Государство и право Древней Руси

Вообще ключом к пониманию ранней русской государственности является полюдье. Это ежегодный объезд светлым князем своей подвластной территории, «сбор одежд» (очевидно пушнины) и сбыта собранных ценностей вниз по Днепру и Дону в Византию, в земли Халифата.

В полюдье князь отправлялся с ездовыми с обозом, слугами, кашеварами, шорниками и конечно со своей дружиной. На всей подвластной территории были установлены становища, где были избы, конюшни, амбары, сеновалы, печи для выпечки хлеба.

Естественно, князь не мог объехать все деревни. Была отработана система сбора дани силами местных князей (князёй союзов, родов).

Через полюдье устанавливалась властная иерархическая лестница. Полюдье и стало переходной формой к классовому обществу, к государственности. Процесс этот стал сугубо русским. Власть князя князей отрывалась от старинных традиций и родственных связей и становилась многоступенчатой: «князь князей», князь племени, старосты родов.[4]

Каждое княжение было независимо от других княжений в политическом отношении и по своей воле определяло свои связи с соседями в мирные и военные времена.

Территория племени называлась «землею», которая в свою очередь делилась на «волостью». В центре каждой из таких земель был город старший или «великий», которому повиновались младшие города. В Древнерусском государстве уже в IX — X вв. больших и многочисленных городов было не менее 25. В следующем веке прибавилось еще свыше 60 городов, а к моменту монголо-татарского нашествия на Руси было около 300 городов.

Среди городского населения выделялись купцы, бывшие привилегированной категорией людей. Это особенно относится к гостям, ведшим иностранную торговлю. В Киеве, Новгороде и других городах жили также искусные ремесленники, возводившие великолепные храмы и дворцы для знати, изготовлявшие оружие, украшения и т. п.

Города были центрами культуры. Древнерусская деревня долгое время была неграмотной. Но в городах грамотность была распространена широко, причем не только среди купцов, но и среди ремесленников. Об этом свидетельствуют как многочисленные берестяные грамоты, так и авторские надписи на бытовых предметах.[8]

В Древнерусском государстве уже складываются сословия, то есть большие группы людей, объединенных единством правового статуса.

Для управления делами своего города вече выбирало своих людей - «старейшин». В их среде одним из самых заметных был тысяцкий. Он начальствовал над городским ополчением, носившим название «тысячи». Ему были подчинены «сотские» и «десятские». Когда князья были сильны и пользовались большой властью в волостях, то тысяцких назначали они. Позже племенные союзы слились в одно государство в силу разных причин. Племенные князья полностью признали над собою власть киевских князей. Специальной задачей их являлось охрана всей территории и всего населения от неприятеля. Появляются населенные военными людьми города-крепости и множество пограничных военных сторожевых укреплений.

В итоге государственная власть полностью абстрагировалась, и право на землю теперь связывалось уже с правом верховной (отчужденной) власти, с правом военной силы. Феодальная иерархия как система в известной степени цементировала новое общество.

Социальная структура Древнерусского государства была сложной, но уже вполне отчетливо вырисовывались основные черты феодальных отношений.

Формировалась феодальная собственность на землю — экономическая основа феодализма. Соответственно складывались основные классы феодального общества — феодалы и феодально зависимые крестьяне.

Наиболее крупными феодалами были князья. Источники указывают на наличие княжеских сел, где жили зависимые крестьяне, работавшие на феодала под надзором его приказчиков, старост, в том числе и специально наблюдавших за полевыми работами. Крупными феодалами были и бояре — феодальная аристократия.

С введением христианства коллективным феодалом становятся церковь, монастыри. Не сразу, но постепенно церковь приобретает землю, князья жалуют ей десятину — десятую часть доходов с населения и иные, в том числе судебные, доходы.

Низший слой класса феодалов составляли дружинники и слуги, княжеские и боярские. Они формировались из вольных людей, но иногда даже и из холопов. За верную службу перед господином, такие слуги сами порой получали земли с крестьянами. Статья 91 Русской Правды приравнивает дружинников по порядку наследования к боярам и противопоставляет тех и других смердам.

Основную массу населения составляли смерды. Смерды жили общинами-вервями, которые выросли из родового строя, но в Древнерусском государстве имели уже не кровнородственный, а территориальный, соседский характер. Вервь была связана круговой порукой, системой взаимопомощи.

В Древнерусском государстве появляется фигура типичного зависимого крестьянина — закупа. Закуп имеет свое собственное хозяйство, но нужда заставляет его идти в кабалу к господину. Он берет у господина купу — денежную сумму или натуральную помощь и в силу этого обязан работать на хозяина. Труд закупа не идет в счет уплаты долга, он выступает как бы в качестве только уплаты процентов по долгу. Поэтому отработать купу закуп не может и практически остается пожизненно у господина. К тому же закуп отвечает за ущерб, причиненный по халатности господину. В случае бегства от господина закуп автоматически превращается в холопа. К холопству ведет и кража, совершенная закупом. Господин имеет по отношению к закупу право вотчинной юстиции. Русская Правда отмечает, что феодал вправе бить нерадивого закупа. Закуп в отличие от холопа имеет некоторые человеческие права. Его нельзя бить «не за дело», он может жаловаться на господина судьям, его нельзя продать в холопы (при такой обиде он автоматически освобождается от своих обязательств по отношению к господину), у него нельзя безнаказанно отнять имущество.

В многоукладном древнерусском обществе существовала и «невольная челядь». Русская Правда называет несвободного мужчину холопом или челядином, а несвободную женщину — робой, объединяя тех и других общим понятием «челядь».

Челядь была почти полностью бесправной. Русская Правда приравнивает ее к скоту: «от челяди плод любо от скота» — говорит одна из ее статей. В этом отношении челядь Древнерусского государства напоминала античных рабов, которых в Риме называли «говорящим орудием». Однако на Руси холопы не составляли основу производства, рабство было преимущественно патриархальным, домашним. Не случайно Русская Правда выделяет категории холопов, жизнь которых защищалась более высоким наказанием. Это всякого рода обслуживающий персонал княжеского и боярского двора — слуги, воспитатели детей, ремесленники и пр. С течением времени развивается и процесс превращения холопов в зависимых крестьян. Они стали первыми крепостными.

Для Древнерусского государства характерно еще отсутствие закрепощения крестьян: Феодальная зависимость может существовать в разных формах. Для данной стадии развития феодализма характерно отсутствие прикрепления крестьянина к земле и личности феодала. Даже закуп, если он как-то изловчится набрать денег для уплаты долга, может немедленно уйти от своего господина.[8]

4. Государство  и церковь древней Руси.

Выражением сотрудничества великокняжеской и церковной организации является формирование в первой половине XI в. широкой церковной юрисдикции, охватывающей дела о браках и разводах, взаимоотношениях в семье, конфликты, связанные с охраной чести, некоторые наследственные дела, внутрицерковные конфликты. Они осуществлялись епископскими чиновниками, через руки которых проходила вся масса бытовых дел семейной жизни, а также дела, обусловленные заменой традиционных общинных брачных норм и обычаев новыми христианскими нормами классового общества.

Характерной чертой взаимоотношений государства и церкви в Древней Руси стало существование наряду со светскими сферами юрисдикции (княжеской и городской) такой обширной сферы, как церковная, в основном епископская. Круг дел и нормы каждого из этих широких ведомств были зафиксированы в соответствующих кодексах: с одной стороны − в основном в Русской Правде и отдельных записях права (но продолжали существовать и в форме правового обычая), с другой − в уставах князей Владимира и Ярослава и также отдельных записях. Вместе с тем церковь пользовалась в качестве вспомогательного источника права византийскими юридическими кодексами и каноническими сборниками: к XII − первой половине XIII в. относятся первые древнерусские обработки византийского номоканона. [7]

В ранний период становления церковной организации и Владимир, и его сын Ярослав неоднократно сотрудничали с епископами и митрополитами в процессе выработки норм уголовного права христианского государства, формирования местного церковного права. Именно в это время нормализовались отношения между Русской Церковью и Константинопольским патриархатом. В соответствии с соглашением, достигнутым между Ярославом и Константинополем, Русская Церковь должна была возглавляться митрополитом Киевским, посвящаемым в сан патриархом Константинопольским. В других русских городах епископы должны были посвящаться в сан митрополитом, но это номинально: понималось, что при выборе кандидатов будут учитываться пожелания князя. С 1037 г. Церковь была организована как епархия константинопольского патриархата. Такое положение было в некоторой степени выгодно Церкви, делая ее менее зависимой от местных государственного правительства и политики. Под таким углом зрения, русская Церковь в киевский период являлась автономной организацией, своего рода государством в государстве, у Церкви даже были свои «подданные», поскольку определенные категории людей находились под ее исключительной юрисдикцией. В то же время, не только в соответствии с византийской теорией «симфонии» между Церковью и государством, но и в качестве действующего организма, Церковь являлась важным фактором в развитии русского государства и народа в целом, а также и русской экономики. В определенной степени церковная администрация, основанная на принципе строгой субординации послужила моделью для укрепления княжеской администрации, как, например, в Суздальской земле. Церковь способствовала распространению византийского права на Руси и, заинтересованная в защите собственнических прав на дарованные ей земли, способствовала более точному определению понятия собственности. С другой стороны, она внесла некоторые феодальные элементы в русскую социальную организацию, возражая против открытого рабства и поддерживая новую социальную группу − «изгоев», чье положение имело некоторое сходство с крепостными.[6]

Церковь через ее руководителей – епископов и настоятелей монастырей – обладала умиротворяющим влиянием на политическую жизнь, имея целью установление мира в межкняжеских раздорах и, примирение противоборствующих народных партий.

Епископы номинально назначались митрополитом. Фактически же киевский князь, а позднее и князь каждой из земель, где располагалась резиденция епископа, оказывал значительное влияние на назначение епископа. Также и в Новгороде обращались за советом к вечу каждый раз, когда новгородский епископский престол оказывался вакантным. При Владимире на Руси было основано восемь епархий. С уменьшением авторитета киевского князя, каждый из местных князей стремился к тому, чтобы обосновать епископство в собственном княжестве. Накануне монгольского вторжения на Руси уже было пятнадцать епархий.

В 1051 г. Ярослав совершил смелую попытку установить независимость Русской Церкви от Константинополя. По его инициативе Собор русских епископов избрал русского, всем известного Илариона, митрополитом Киевским. Он не был признан Константинопольским патриархом Михаилом Керуларием. Русская акция, несомненно, вызвала большое смятение в Константинополе, так как в то время было периодом сильной напряженности между патриархом и папой Римским.

Что касается церковного права, то епископ являлся верховным судьей в каждой епархии. Все находящиеся в подчинении церкви люди были под его юрисдикцией по всем вопросам судопроизводства. Тяжбы между представителями Церкви и мирянами рассматривал смешанный суд епископа и князя или, соответственно, их чиновников.

Кроме того, были особые случаи, когда даже люди, не являющиеся представителями Церкви, подчинялись юрисдикции епископа. К этой категории относились преступления против Церкви и религии, семейные конфликты, а также случаи, связанные с моральными провинностями. Списки подобных дел были включены в так называемые «Церковные уставы», большинство из которых известно только в более поздних и неофициальных списках. Мы обнаруживаем в них упоминание о таких преступлениях, как ограбление церкви, срезание крестов (по-видимому, на кладбищах и на перекрестках), кража одежды с тел усопших, а также, то, что современному читателю может показаться значительно меньшим преступлением, − привод в церковь собаки или какого-то другого животного, и так далее. Что касается семейных конфликтов и преступлений против морали, то в список занесены следующие случаи: ссора между мужем и женой по поводу собственности; избиение родителей детьми (но не наоборот); супружеская измена; изнасилование женщины или девушки (а если монахини, то это требовало самых высоких штрафов); оскорбление.

Вместе с тем есть отдельные сообщения об участии иерархии в княжеских советах в тех случаях, когда они занимались обсуждением таких вопросов, как передача престола тому или иному князю, главным образом в обход установившейся традиции. Участие высших представителей церкви должно было сделать решения этих советов более авторитетными, как бы утвержденными небесной властью. Однако это далеко не всегда оказывало действие.

В XII−XIII вв. русская церковь в лице своих иерархов обладала определенным авторитетом и оказывала некоторое влияние на политическую жизнь в стране. Однако изучение истории церковно-государственных отношений показывает, что, во-первых, церковь и ее деятели на Руси в политических вопросах не отстаивали или защищали какую-то свою, особую линию, но поддерживали одну из сторон в споре. Во-вторых, это влияние там, где его можно заметить, осуществлялось главным образом не в государственно-административных формах, например участия епископов в государственных правотворчестве и законодательстве, в конкретных решениях политических вопросов на советах и пр., а в результате личного воздействия или вмешательства иерарха в соответствующее дело. Таким образом, в этом отношении представители церкви выступали не столько как органы власти, сколько как идеологический аполитический фактор, влияющий на успех той или иной стороны в политической или, шире, социально-политической борьбе княжеских и городских группировок. Исследование роли главы церкви в политической борьбе в Новгороде в первой трети XIII в., показывает, что и здесь епископы были ставленниками князей и боярских группировок и сидели на кафедре столько, сколько удавалось поддерживавшим их князьям задержаться в городе.