Культурная политика Елизаветы Тюдор

Смерть  Марии дала толчок «Католическому Предприятию» (так его называли) против Англии. Поздним летом 1588 Испанская Армада вышла в море, чтобы разгромить английский флот и прикрыть высадку  на английском побережье испанской  армии. В решающем морском сражении, продолжавшемся более восьми часов, Непобедимая Армада была побеждена  и рассеяна. На пути в Испанию  она понесла тяжелые потери от штормов.

Хотя  формально война между Испанией и Англией так никогда и  не была объявлена, открытый конфликт продолжался. В 1589, когда был убит король Франции Генрих III, Елизавета  оказалась втянутой в противоборство на новом фронте. Французская католическая лига, которой помогала Испания, противилась  восшествию на престол законного  наследника Генриха IV, вождя гугенотской  партии, и Елизавета помогала ему  в его борьбе.

1.2 Внутренняя политика  Елизаветы

Ни один монарх тогда или раньше не проявлял такой верности приближенным, как Елизавета. Все министры Елизаветы  были подобраны ею самой. Первым ее кандидатом был Уильям Сесил, лорд Бёрли – на него она полагалась больше, чем на кого-либо другого. Среди других советников Елизаветы были Фрэнсис Уолсингем, Уолтер Майлдмей, Томас Смит и Роберт Сесил (сын Уильяма). Несмотря на то, что министры сами были незаурядными людьми, Елизавета неизменно оставалась их госпожой и повелительницей. Кроме министров, она имела придворных. Наиболее заметными фигурами среди них были граф Лестер, Кристофер Хаттон и Роберт Девере, граф Эссекс. Уолтера Рэлея и Фрэнсиса Бэкона Елизавета предпочитала держать на краю политического поля, потому что, не доверяя их человеческим качествам, высоко ценила способности этих придворных.

Бёрли, проживший до 1598, желал передать должность и влияние своему весьма способному, но страдавшему физическим недостатком младшему сыну, Роберту Сесилу. Препоной к осуществлению этого намерения Бёрли оказался молодой аристократ, граф Эссекс, человек неотразимого обаяния. Эссекс удостоился громкой славы и лестных оценок при захвате Кадиса в 1596, однако, когда к его военным амбициям прибавились политические, он столкнулся с Сесилами. При том что Елизавета сделала Эссекса своим «фаворитом» и восторгалась его качествами, она не была очарована им настолько, чтобы сочувствовать его опасным политическим целям. Елизавета намеренно продвинула Роберта Сесила наверх, в то же время оказывая противодействие Эссексу в его попытках выдвинуть своих кандидатов на высшие должности. Между королевой и ее фаворитом произошел также ряд личных столкновений. Однажды Елизавета схватила повернувшегося к ней в бешенстве спиной и собиравшегося уйти прочь Эссекса за ухо (в другом варианте – дала ему пощечину), и тогда он угрожающе взялся за эфес шпаги, вскричав: «Такой дерзости я не потерпел бы даже от вашего отца! Я ваш подданный, но не раб!»

Кульминационным моментом истории с Эссексом явился 1599, когда ему было поручено подавить восстание Тирона в Ирландии. Получив от правительства все затребованные ресурсы, Эссекс не подчинился инструкциям, полученным из Лондона, потерпел неудачу в исполнении поставленной задачи и заключил с мятежником перемирие. После этого он, также вразрез с приказаниями, вернулся в Англию. В феврале 1601 Эссекс совершил открытую измену, попытавшись поднять Лондон против королевы и ее советников, был отдан под суд и казнен (25 февраля 1601).

Королева  была непоколебима в противодействии  пуританству, и в 1583 она назначила  архиепископом Кентерберийским  Джона Витгифта, главного оппонента пуритан.

Но оппозиция не собиралась сдаваться. Часть духовенства обратилась к  пресвитерианству. Постепенно было создано  хорошо организованное движение, целью  которого было уничтожение епископата. Пуританское духовенство стремилось действовать, используя политические рычаги и влияя на своих сторонников  в палате общин. В результате Елизавете  пришлось вести борьбу с палатой  общин, которая вплоть до последнего десятилетия ее правления симпатизировала  почти исключительно пуританам. Парламентарии постоянно вступали в конфликт с королевой, и не только по вопросам, связанным с реформой англиканской церкви, но и по вопросам о необходимости брака, о престолонаследии, обращении с Марией Стюарт.

Парламент был фанатичным противником  католицизма, здесь собрались самые  преданные приверженцы королевы в ее борьбе против Марии и Филиппа II.

Правление Елизаветы было одним  из наиболее динамичных периодов в  английской истории. Протестанты с  самого начала считали, что ее сохранило  само Провидение. По мере того как правление  Елизаветы сталкивалось со все большими внутренними и внешними опасностями, любовь народа к королеве возрастала и перешла в настоящий культ.

Елизавета умерла в Ричмондском дворце (ныне в Лондоне) 24 марта 1603; вероятно, в последний момент она назвала или указала на шотландского короля Якова VI как на своего преемника.

Глава 2 - Драматургия

2.1. Кристофер Марло

Марло Кристофер (тж. Марлоу, Кит) 26.02.1564, Кентербери — 30.05.1593, Дептфорд — английский драматург XVI в., основоположник жанра высокой трагедии Возрождения в Англии.

Родился в семье сапожника, мастера  цеха сапожников и дубильщиков. Не сразу  в семье нашлись деньги для  того, чтобы дать Кристоферу начальные  знания. С XVI в. в Королевской грамматической школе бесплатно обучали 50 мальчиков за счет церковных доходов.

В грамматическую школу Марло пошел только в 14 лет, на церковную стипендию, и изучал латинский и основы греческого языка, пение и стихосложение. В течение многих веков в Кентербери шли многочисленные паломники к могиле Томаса Бекета, непокорного архиепископа, убитого гонцами Генриха II. Там же находился дворец архиепископа, главы национальной церкви, обладавшего правом короновать английских монархов. Одним из самых ярких впечатлений Кристофера был приезд в Кентербери королевы Елизаветы. Две недели в городе присутствовали пышно одетые придворные, проходили торжественные процессии и праздники.

Архиепископ Паркер учредил несколько  стипендий для обучения уроженцев  Кентербери в Кембридже и для  подготовки их к духовной карьере. Это  дало возможность Кристоферу продолжить образование. С марта 1581 г. он стал студентом Кембриджского колледжа Тела Христова. Университетская жизнь тех лет отличалась определенной вольностью нравов. Но для небогатых студентов правила были достаточно строгими. Их необходимо было неукоснительно выполнять, чтобы получать еженедельную стипендию размером в шиллинг. Нужно было обязательно посещать занятия, нельзя было носить длинные волосы и модную одежду.

В университете Марло познакомился и подружился с Томасом Нэшем, совместно с которым после окончания университета он напишет первую пьесу «Дидона, царица Карфагена» (1587) — о любви Дидоны к Энею. Пьеса не пользовалась большим успехом. В эти же годы Марло сблизился с Томасом Уолсингемом, племянником руководителя английской тайной полиции и члена Тайного совета сэра Фрэнсиса Уолсингема.

В 1583 г. Марло получил степень бакалавра и стал готовиться к экзамену на степень магистра. Но в праве сдавать экзамен ему было отказано из-за частых пропусков занятий, связанных с поездками, маршрут и цель которых были неизвестны. Экзамен был сдан после извещения Тайного совета о том, что Марло оказывал услуги ее величеству королеве. После окончания университета Марло поселился в Лондоне, в районе Нортон Фольгейт — ближе к театрам и начал писать пьесы.

Подлинным триумфом было появление  в театральном сезоне 1587—1588 гг. трагедии Марло «Тамерлан великий». В центре пьесы — титаническая личность, человек, ставящий перед собой грандиозные цели, что в эпоху Возрождения считалось единственно достойным человека. «Скиф безвестный, простой пастух», обладающий сильной волей и физической мощью, стремится создать огромную империю, стать повелителем мира. Он златоволос, «высок и прям <...> и так широк в плечах, что без труда он мог бы... поднять весь мир», «тугие мышцы длинных, гибких рук в нем выдают избыток гордой силы». «Свидетельствует мощь его и стать, что миром он рожден повелевать» (пер. Э. Линецкой). Великолепным исполнителем роли Тамерлана стал ведущий актер труппы Лорда-адмирала Эдвард Аллейн (тж. Эдвард Эллин), прекрасно передававший патетику нерифмованного пятистопного ямба, которым был написан текст. Белый стих Марло отличался живостью, конец фразы или синтаксического периода не всегда в нем совпадал с концом строки, что способствовало возникновению богатства интонаций.

Ко времени появления «Тамерлана»  на королевском придворном театре и  на сцене одного из самых дорогих  лондонских театров — Блекфрайерс — уже шла пьеса «Александр и Кампаспа», написанная придворным драматургом королевы Елизаветы Джоном Лилли. В центре этой пьесы — властелин полумира Александр Македонский, стремившийся быть одинаково великим и на полях сражений, и в мирной жизни. Тамерлан поглощен лишь страстью к завоеваниям. Вместе с тем он — живой человек, способный любить. Но и в любовных грезах рядом с Зенократой он предается мечтаниям о грядущем могуществе. Монологи Тамерлана посвящены рассуждениям о человеческом величии и красоте. В сражениях он жесток и беспощаден. И уже зная, что его ожидает смерть, продолжает сражение и хочет подчинить своей воле даже недуг и смерть. Он желает быть победителем даже над естественным ходом вещей.

В первые же годы жизни в Лондоне Марло входит в кружок Уолтера Рали, отличавшегося свободомыслием, атеизмом и казненного в 1618 г. по ложному обвинению в измене королю. Рали объединял вокруг себя поэтов, был блестящим критиком и написал «Ответ нимфы», в котором показал нелепость пасторальных условностей в стихотворении Марло «Страстный пастух — своей возлюбленной». В кружке Рали Марло познакомился с высоко им ценимым Томасом Хэриотом (1560–1621), выдающимся ученым-математиком, разработавшим многие положения алгебры и аналитической геометрии, состоявшим в переписке с Кеплером и применявшим телескоп для наблюдения за звездным небом. Свои новые впечатления и прежние наблюдения за университетской жизнью Марло воплотил в «Трагической истории доктора Фауста» (1593), которую в современном английском литературоведении считают последней пьесой, написанной Марло. В ней воплотились размышления эпохи Возрождения о гранях между сомнением и ересью. В центре произведения — фигура доктора Фауста, неукротимого в своей жажде знания. Марло одним из первых введет в мировую литературу этот образ немецких народных книг, переведенных на английский язык и изданных в Англии в 1550 г. Фаусту кажутся невыносимыми любые ограничения, накладываемые на знания. Он готов отдать свою душу за абсолютное великое знание. Но он поражен тем, что даже Мефистофель не станет ему отвечать на все вопросы. Он не получит ответа на вопрос «Кто создал мир?» и упрекнет Мефистофеля: «Клялся ты на все вопросы давать ответы!» И Мефистофель ответит ему: «Коль нашу власть они не подрывают» (пер. Е. Бируковой). Мысль Фауста окажется смелее и дерзновеннее мефистофелевской. Но Фауста не прельщает ограниченное знание. И теперь, чтобы удержать Фауста, необходимо вмешательство самого князя тьмы — Люцифера. Он ввергнет Фауста в вихрь событий. Некоторые сцены пьесы Марло построены по правилам моралите — жанра, в котором традиционно о судьбе героя спорили Порок и Добродетель. За душу Фауста борются Ангел и Дух, Старик и Мефистофель. Появляются и характерные для моралите аллегории семи земных грехов — Гордости, Алчности, Ярости, Зависти, Чревоугодия, Лености, Распутства. Но присутствие в пьесе такой мощной фигуры, как Фауст, выводит ее за рамки моралите и поднимает до высокой трагедии Возрождения.

Фауст сам выбирает между Пороком  и Добродетелью. Он произносит слова: «Иль не хозяин ты души своей?» В  финале Фауст выносит себе приговор, считая, что нет ему прощения прежде всего за то, что, обретя нечеловеческое знание, он забудет о своих великих замыслах и станет растрачивать его на пустые фокусы. Ему нет прощения и потому, что он увлекает на свой опасный путь людей, совершенно к этому неготовых. Комична по своей тональности сцена, в которой конюх Робин по магической книге вызывает Мефистофеля, сам не зная для чего. Мефистофель взбешен тем, что забавы ради должен был проделать путь из Константинополя, и забрасывает Робина шутихами. Буффонность этой сцены помимо веселья несет в себе и атмосферу страха: на что еще способен недостойный человек, в руках которого окажется легко добытое могущественное знание? О важности того, в чьих руках оказывается знание, в английской литературе будут писать Ф. Бэкон, Дж. Свифт, Г. Уэллс, О. Хаксли.

Не менее страшной силой обладают и деньги, и не менее важно, кто  становится их обладателем. Марло сумел показать это в трагедии, которая подчас читается как гротескная зловещая комедия — «Мальтийский еврей» (1589). Центральный ее персонаж — ростовщик Варрава, зараженный «приятной красотой денег». Ему, занятому делом, некогда размышлять о нравственности или безнравственности своих поступков. Его увлекает свойство денег, которое задолго до появления науки, изучающей функции денег, опишет Марло: золото в процессе обмена умножает самое себя — «из ничего сперва создашь немного, потом побольше, а затем и много» (пер. В. Рождественского). Варрава готов погубить свою единственную и страстно любимую дочь, только бы не потерять ничего из своих богатств. Он сметлив только в накоплении. Когда герой видит, что люди, наделенные властью, могут у него отнять деньги, он рвется к власти путем предательства, лишь бы сохранить свое право распоряжаться деньгами по своему усмотрению. Варрава поддерживает турок против ордена мальтийских рыцарей и старается сделать так, чтобы его враги истребили друг друга. Все это оборачивается гибелью для него самого. Возрождениетребовало от человека более широкого взгляда на вещи. Герои Шекспира будут размышлять о том, что деньги — не высшая ценность в жизни. Варрава же будет и страшен, и смешон до отвращения.

В сезоне 1589 г. появилась и другая пьеса Марло — «Парижская резня», в которой исследовалась проблема власти: в чьих руках она оказывается и какой ценой завоевывается. В ходе гражданской войны во Франции между гугенотами и католиками победу одерживает король-гугенот Генрих Наваррский. Католики изображены Марло вероломными, своекорыстными, заносчивыми и жестокими. Их глава — герцог де Гиз. Гугеноты сильны своей сплоченностью, одержимы идеей братства и мира. Это придает им определенное величие. С необыкновенным достоинством держится сын угольщика Рамус, прямо отвечающий на все обвинения.