи.  Все это способствует формированию в сознании читателя положительного образа, чувства жалости, солидарности.

В то время как интернат, в котором воспитывается Максим, и его руководство показываются в чисто негативном ключе: «Чтобы перекинуться с Максимом всего парой слов, пришлось преодолеть сопротивление администрации дома-интерната». Подчеркиваются такие качества, как черствость, неотзывчивость, нежелание помогать своему воспитаннику в тяжелых обстоятельствах: «Директор Денис Мацко считает, что «ребенку и так достаточно внимания»; «На другие вопросы парень отвечать не решился. Как он говорит, ему это запретили».

В обеих статьях достаточно открыто выражается отрицательное отношение авторов к сложившейся ситуации и Закону Димы Яковлева в целом. Предложения практически идентичны: «Новый закон фактически лишил их (сирот) уже почти обретенных семей» (Михаил Галян); «Дима, наряду с сотнями других российских сирот, фактически лишился шанса обрести семью» (Михаил Фомин).

Следовательно, уровень авторского субъективизма в статье высок. Не прибегая к слишком прямолинейному выражению своего мнения в виде фраз «я думаю», «я считаю», «мне кажется» и т. п., сотрудники издания, тем не менее, расставляют смысловые акценты в своих материалах таким образом, что читателю понятна их позиция.

К источникам из «центра» -  «…в президентской администрации», «депутат от «Единой России» Екатерина Лахова», «пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков», «информационное агентство «РИА Новости» - добавляются местные: «Директор дома-интерната № 13 Денис Мацко», «детский обмудсмен области Маргарита Павлова», «митрополит Челябинский и Златоустовский Феофан».

В этом плане инцидент с челябинским детдомовцем любопытен тем, что предпосылкой к его возникновению послужило событие государственного масштаба – а именно, принятие Закона Димы Яковлева. Затем уже челябинское событие получило широкую общественную огласку и стало известно всей стране. Но рассматривать его, тем не менее, можно только в контексте «антимагнитского акта», т. к. он послужил непосредственной причиной. Следовательно, при освещении данной темы, журналистам необходимо работать как с местными, так и с всероссийскими экспертами и организациями.

Также упоминаются популярные социальные сети – «ВКонтакте» и «Твиттер». Т.к. сегодня практически все дети и молодые люди имеют собственные аккаунты в соцсетях, виртуальные анкеты в качестве источников ценной информации для журналистов – и в столице, и в регионах – более чем актуальны.

Подводя итоги анализа первой группы публикаций, отметим, что

• «Известия», освещая то или иное событие, выпускают более подробные, взвешенные и беспристрастные материалы, чем «Челябинский рабочий». Для них важно дать своему читателю исчерпывающую информацию о том или ином событии/явлении, показать ему наиболее полную картину этого события;
• Поскольку оперативная информация о событиях в масштабах страны – прерогатива федеральных изданий, «Челябинский рабочий» отражает лишь основные тенденции происходящего. Если есть такая возможность, как-то связывает их со своей региональной тематикой – как в случае с Максимом Каргопольцевым. У журналистов намного больше возможностей для творческой самореализации,  есть возможность в корректной форме высказать свое видение, оценку того или иного события, явления.