Иван Грозный и политика опричнины

“Таковая яростная словеса изглаголав”, царь Иван тем не менее отправился вместе с опричниками на богослужение в собор святой Софии, а затем в столовую палату архиепископского дворца на торжественный обед, который Пимен давал в честь государя.

После того как царь и  его приближенные как следует  наелись и напились, Грозный испустил свой опричный разбойничий клич: “Гойда!” По этому сигналу гости арестовали хозяев, и начался самый страшный эпизод опричнины - шесть недель новгородского погрома.

Людей убивали разными  способами: их обливали горючей смесью (“некою составною мукою огненною”) и поджигали, сбрасывали живыми под лед Волхова, привязывали к быстро несущимся саням... Изобретательность палачей была беспредельна. “Тот... день благодарен, коего дни ввергнут в воду пятьсот или шестьсот человек”, - сообщает летописец; в иные же дни, по его словам, число жертв доходило до полутора тысяч. А погром продолжался больше месяца, с 6 января по 13 февраля. ²⁶

Сколько же было всего жертв? Разумеется, на этот вопрос трудно ответить достоверно, тем более что точной регистрации казненных, конечно, не вели. Если верить приведенному летописному  рассказу, то легко рассчитать, что  должно было погибнуть около 20 - 30 тысяч  человек. Такие же, а то и большие  цифры называют иностранные авторы. Они, однако, маловероятны: ведь все население Новгорода не превышало в это время 30 тысяч человек. В другой новгородской летописи есть сообщение, что через семь с небольшим месяцев после “государева погрома” в Новгороде состоялось торжественное отпевание жертв, похороненных в одной большой братской могиле (“скудельнице”); могилу вскрыли и посчитали тела; их оказалось 10 тысяч. Но единственное ли это место погребения погибших? Вероятно, все-таки цифра 10 - 15 тысяч человек будет близка к истине.

Новгородский погром произвел страшное впечатление на всю страну. Нет ни одного летописца , хотя бы самого краткого, где не было бы записи под 1570 годом о том, что “царь и великий князь громил Великий Новгород”.

Победы  и поражения России в период опричнины.

В то время как Россия изнемогала от бесчинств и кровопролитий  опричного войска, стране приходилось  вести борьбу и с внешними противниками – Швецией и Польшей – за обладание землями на побережье  Балтийского моря.

Во время совещаний  с английским послом Рандольфом в  Вологде опричные дипломаты разработали  проект англо-русского союзного договора. Но Англия отказалась его ратифицировать. России пришлось продолжать Ливонскую  войну без союзников в самых  неблагоприятных условиях. С подписанием  Люблинской унии в 1569 г. Польша и Литва  объединились в единое государство  — Речь Посполитую. Мирный договор  между Польшей и Турцией создал опасность образования широкой  антирусской коалиции. Однако и Речь Посполитая, и Россия одинаково нуждались  в мире. Поэтому обе страны заключили  в 1570 г. трехлетнее перемирие. Опричная дипломатия между тем выдвинула  проект образования вассального  Ливонского королевства под эгидой Грозного. Царский вассал Магнус предпринял попытку изгнать шведов из Ревеля. Его поддержала многочисленная московская армия, снабженная осадной артиллерией. Овладеть Ревелем не удалось, и после  продолжительной осады царские  воеводы отступили от стен крепости.²⁷ 
Швеция прилагала все усилия к тому, чтобы избежать войны с Россией. Новый шведский король Юхан III послал на границу послов. Но ехавшие впереди послов гонцы были задержаны в Новгороде. Один из гонцов заявил о желании перейти на царскую службу и сообщил, что шведские послы уполномочены подписать с Россией мир на любых, даже самых тяжелых условиях, включая уступку Ревеля. 
Царь спешно направил в Швецию разрешение на въезд послов, однако было слишком поздно. Швеция заключила мир с Данией. Шведское правительство сняло с повестки дня вопрос об уступке русским Ревеля. 
Опричная дипломатия потерпела ничем не прикрытое поражение. Она не смогла использовать единственную в своем роде возможность решить мирными средствами исход борьбы за Ревель. Причиной неудачи была некомпетентность опричного руководства. Земский Посольский приказ еще раньше лишился наиболее авторитетных и дальновидных руководителей. 
Русское командование не могло выделить крупных сил для завершения борьбы в Прибалтике ввиду сложной ситуации, сложившейся на южных границах. Опасность объединения татарских сил под властью Османской империи, существовавшая как призрак в начале Казанской войны, приобрела впервые реальные контуры. К весне 1569 г. Турция сосредоточила в Азове 17-тысячную армию при 100 орудиях. 
Эти силы предназначены были для захвата Астрахани и изгнания русских из Нижнего Поволжья. Летом турецкая армия двинулась из Азова к Астрахани и по пути соединилась с 40-тысячной Крымской ордой и восставшими ногайцами. На переволоке между Доном и Волгой турки задержались на две недели, предприняв тщетные попытки прорыть канал. Затея оказалась неисполнимой. Турки не смогли переправить галеры с тяжелой артиллерией на Волгу и вернули их по Дону на Черное море. От переволоки турки и татары вышли к Астрахани, но не осмелились штурмовать Заячий остров, на котором располагалась крепость. Взбунтовавшиеся янычары отказались зимовать в Поволжье, и после десятидневной стоянки турецкая армия отступила к Азову. Во время перехода по безводным степям Северного Кавказа «кабардинской дорогой» турки понесли большие потери от голода и недостатка воды. До Азова добрались лишь жалкие остатки сильной и многочисленной турецкой армии. Гибель турецкой армии не привела к прекращению турецко-татарской экспансии, направленной против России. Весной 1570 г. крымцы подвергли страшному опустошению рязанскую окраину.²⁸ 
При Адашеве русские войска высаживались на побережье Крыма и наводили страх на Орду. Активные военные действия сдерживали экспансию кочевников. Бездеятельность русских войск и разруха, воцарившаяся в России, изменили ситуацию. К середине XVI в. Россия создала на своих южных рубежах превосходную сторожевую службу. 
Сторожевые станицы несли дозор в глубинах «Дикого поля», на большом расстоянии от границ. Это позволяло русскому командованию следить за всеми передвижениями Крымской орды. Осенью 1570 г. сторожа донесли о появлении вблизи русских границ 30 000 татар. На Оку выступили главные воеводы, к ним присоединился царь с опричниной. Татары ушли в степи. По обыкновению, монарх заподозрил обман. В записях Разрядного приказа явственно прозвучал его гневный окрик: «Все станишники во всех местах, где сказывали, видели людей… до 30 тысяч, и то солгали!»²⁹ 
Грозный дал распоряжение реорганизовать сторожевую службу. Воевода Воротынский приступил к работе уже в начале 1571 г. Но дело неизбежно затянулось. Вторжение Девлет-Гирея в мае 1571 г. застало русское командование врасплох. Реорганизация пограничной службы не была завершена. Станичники опасались, что за ложную тревогу им придется отвечать головами. В книгах Разрядного приказа донесения сторожей за май вообще не фигурируют. 
В нашествии участвовали 40-тысячная Крымская орда, Большая и Малая ногайские орды и отряды черкесов. 
Борьба с кочевниками-иноверцами носила характер войны православных против басурман. Но царь обходился с христианами хуже татар. Разгул террора привел к появлению перебежчиков. В кампании 1571 г. их было множество. Весной из опричных полков к хану бежал галичанин Башуй Сумароков. Он настойчиво советовал татарам идти прямо к Москве: «Против-де, тебя (хана) в собранье людей нет». Другой перебежчик из опричнины заявил: «Царь хочет идти в Серпухов славы для, стати ему против татар некем». Сын боярский из земщины Кудеяр Тишенков взялся проводить хана к Москве по таким дорогам, на которых вообще нет русских войск: «А будет-де, государь, тебе до Москвы встреча… и ты-де, государь, вели меня казнить». 
Изменник вывел Орду к Кромам по Свиной дороге. До реорганизации в этом районе было пять сторожевых станиц, после реорганизации осталась одна. 
Земские воеводы заняли оборонительные позиции на Оке под Серпуховом. Однако Разрядный приказ успел собрать небольшие силы. 16 мая царь Иван с опричниной выступил на помощь земским полкам. В походе участвовали лишь те, кого успели собрать в Слободе. 
Хан обошел приокские укрепления с запада и. повел наступление на Москву из района Кром. Подвижная татарская конница вышла во фланг царской армии. Грозный оставался в полной уверенности, что татары еще за Окой, как вдруг ему донесли, что татары появились поблизости от его ставки. Опричные полки были слишком малочисленными, чтобы вступить в бой с главными силами хана. Боясь попасть в плен, Иван спешно покинул ставку и, забрав с собой многочисленную охрану, ускакал в Александровскую слободу, а оттуда в Ростов. 
Отбросив опричников, татары устремились к русской столице, угрожая отрезать от Москвы земскую армию.

Главнокомандующий князь  Иван Бельский «выехал против крымского  царя и крымских людей за Москву-реку забил (отбросил) за болото на луг». Однако в ходе боя Бельский был ранен  и увезен на свой двор в Кремле. Русская  армия осталась без главнокомандующего, что вызвало полную неразбериху. Старшим воеводой после Бельского был воевода полка правой руки князь Иван Мстиславский. Никаких активных действий он не предпринимал. 
Хан Девлет-Гирей разбил ставку в селе Коломенском, его сыновья — на Воробьевых горах. Татары не имели ни осадной артиллерии, ни пехоты. У них не было ни единого шанса прорвать тройную линию обороны Москвы. Но хан и не ставил такую задачу. По обыкновению, татары распустили облавы по всему Подмосковью, грабя города и деревни и захватывая пленных. 
Кремль был неприступной крепостью. Однако оборона русской столицы имела уязвимые места. За полвека со времени последнего нападения Крыма Москва отвыкла от татарских набегов. Посад быстро рос. К стенам Земляного города прилепилось множество слободок и дворов. Именно эти незащищенные предместья татары принялись грабить, едва приблизились к городу.³⁰ 
Встретив отпор на улицах Москвы, крымцы стали жечь посады. С утра стояла ясная тихая погода, без ветра. Но затем налетела буря, и пламя охватило весь город.

При появлении татар окрестное  население сбежалось в столицу  под защиту крепостных стен. Гонимые  пожаром горожане и беженцы бросились  к северным воротам столицы. В  воротах и на прилежащих к ним  узких улочках образовался затор, люди «в три ряда шли по головам  один другого, и верхние давили тех, которые были под ними». Кому удавалось  спастись от огня, погибали в ужасающей  давке. Пожарный зной гнал жителей в  воду. Кремлевские рвы и Москва-река были забиты трупами так, что «Москва-река мертвых не пронесла». 
Войска понесли неслыханные потери. Расположившиеся на тесных улицах полки утратили порядок и смешались с населением, бежавшим из горящих кварталов. 
По словам очевидцев, в Москве осталось не более 300 боеспособных воинов. 
В течение трех часов столица выгорела дотла. Татары, пытавшиеся грабить горящий город, гибли в огне. На другой день после пожара крымцы поспешно ушли из-под Москвы в степи. 
«Провожать» Орду смог один князь Михаил Воротынский. Он стоял с передовым полком на Таганском лугу. Но у него было слишком мало сил, чтобы помешать татарам разорить Подмосковье и Рязанскую землю. 
С поля хан прислал в Москву гонца. Обращение Девлет-Гирея к царю было выдержано в грубых и высокомерных тонах: «И хотел есми венца твоего и главы, и ты не пришел, и против нас не стал. Да и ты похваляешься, что-де, яз — Московский государь, и было б в тебе срам и дородство, и ты бы пришел против нас и стоял».³¹

Весть о сожжении Москвы распространилась по всей Европе. Курбский насмешливо писал о поражении  самодержца: «Бегун пред врагом и храняка (спрятавшийся беглец) царь великий  християнски пред басурманским волком». 
Москва превратилась в огромное пепелище с рядами обгорелых печных труб. 
Расчистка пожарища заняла почти два месяца. Город надолго опустел. Властям пришлось издать указ о переселении посадских людей из разных городов в столицу. 
После сожжения Москвы крымцы, поддержанные турками, выдвинули план полного военного разгрома и подчинения Русского государства.

Предпосылки и отмена опричнины.

Новгородский процесс  перерос в репрессии против московской знати, поводом для которых также были обвинения в измене, в участие в заговоре с Новгородом.

Суд над московской верхушкой  завершился в несколько недель, в  тюремных застенках, осужденные подвергались мучительным пыткам и признавались в любых преступлениях.

25 декабря 1570 года столичное  население стало свидетелем кровавого  зрелища -  наказания «виновных»  в заговоре против «помазанника  Божьего». Среди казненных были  уже и опричные бояре: В. П. Яковлев-Захарьин, И. П. Хирон-Захарьин и ближайшим советник царя Висковатый.

Вскоре был арестован  и сослан по доносу ловчего Григория Ловчикова ( по обвинению в том, что  «выдал вверенные ему тайны и  открыл принятое решение о разрушении Новгорода») и царский любимец, главный  опричник – Афанасий Вяземский.

Опричнина изжила себя, что  сделало неизбежным падение старого  опричного руководства. Падение  было ускорено интригами новых любимцев царя - Малюты Скуратова-Бельского и  Василия Грязного.

Грозный убедился, что измена проникла в его ближайшее опричное окружение.Воображение рисовало ему картину грандиозного заговора, объединившего против него всех руководителей земщины и опричнины.

Можно утверждать, что Иван IV стал испытывать страх уже перед самим явлением опричнины, это подтверждает и дальнейший царский указ 1572 г. о запрещении употреблять самое название «опричнина». Нарушителям указа грозило строгое наказание: «Виновного (болтавшего об опричнине) обнажали по пояс и били кнутом на торгу».³²

Подтолкнуло царя к решению  об отмене опричнины и осознание  губительности опричных порядков для  военной системы страны: так, привыкшее  к грабежам и убийствам безоружного  населения опричное войско быстро деморализовалось и не смогло оказать сопротивления  войскам хана Девлет-Гирея на подступах  к Москве, последствием чего стало сожжение столицы; в то время как объединенное земско-опричная армия одержала над татарами блестящую победу (на реке Молоди), ставшую элементом сокрушительного удара по военному могуществу  Крыма, положившего конец турецко-татарской экспансии в Восточной Европе.

После пожара в Москве в 1571 г. правительство начало исподволь  готовиться к упразднению опричных порядков. Угроза татарского вторжения  ускорила слияние военных сил  опричнины и земщины. Опричники  стали получать общие назначения с земцами и нередко поступали  под начальство старших земских  воевод. Так, в уже упомянутом выше сражении на реке Молоди, выиграла объединенная армия. При ее формировании Разрядный  приказ полностью игнорировал деление  дворянского ополчения на два  раздельных войска.

После пожара в Москве в 1571 г. правительство начало исподволь  готовиться к упразднению опричных порядков. Вскоре же власти приступили к устранению многочисленных перегородок между опричниной и земщиной в сфере административного управления. В начале 1572 г. царь объявил о восстановлении в Новгороде древнего наместнического управления и назначил старшим наместником боярина Ивана Мстиславского. Опричный боярин Петр Пронский, возглавлявший до того администрацию Новгорода, был переведен из опричной половины в земскую в подчинение Мстиславскому. Раздельному управлению Новгорода пришел конец, хотя формально деление Новгородской земли на две половины продолжало существовать. 
В связи с введением наместничества в Новгороде правительство провело объединение финансового управления страны, опричной и земской казны. Опричный печатник был переведен на земский Казенный двор и стал помощником земского казначея.

Множество признаков указывало  на то, что опричные порядки доживают последние дни. Против обыкновения  власти в начале года не взяли в опричнину новых уездов. Остановилось строительство опричных крепостей.

Грозный долго не решался  отдать приказ о роспуске опричной гвардии. Известие о разгроме татар  под Москвой, по-видимому, положило конец его колебаниям. Царь праздновал победу в течение двух недель. В  Новгороде не умолкал колокольный  звон. Во всех церквах служили торжественные  молебны.