Отображение журналистской деятельности в романе К. Симонова "Живые и мертвые"

Сила руководства, и  особенно руководства военного - в умении понимать и беречь людей. Тем более людей русских, которых Александр Васильевич Суворов называл "чудо-богатырями". Серпилин именно потому сумел организовать хорошо укрепленную оборону (политую обильным солдатским потом) и набить целых тридцать девять немецких танков, остановив на своем участке обороны неудержимое наступление моторизованной немецкой армады, что сумел заставить людей поверить в себя, в свое воинское искусство командира, в том, что понимал проблемы людей (вчерашних "паникеров") и сумел обеспечить их зашиту ("солдат в окопе перестает себя зайцем чувствовать, уши не прижимает"). В результате этого доверия между командиром и солдатами возникает настоящая воинская часть как единое целое, способная противостоять натиску значительно превосходящего в численности и в техническом вооружении противника. Уже в следующей книге этой трилогии Симонов вновь возвращается к этому ключевому эпизоду - встрече с Серпилиным и его воинами и ясно, без каких-либо недомолвок подчеркивает: "“На войне у человека тоже бывает своя первая любовь. И для Синцова такой любовью был Серпилин, потому что первая встреча с этим человеком была для него тогда, в сорок первом, возобновлением веры в самого себя и во все то, без чего не хотелось жить”. (Книга вторая, с.232)"

Следующая сцена романа является центральной для автора: Симонов в жизни был вынужден покинуть Серпилина, тогда как его  второе "я" - Синцов остается: В этом месте очень важны слова Синцова-Симонова: “Мне кажется, что вы не думаете отступать. Хочу остаться у вас”. Это кульминация всего романа, такой выбор человек делает один раз в жизни и далее всю жизнь, если конечно остается в живых, платит по этой самой высшей мерке. В реальной жизни Симонов уехал - в романе Синцов остается рядом с Серпилиным и его воинами. В этом эпизоде очень сильно ощущается насколько сложен и тяжел был выбор перед реальным Константином Симоновым в тот момент жизни. Симонов не совершил и по самой природе своей мужественного человека не мог и не смог совершить предательства - оставить людей, остающихся на верную смерть. Соображения долга военного журналиста и, обязательно добавлю, военного человека, подчиняющегося конкретному военному приказу - сбору информации и доставлению ее в редакцию определили его решение - уехать.

Военный корреспондент Симонов уехал, но Симонов как человек душой остался с людьми. И его роман “Живые и мертвые” именно об этой общности. Общности человеков, людей в тяжелую смертную минуту. Симонов уехал, но сделал свой личный выбор. Он остался с теми, кто “не стал отступать”.

Здесь четко проступает позиция автора. Именно в момент внезапного военного нападения, первых серьезных и сокрушительных поражений  наступил что называется момент истины, когда перед каждым человеком стала проблема нравственного выбора. Тогда мы выстояли и одержали самую Великую Победу из тех, которые когда-либо одерживались в истории человечества. Фашизм - унижение и уничтожение человека человеком на основе теории о кровно-расовом превосходстве был остановлен и уничтожен. И выковывалась эта Победа почти что буквально каждым человеком - тем, кто мог и смог в момент тяжелейшего физического и психического испытания сделать нравственный выбор: быть Человеком и для людей. Этот выбор сделал Симонов-Синцов и именно этот выбор тема всех приведенных отрывков из Начала романа, под очень характерным названием "Живые и мертвые": 

“Сейчас, узнав, что его предположения подтвердились  и шоссе едва ли удастся пересечь без боя, он окончательно стряхнул угнетавшее его с утра чувство физической усталости. Он (Серпилин - К.Ч.) был полон решимости довести всех этих поднимавшихся от сна с оружием в руках людей туда, куда он должен был их довести, - до своих! Ни о чем другом он не думал и не желал думать, ибо ничто другое его не устраивало. 
Он не знал и не мог еще знать в ту ночь полной цены всего уже совершенного людьми его полка. И, подобно ему и его подчиненным, полной цены своих дел еще не знали тысячи других людей, в тысячах других мест сражавшихся насмерть с незапланированным немцами упорством. 
Они не знали и не могли знать, что генералы еще победоносно наступавшей на Москву, Ленинград и Киев германской армии через пятнадцать лет назовут этот июль сорок первого года месяцем обманутых ожиданий, успехов, не ставших победой. 
Они не могли предвидеть этих будущих горьких признаний врага, но почти каждый из них тогда, в июле, приложил руку к тому, чтобы все это именно так и случилось”. (с. 150)

Чрезвычайно важное заключение, где вновь автор - Симонов подытоживает значение вышеприведенных эпизодов. Упорное сопротивление многих людей, воинов и воинских частей на своем месте привело к тому, что победоносное продвижение врага летом 1941 года было подорвано. Блицкрига не получилось. Нечто подобное происходит сегодня, когда в тяжелейших экономических реалиях России, каждый человек, который выживает сам и помогает выжить другим, оказывает то самое упорное сопротивление на своем посту (воинском), помогая в конечном счете сохранить Россию. Это мое глубокое личное убеждение, ибо ни власть, ни общество сегодня спасти Россию и сохранить ее народное единство не могут.

2.2. Изображение личности в романе «Живые и мертвые» К.Симонова

Одним из определяющих признаков  публицистического творчества является интерес к социально значимым фактам, которые наряду с событиями, социальными ситуациями, процессами, важными персонами входят в сферу интересов журналистики.

Личность как предмет  отображения в журналистике, по мнению А. Тертычного,  может привлекать своими пристрастиями, необычными возможностями, высокими профессиональными качества, физиологическими особенностями, нравственными примерами и пороками.¹¹

Роман Симонова — поучительный пример соединения окопных наблюдений с аналитической мыслью. Это, говоря теперешним языком, типичная «деловая проза». Она свободна от риторики, в ней мало общих рассуждений, много фактов. А если рассуждения все же возникают, они помогают осмысливать факты, их взаимосвязи. Роман тесно связан с очерками репортера Симонова времен войны. Симоновские очерки написаны таким образом, что через людей, в них показанных, через бои, в них описанные, мы отчетливо ощущаем и трудности войны, и перемены в ее ходе, становившиеся ступеньками к маю 1945 года: факты погружены в историю, люди показаны как ее делатели.

Герои романа это  типичные представителей своего поколения, для того, чтобы подчеркнуть эту типичность, в роман вводится особый авторский комментарий, который звучит уже в удивительно точно найденной первой фразе: «Первый день войны застал семью Синцова врасплох, как и миллионы других семей». Это прямое сопоставление индивидуальной и народной судьбы проходит через весь роман: «Он не был трусом, но, как и миллионы других людей, не был готов к тому, что произошло»; «Он не пережил бы те дни без этой веры, с которой незаметно для себя, как и миллионы других военных и невоенных людей, втянулся в четырехлетнюю войну»; Сегодня день снова был прожит так, как он привык жить: за общим делом, вместе с другими людьми» и т.д. Синцов живет как другие, как тысячи, миллионы других. Тот же прием уравнения судьбы отдельных героев романа и судьбы народной, массовой Симонов широко использует и для характеристики других персонажей. Эта мысль настойчиво внедряется в сознание читателя, и именно она совершенно необходима роману, неотделима от его сущности, от его пафоса.

В письме Затуловской, спрашивающей К. Симонова, почему Серпилин погибает в конце романа, автор пишет: «…война до последнего своего дня была трагедией. Потому что на ней погибали люди. И трагедией она была в этом отношении и тогда, когда мы стали побеждать немцев, громить, окружать. И вот для того, чтобы показать, что война до последнего дня оставалась трагедией, что нам пришлось платить самую дорогую, какую только можно вообразить, цену за победу и за каждый шаг этой победы, для того, чтобы читатели это почувствовали, мне пришлось расстаться на поле боя с самым дорогим для меня в романе человеком»¹².

В мыслях и поступках  своих героев — от генерала Серпилина  до рядовых солдат — он видит проявление обычных свойств характера этих людей.

В своей работе над  романом автор опирался на документы, свидетельства очевидцев, свой собственный опыт.  Образ Серпилина, прошедшего во время войны путь от командира полка до командарма, считается открытием Симонова. С этим образом входят в военную прозу люди трагической судьбы -- те, кто был подвергнут репрессиям в 30-е годы. Федор Серпилин был осужден без суда и следствия на десять лет, несмотря на то, что он не признал предъявленных ему обвинений.  

"Фигура комбрига  Серпилина сложилась у меня  из воспоминаний двоякого рода, -- писал Симонов, -- во-первых, у меня в памяти осталось несколько встреч в разные годы войны с людьми, превосходно воевавшими и имевшими... ту же самую нелегкую биографию... Во-вторых, мне врезались в память некоторые эпизоды обороны Могилева в июле 1941 года и облик командира одного из полков... человека, не желавшего отступать. И внешний, и внутренний облик этого человека лег в первооснову образа Серпилина".

Прототипом героя романа явился командир полка - Семен Федорович  Кутепов. Это упоминается в истории  обороны Могилева. Бои в районе Могилева действительно носили очень напряженный характер. Оборона города длилась 23 дня. В числе отважных бойцов с гнетом фашистов стоит отметить стрелковый полк под командованием полковника Кутепова. Только за один день бойцы этого полка истребили 39 фашистских танков. Эти бои писатель Константин Симонов описал в романе «Живые и мертвые». Полковник Кутепов стал прототипом одного из героев романа — генерала Серпилина. О глубоких переживаниях писателя свидетельствует и тот факт, что Симонов во многих своих статьях и книгах вспоминал Могилев наряду с Москвой, Ленинградом, Одессой, Севастополем, Сталинградом:

 „Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, — поле под Могилевом“.

О своих впечатлениях К. Симонов рассказывает:

„… Середина поля. Могилев. С восточного берега на западный перекинут единственный деревянный мост. На нем не было ни одной пушки, ни одного зенитного пулемета.

Мы переехали на западный берег, в полк, оборонявший Могилев. В этот день был тяжелый, кровопролитный бой. Полк разбил сорок немецких танков, но и сам истек кровью. Вечером мы говорили с командиром полка полковником Кутеповым… На его обросшем, небритом и усталом, смертельно усталом лице в самые тяжелые мгновения вдруг проявлялась неожиданно мягкая, детская улыбка.

 Мы сказали ему про мост. Там нет ни одного зенитного пулемета, если немцы разбомбят мост, то он с полком будет отрезан здесь, за Днепром.

— Ну и что ж, — Кутепов  вдруг улыбнулся своей детской  улыбкой. — Ну и что ж, — повторил он мягко и тихо, как будто говоря о чем-то самом обычном. — Пусть бомбят. Если другие отступят, мы решили тут остаться и умереть, всем полком решили. Мы уж говорили об этом…“

Я процитирую здесь начало из очерка "Камень под Могилевом" известного журналиста и писателя Василия Пескова:

"На шестом  километре дороги, если ехать  из Могилева в Бобруйск, шоссе  слегка расширяется, в разрезе  придорожной полосы елей и  кленов проезжий видит площадку и на ней дикий камень. Памятник?.. Остановившись, видишь у камня цветы и хорошо знакомое факсимиле еще недавно жившего человека, а теперь резцом просеченное на валуне - К о н с т а н т и н С и м о н о в. С тыльной стороны камня - литая доска: "...Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах". Эти слова заставляют снять шапку и помолчать, глядя на поле, прилегающее к дороге. Если прохожий не очень спешит, он от кого-нибудь узнает: полоса кустарника и деревьев, линейкой идущая в поле, скрывает остатки рва, который когда-то спешно вырыли - остановить танки. Но немецкие танки тут в 41-м остановил не этот, теперь оплывший земляной ров, а люди, тут и полегшие. Симонов видел, как это было. Помнил об этом всю свою жизнь. И однажды обмолвился, что хотел бы, чтобы прах его был развеян на поле боя под Могилевом". (В кн. Константин Симонов в воспоминаниях современников. М. Советский писатель, 1984, с.596) 

Василий Песков нашел  очень верные и интонационно точные слова чтобы рассказать о Константине  Михайловиче. Песков делает замечательно верное наблюдение о "деревенском" ощущении Родины - этом прозрении Константина Симонова. Деревенское - значит народное чувство общности: общности с народом, общности судьбы и жизни... Это - больше чем советское, это - российское, а еще точнее - русское ощущение... И именно оно предоопределило нравственный выбор Симонова. И об этом тоже очень верно и точно пишет Василий Песков:

"На поле, у которого стоит теперь этот  камень, Симонов приезжал не единожды  после войны. В большой последней  своей работе "Шел солдат..." он прямо говорит об этом памятном для нас месте: "Одному человеку этот мирный сейчас пейзаж ничего не говорит, а для других - это поле боя... Я не был солдатом, был всего-навсего корреспондентом, но и у меня есть кусок земли, который мне век не забыть, - поле под Могилевом, где я впервые видел в июле сорок первого, как наши сожгли тридцать девять немецких танков..." 
Сколько сожженной техники пришлось увидеть за годы войны! Но на всю жизнь он помнил эти тридцать девять подбитых танков. Случайно ли? Нет. По дневникам мы видим, как тяжело, как мучительно тяжело было переживать неудачи первых недель войны. Человеку нужна, просто необходима была какая-то точка опоры в мыслях и чувствах, попытка глянуть хоть немного вперед, обрести какую-нибудь надежду и написать в газету "не ложь во спасенье", не полуправду, простительную в те драматические дни, а что-то такое, что и другим служило бы точкой опоры, вселяло бы веру. И военный корреспондент такую точку нашел на подступах к Могилеву. 
В шести километрах от города на пути немцев оказалась дивизия, которая никуда не отступала, которая сама пятила танки Гудериана. Из дневника узнаем: корреспонденты "Известий" Павел Трошкин и Константин Симонов прибыли в один из полков оборонявшей город дивизии ночью. И об этом приходе лучше, чем записано в дневнике, не расскажешь. "Нас задержали и под конвоем доставили в штаб полка. Из окопа поднялся очень высокий человек и спросил, кто мы такие... 
- Какие корреспонденты?! - закричал он. - Какие корреспонденты могут быть здесь в два часа ночи? Кто вас послал? Вот я вас сейчас положу на землю, и будете лежать до рассвета. Я не знаю ваших личностей". 
"В те дни, - рассказывал Симонов, - такой прием нас обрадовал. Я сразу почувствовал дисциплину, порядок, уверенность. И не ошибся. Все это было в полку, которым командовал Семен Федорович Кутепов" (с. 599-600)

Здесь наконец впервые  в нашем повествовании названо  настоящее имя комбрига Серпилина. Прототипом героя романа явился командир полка - Семен Федорович Кутепов.