Культура россии 18 века

Проводя реформы, Петр действовал смело и целеустремленно. По его указу были созданы особые учреждения, задачей которых стало  культивирование научных знаний и приумножение их. Это не только Университет, но и Академия, Библиотека при Академии, различные кабинеты для научных занятий. Преодолевая  веками сложившиеся традиции, начинает работать Кунсткамера - первый русский  естественнонаучный музей. Определенные трудности испытывало библиотечное дело. Традиции допетровской русской  культуры были таковы, что имеющиеся  книжные собрания не могли быть использованы в научно-исследовательской работе. В XVII веке книги хранились в низких, полутемных, чаще всего каменных (во избежание пожара), комнатах, уставленных  массивными сундуками («коробьями»). Шкафы с полками появились, вероятно, к концу XVII столетия и только потому, что владельцы книг пожелали продемонстрировать богатство и красоту переплетов, украшенных драгоценными камнями и прекрасно выделанной кожей. Сохранившиеся от того времени описи книг, как правило, подробно сообщают о переплете, но забывают сообщить название книги и ее автора. Расстановка книг производилась по формату и красоте переплета. По этому же принципу в первые годы существования расставлялись книги и в Библиотеке Академии наук /7, с.51/. В дальнейшем оказалось, что наладить библиотечное дело даже по имеющимся западным образцам совсем непросто /6, с.60/.  

Пример уважения к просвещению и науке подает сам Петр I. Он увлекается философскими беседами в кружке избранных, поощряет отношения с западноевропейскими  учеными, преклоняется перед Лейбницем. Тем не менее, развитие научных знаний и просвещения сталкивается с  множеством трудностей. Главное —  это отсутствие социальных и экономических  условий, благоприятных для этого  процесса. Петр 1 не мог этого осознать, результаты проявились позднее. (В 1726 г. гимназия при Санкт-Петербургском университете насчитывала 112 учащихся, в 1737-м - 19. В Академическом университете в течение первых 6 лет училось 8 студентов, в 1731 году - ни одного. В 1783 году княгиня Дашкова, приступив к обязанностям Президента Академии, обнаружила в Университете двух студентов. В Московском университете в 70-80-х годах приходилось по одному студенту на каждый из трех факультетов.) 

В 1866 году князь Дмитрий  Голицын в письме из Парижа в Россию соглашается с тем, что для  развития наук и художеств лучший залог — «основание академий». «Но  опираясь на пример истории, — отмечает он далее, — боюсь, что средства эти  окажутся слабы, если одновременно у  нас не будет поднята внутренняя торговля. А она, в свою очередь, не может процвести, если не будет мало-помалу введено у нас право собственности  крестьян на их движимое имущество». Обосновывая  свое утверждение, Голицын ссылается  на слова английского философа Давида Юма: «Если государь не воспитает  у себя фабриканта, способного выткать  сукно столь тонкое, чтобы оно  достигло цены две гинеи за аршин, то тем менее воспитается в  его государстве астроном» /5, с.37—38/. 

Итак, главными препятствиями  на пути петровских реформ были консервативные традиции духовной культуры и общественного  сознания, с одной стороны, закрепощение и бесправие народных масс — с  другой. Следует подчеркнуть и  то, что новое просвещение и  наука вводятся в начале XVIII века «сверху», декретами и указами, во главе преобразований становится власть, а не общественное мнение. Выяснилось, что общественное мнение России просто не готово ко многим реформам. Однако Петр не отступал перед задачей создания новой России на месте «старины». «Старина», со своим патриархальным укладом, аскетическим идеалом, боязнью  науки, не давала возможности развития, живой личности было в ней тесно, и Петр Великий встряхнул застоявшуюся жизнь во всех углах, вывел новое  поколение на широкое поприще  общечеловеческого просвещения, на простор научного знания, в этом смысл его реформы» /3, с.434/. 

Особенности российской эпохи Просвещения XVIII века. Общественная мысль, философия и литература XVIII века 

Сознательное отношение  к просвещению, к жизни Европы и нуждам России нашло свое выражение  в деятельности ряда представителей отечественной культуры, и среди  них, безусловно, первый по значимости — М. В. Ломоносов. 

В самой натуре Ломоносова многое от требований петровского времени: ум, сметливость, трудолюбие, «преследование пользы России» /8, с. 147/. Для него наука  становится не только «технической выучкой», но и серьезным, важным элементом  общей культуры, знанием, которое  освещалось философской мыслью и  становилось, поэтому целой мировоззренческой  системой. Он первый внес в отечественную  культуру великое благотворное начало — сознательную работу разума, мысли  как основу просвещения и подчеркнул необходимость такого просвещения. Ломоносов полагал, что великое  значение Петра состояло в том  только, что он возвысил Россию как  государство, но «еще более в том, что он открыл для русского народа область науки, с помощью которой  человек только и может достигнуть высоты своего умственного и нравственного  достоинства» /9, с.513/. 

Для Ломоносова наука  была выше беллетристики, его герои  те, кто покровительствует миру и  просвещению. Его благо — благо  русского народа. Но, будучи гениальным ученым и патриотом, Ломоносов был  и поэтом, влюбленным в красоты  природы. Ярко и сильно выражает Ломоносов  эстетическое любование природой в  своих замечательных стихотворениях, и оно неотделимо от научного исследования. Из всех естественных наук больше всего  любя химию, Ломоносов ценил ее за то, что она «открывает завесу внутреннего  святилища натуры». Получив научное  образование в Германии, Ломоносов  знал философию Вольфа, был поклонником  Декарта и постоянно защищал  мысль Лейбница о том, что «закон опыта» нужно восполнять «философским познанием». «Для Ломоносова свобода  мысли и исследования настолько... «естественна», что он даже не защищает этой свободы, а просто ее осуществляет» /2, с. 104/. 

Позднее А. С. Пушкин назовет М. В. Ломоносова «первым  нашим университетом», и этими  словами, верно, обозначен основной смысл его деятельности. Она заключалась  в том, что Ломоносов, «пролагая  пути в самых различных отраслях науки и литературе, становился руководящим  авторитетом в такой широкой  области знания и поэзии, какой  с тех пор не мог охватить ни один из наших писателей» /9, с.515/. 

Литературная слава  началась для Ломоносова вскоре после  его первых трудов. Видных людей  в науке России было немного, и  даже коллеги-немцы в Академии наук, не любившие и враждовавшие с ним, должны были признать его энциклопедическую  ученость. Читающая публика сумела понять силу его языка, высокое содержание его речей, похвальных слов и од. Отзывы о Ломоносове как о поэте  позднее были различны. Время показало, насколько прав был Белинский, отмечая, что звание основателя и отца русской  литературы и поэзии по праву принадлежит  этому человеку. 

Огромной заслугой Ломоносова в деле формирования и  развития русской культуры является создание русского литературного языка. В XVIII веке закладывались основы века XIX: когда явился Пушкин, язык для  него был готов. «Ломоносов... едва ли ясно видел размеры подвига, которые  он совершил в этом отношении. Отлично  чувствуя красоты и силы языка, он заранее верил, что найдет в нем  все средства для выражения своих  мыслей; создавать, казалось бы, ничего не нужно было, а между тем вышел  новый язык, которым еще никто  до него не писал» /10, с.35/. 

По существу, Ломоносов  и его современники отразили важную тенденцию русской культуры: переход  к выработке единого комплекса  культурно-идеологических установок  с опорой на лучшие традиции, проверенные  временем. 

Роль М. В. Ломоносова в русской культуре огромна. Но, к  сожалению, его наследие полностью  не дошло до нас. «Очень печально, что  потомки не сумели сохранить до нашего времени ни химической лаборатории, ни дома на Мойке, ни завода в Усть-Рудицах, ни многочисленных приборов, изготовленных собственноручно М. В. Ломоносовым или его помощниками и мастерами, — писал С. И. Вавилов. — На родине физико-химическое наследие М. В. Ломоносова было погребено в нечитавшихся книгах, в ненапечатанных рукописях, в оставленных и разобранных лабораториях. Многочисленные остроумные приборы М. В. Ломоносова не только не производились, их не потрудились даже сохранить» /11, с.16/. 

Творчество М. В. Ломоносова свидетельствовало о тесной связи  общественной, научной и творческой деятельности. Синкретизм, как было отмечено ранее, составлявший характерную  черту русской культуры рассматриваемого столетия, находит выражение во всех формах духовной деятельности. Остановимся  на литературе. 

В XVIII веке в России начинает формироваться так называемая «новая литература». Ее принципы определились уже в XVII столетии. Главная особенность  — нерасторжимая связь со временем. Отражая основные этапы становления  русской науки и государственности, русская литература непосредственно  вмешивалась в решение актуальных политических, социальных и нравственных вопросов. Надо отметить, что это  меняет характер литературной деятельности. В петровскую эпоху выясняется, что  писатель-профессионал, такой, например, как Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев и Карион Истомин, оттеснен на задний план. Петр не нуждался в услугах писателей и поэтов, занимающихся только художественной деятельностью, считая, что уровень европейской цивилизации достигается «производством не слов, а вещей». Литературе он отводил роль «служанки практических наук», и в петровское время ощущается нужда не в поэтах, а в переводчиках, литературных мастерах, работающих либо по заказу, либо по указу императора. Вот почему литератор этого периода в большей степени публицист и философ, нежели писатель. Таким литератором был один из ближайших сподвижников Петра — Феофан Прокопович. 

Любопытны сами отзывы современников, русских и иностранных, об этом человеке. «В науке, философии  новой и богословии... так учен, что на Руси прежде равного ему  не было» (В. Н. Татищев), «красноречием  столь великий, что некоторые  ученейшие люди почтили его именем Российского Златоустого» (Н. И. Новиков). 

Прокопович —  автор многих трудов, среди которых  особое место занимают «Правда воли монаршьей» и «Духовный регламент». Работы эти явились своеобразной теорией обоснования государственной политики. Прокопович был твердо убежден в том, что общественное благополучие и стабильность может дать только наследственная монархия. Власть монарха для него — это воплощение суверенитета самого народа, который «отдал государю своему» свои права. Государство обязано обеспечивать мир, общественный порядок, истинное правосудие, развитие промышленности и торговли, необходимый уровень образованности. Просвещение является важнейшим фактором совершенствования общества, «всеобщая образованность улучшит нравы», преодолеет суеверие и невежество, «возвысит человеческое достоинство». В просветительской деятельности Прокопович ставил задачу распространения тех наук, объектом которых является природа. Интерес к этим проблемам объединил в кружке, называемом «Ученой дружиной Петра I», ряд государственных деятелей и мыслителей того времени. Они — своеобразный «золотой фонд» русской культуры, наиболее полно сконцентрировавший идеи нового, «мирского», мировоззрения. Самым крупным мыслителем «Ученой дружины» был В. Н. Татищев. 

Татищев считается  первым русским историком, но кроме  истории он занимался географией, философией, экономикой. Татищева называют «образованнейшим человеком», «одним из самых замечательных русских  людей XVIII века». Его биограф К. Бестужев-Рюмин  отмечал, что Татищев, уступая Ломоносову силою творческого гения, тем  не менее, должен занять равное с ним  место в историческом процессе. «Естествоиспытатель  Ломоносов стремился возвести к  общему философскому единству учение о природе, историк и публицист  Татищев стремился, со своей стороны, найти общее начало человеческого  общежития и человеческой нравственности» /4, с.434/. Таким началом Татищев  считает «естественное право», которое  основано на признании автономии  личности. Ни церковь, ни государство  не могут ослабить значения этой автономии. В сочинении «Разговор о пользе наук и училищ» Татищев настаивает на том, что «желание к благополучию в человеке, беспрекословно, от Бога вкоренено есть», что «естественный  закон» человеческой природы есть такой  же «божественный закон», как и  тот, который записан в священном  писании. Между ними нет, и не может  быть противоречий. Татищев считает  злоупотреблением церкви, если она  запрещает то, что «человеку законом  божественным определено». Отсюда закономерный для XVIII века вывод: церковный закон  может не совпадать с божественным и в таком случае государственная власть должна ограничить закон церкви «пристойности ради». Иначе, церковь подчинена контролю государства. Понятие греха означает лишь совершение «вредных человеку» действий. Чтобы этого избежать, «надо познавать самого себя, надо вернуть уму власть над страстями» /2, с.92/. Татищев, блестящий знаток западной философии того времени, подчеркивает, что «истинная философия не грешна», она полезна и необходима, так как она дает «знания правил естественного закона». 

Татищев явился представителем той части формирующейся в XVIII веке русской интеллигенции, которая  внимательно следила за всем, что  происходит в Западной Европе, но стремилась к созданию национальной духовной культуры, далекой от церковного мышления. А. Д. Кантемир — философ, поэт-сатирик, теоретик классического стихосложения  и дипломат. Он переводит работы французских просветителей, дает популярное изложение основ естествознания в труде «Письма о природе  и человеке». Но Кантемир интересен  и своими знаменитыми сатирами, осмеивавшими врагов науки, носителей невежества всех социальных групп, епископов и  судей, «дворян злонравных», правителей-временщиков. Порой эти обличения звучат очень  смело, и предвещают борьбу за равенство  и свободу, которой ознаменуется вторая половина века. Свой личный идеал  как писателя Кантемир определяет так: чистая совесть, беспристрастие, бескорыстие, изучение нравов, умение отличить вред от пользы.