Русь и Золотая Орда: проблемы взаимоотношений

              Великий князь Ярослав Всеволодович правил «из руки» Бату-хана три года. Он стал жертвой интриг и противоречий в монгольской верхушке. Дело в том, что огромная Монгольская держава (от Тихого океана до Дуная, от Северного океана и сибирской тайги до монгольских степей и закаспийских, закавказских гор) довольно быстро распалась на улусы: великого хана на востоке, со ставкой в Каракоруме, в собственно Монголии; Чагатайский (Средняя Азия и соединение земли), Хулагу (к югу о Каспия, Закавказье), улус Джучи, старшего из сыновей Чингисхана (иначе – Золотая Орда).

              Верховным правителем выступал хан, сидевший в Каракоруме, остальные ему подчинялись. Но вскоре начались распри, усобицы, и правители улусов все более обособлялись от главной ставки, превращались в самостоятельных распорядителей своих обширных владений.

              Ярослава вызывали в далекий Каракорум. Здесь его считали ставленником Бату-хана, а того не жаловали ни новый великий хан Гуюк, ни его мать Туракина, вдова покойного царевича Угэдэя. Русского князя отравили, и влиятельная ханша послала на Русь гонцов за его сыном Александром Невским. Здесь, во всемонгольской  были наслышаны о нем. Считали не только знаменитым полководцем, но и осторожным, осмотрительным политиком. На него рассчитывали в будущем как на собственного ставленника. Но тот не спешил, опасался участи отца.

              В Золотой Орде долго ждать не собирались – великое княжение Русское вручили попечению дяди Александра Святославу Всеволодовичу. Но Каракорум снова показал, что недоволен самовольными действиями Бату-хана. Здесь все-таки появился Александр Ярославич с братом Андреем. Первому из них, за промедление, очевидно, дали ярлык на Киевское княжение; второй стал великим князем Северной Руси.

              Бату-хан не смирился. Пять лет спустя он утвердил «старейшим» над всеми русскими князьями Александра Ярославича, приехавшего к нему на поклон. Это случилось за несколько лет до смерти первого золотоордынского правителя. Ему наследовал Берке, а сам улус разделился на 14 уделов – таков был неизбежный феодальный порядок. При Берке началась исламизация правящей верхушки, позднее широко распространившаяся.   А монголы, смешавшиеся  с половцами и другими тюркоязычными народами и племенами, усвоили их язык, обычаи, культуру. Жителей Золотой Орды уже устойчиво именовали татарами – по имени одного из забайкальских племен, в свое время враждебного Чингису и время сражений в передние ряды атакующих, и покоренные народы быстро стали считать все разношерстные тумены победителей татарскими.

              Берке, порвавший связи с Каракорумом, распорядился провести перепись покоренных земель. На Руси ее проводили несколько лет (1257-1259) монгольские писцы – «численники». Жителей «клали в число» по десяткам, сотням, тысячам и десяткам тысяч, с них брали налоги по этим спискам. Освободили только лиц духовного звания – с помощью русских священников, как рассчитывали татарские правители, легче будет управлять их христианской паствой.

              Не все соглашались на перепись. Заволновались новгородцы, убили даже своего посадника Михаила Степановича, очевидно, сторонника ее проведения. Сюда явились татарские послы вместе с великим князем Александром. Приняли меры – непослушникам резали носы, выкалывали глаза. Князь Василий, сын Невского, тоже не хотевший, вместе с новгородцами, «числа», предпочел, не слушая отца, уехать во Псков. Но Александр Ярославович, понимавший, что плетью обуха не перешибешь, а Русь надо уберечь от нового и неизбежного погрома, был неумолим к сыну – востребовал его к себе и отправил не в Новгород, а подалее – во Владимирское княжество. В конце концов перепись провели и в Новгородской земле. Сюда для этого, и снова в сопровождении Невского, прибыли Беркай и Касачик, ордынские «числнники».

              С населения брали разные налоги – дань, поплужное (подать с плуга), ям (на ямскую гоньбу – почтовую службу; ям – почтовая станция на дороге). Нужно было кормить ордынских послов, численников, баскаков – командиров воинских отрядов, обеспечивавших поступление налогов и послушание их плательщиков, поставлять воинов и подводы для ханских войск; русские вместе с другими подневольными людьми были вынуждены участвовать в походах Орды, помогать ей в войнах, захватах. Невский пытался, вероятно, и не единожды, упрашивать хана – не требовать новых воинов.

              Нет необходимости утверждать, что Невский и другие русские князья добровольно шли на подобное, даже заключали чуть ли не контракты с ханами на поставку им русских ратников. Наоборот, они, как могли, предотвращали подобное, и сам Невский доказал это ничем иным, как собственной смертью. Его просьбы в Орде не брать с Руси очередную партию ратников закончились тем, что Невского, а отместку и за это, несомненно, отравили, как некогда и его отца во всемонгольской ставке. Умер он по дороге домой, в Городце на Волге. Его привезли во Владимир и здесь похоронили. Оплакивала Невского вся Русь.[9]

              7. Вопрос о размерах «ордынской дани» - главный в оценке последствий монгольского ига – в исторической литературе в полной мере не разработан. Причина этого – недоверие к уникальным данным «Истории Российской» В. Н. Татищева. В сообщении Татищева о событиях 1275 г. указаны размеры дани: «Когда пришел князь великий (Василий) в Орду и принес дань урочную со всей земли по полугривне в сохи, а в сохе числятся два работника, и дары многие, и выход особый, и хан принял его с честью, но сказал: «Ясак мал, а людей много в земле твоей. Почему не от всех даешь?» Князь же великий отговорился числом (данным в переписи) прежних баскаков. И хан повелел послать новых численников (переписчиков) по всей Русской земле с великими городами, дабы не утаили людей».[10] В результате  в «трудах» евразийцев появляются утверждения о том, что дань, наложенная Золотой Ордой на Русь, была совсем не велика. Так, постоянный мотив публикаций Л. Н. Гумилева – русские жили при татарах столь же привольно, как и ранее. Другой евразиец, В. В. Кожинов, поддерживая эту концепцию, утверждал, что «в среднем на душу населения годовая дань составляла всего лишь 1-2 рубля в современном исчислении! Такая дань не могла быть обременительной для народа, хотя она сильно била по казне собиравших ее русских князей. Но даже и при этом, например, князь Симеон Гордый, сын Ивана Калиты, добровольно жертвовал равную дани сумму денег для поддержания существования Константинопольской патриархии».

              Как было отмечено, указание Татищева на размеры дани не привлекло должного внимания. Один из крупнейших и авторитетных историков первой половины XX века – Б. Д. Греков заметил, что «конечно, Татищев не выдумал здесь «сохи», а взял ее из летописи, до нас не дошедшей». Но он усомнился в том, что «Соха» могла быть представлена двумя работниками.

              «Соха, очевидно, значит то же, что и «плуг» в Повести временных лет, с которого платили дань вятичи и радимичи, а также многие западнославянские племена. «Плуг», как и «соха», предполагал размеры поля, которое может быть обработано за сезон. Представление о «плуге» как единице обложения дает автор XII века Гельмольд, говоря о балтийских славянах: это пара лошадей или волов, впрягаемых в орудие пахоты и, соответственно, размер обрабатываемого ими участка земли. В конце XIX века на пару лошадей в среднем приходилось 7,2 десятины пашни. За семь столетий технология сельскохозяйственного производства изменилась мало. Но все-таки 7 десятин, видимо, максимальный размер древне «сохи».

              Греков усомнился в том, что «соха» может определяться количеством работников. Но взаимосвязь между обрабатываемой площадью, численностью рабочего скота и количеством рабочих рук предполагалась всегда. Возможны были и другие варианты в зависимости от местных условий. В новгородской грамоте середины XV века о представлении князю Василию Васильевичу «черного бора» (татарской дани) с Новоторжских волостей поясняется: «А в соху два коня, а третье припряжь». Поскольку «сохи» по местностям различались, Иван III в 1478 году с присоединением Новгорода «велел въспросити, что их соха; и они сказали: 3 обжи соха, а обжа человек на одной лошади орет, а кто на трех лошадях и сам третей орет, ино то соха».

              Так же важно определить, что стоила в названном татищевском тексте «полугривна». Новгородская гривна содержала 204 грамма серебра, полугривна – 102. Скорее всего, «рубль» равнялся «полугривне» (рубль – отрубленная часть). Что можно было купить на эту сумму в XIII – XV веках и годе мог добыть серебро крестьянин? В. О. Ключевский подсчитал, что рубль конца XV века стоил в 130 раз больше рубля конца XIX века. Это связано и с уменьшением содержания серебра в рубле, и с неуклонным отставанием производства от роста находящегося металла.

              «Ордынская дань» не была постоянной. Обычно князья пытались добиться ее уменьшения, а Орда – увеличения. Уменьшить дань можно было, очевидно, заменой какими-то иными услугами, вроде поставки вспомогательных ратей в татарское войско. Но до середины XIV века действовали нормы, установленные еще первыми переписями, проведенными в XIII веке. Об этом говорят косвенные данные. Так, сразу после смерти Ивана Калиты жители Торжка, опираясь на помощь Новгорода, отказались вносить дань. Симеон Гордый направил к городу большое войско, и новгородцы согласились отдать «бор по волости», а новоторжцев обязали  внести 1000 рублей. Мир восстанавливался «по старым грамотам». Видимо, это та сумма, которую обычно вносил Торжок. Вряд ли город имел в это время более тысячи облагаемых дворов. А это совпадает с уровнем, утвержденным в XIII веке. Другие косвенные данные – воспоминания о тяжести дани при хане Узбеке. В летописях есть указания на то, что предпринимались попытки распространить дань и на духовенство.  Так, в 1342 г. в Орду был вызван митрополит Феогност, от  которого требовали «полетной» дани, так как он имел большие доходы, обирая низшее духовенство и мирян. От претензий митрополиту пришлось отбиваться взятками: он оставил в Орде 600 рублей.

              Ослаблением Орды русские князья пользовались, а освобождение от дани было важнейшей задачей в рамках свержения ига. Но после нашествия Тохтамыша под 1384 годом летописи сообщают о «дани тяжкой» « по всему княжению великому без отдатка, со всякие деревни по полтине. Тогда же и златом даваша в Орду, а Новгород Великий дал черный бор». О дани «по рублю Едигея Василию Дмитриевичу несколько позднее, в начале XV века. «Рубль» должен был соответствовать части гривны. Но Дмитрий Донской, начав собственную чеканку монеты, установил величину рубля равной новгородской гривне. Следовательно, после нашествия Тохтамыша была восстановлена изначальная грабительская дань.

              «Соха» была не единственной мерой обложения. В. В. Каргаполов насчитывает 14 видов дани. Содержание татарских посольств, состоявших из тысячи и более человек и живших месяцами на Руси, обходилось нередко дороже и самого «черного бора». Поэтому восстания в большинстве случаев являлись ответами на насилия, чинимые «послами».

              Переводить рубли эпохи монгольского владычества в рубли современные – дело бессмысленное. Ведь рубль того времени – это больше годового потребления половины крестьянских дворов рубежа XIX – XX веков. По сравнению с варягами и хазарами монголы забирали в десятки раз больше. Поэтому можно удивляться, как люди выживали в условиях ордынского ига. В то же время неудивительно, что выживали немногие. И такое положение сохранялось более двух столетий.

8.Недовольство «числом», ордынскими насилиями выказывали не только новгородцы. Противостояли татарам на юго-западе, во владениях Даниила Галицкого. Две орды – одна во главе с Куремской, другая с Мауци (Могучим) – кочевали в Приднепровье, постоянно угрожали здешним и соседним землям, крали жителей.  Первый из них прошел огнем и мечом по Галичине. Выступивший против него Даниил Романович освободил от его власти Межибожье, Болохов и другие города. Жители Владимиро-Волынского и Луцка сами отстояли свои города от Куремсы.

Кара последовала 5 лет спустя. Бурундай, новый ордынский  полководец, по пути в Польшу сделал остановку на Галичине. Потребовал покорности от местных князей. Все, за исключением Даниила, склонили голову перед грозным Бурундаем. Романович же предпочел уехать в Венгрию, но не подчиняться Орде. Без него по требованию Бурундая вынуждены были собственными  руками разрушить, срыть крепостные стены и земляные валы жители Львова, Луцка и других городов. Только жители Холма, несмотря на угрозы и уговоры, отказались это сделать. Галиция и Волынь тоже стали вассалами Орды. Сыграли свою роль несогласия князей, главное же – явное неравенство сил. Приходилось терпеть, подчиняться и надеяться на будущее, что вынуждены были делать и Александр Невский, и другие правители Руси.

              В северо-восточных пределах Руси народ тоже бросил вызов власти Орды. Это произошло за год до мученической смерти Невского. Организаторами и зачинателями движения стали жители Ростова, потом присоединились Ярославль, Владимир, Суздаль, Устюг. Один из летописцев из Устюга пишет даже, что восстания начались «во всех русских городах». Их участники выступили против откупщиков-мусульман, по воле ханов собиравших налоги по Руси. Помимо тяжести поборов, русичей-христиан возмущали насилия иноверцев-басурман. В Ярославле, что вызвало яростный гнев его жителей, в мусульманство перешел местный священник Изосима и стал «поспешником» Титяма, одного из ненавистных откупщиков. Ярославцы расправились с изменником.

              Восстания, прокатившиеся по Северо-Восточной Руси, тоже, конечно, сыграли свою роль в печальной судьбе Невского. Для Руси же они имели, среди прочих причин, и положительное значение – сбор податей ханы передали в руки самих русских князей; откупную систему отменили. Произошло это, правда, не сразу, постепенно. Но достижением для Руси это было несомненным.

              В целом же дела шли не очень гладко. Более того, княжеские усобицы, подогреваемые Ордой, продолжались, порой получали  острые, кровавые формы. Причастными к ним оказались и дети Невского, его наследники. Дмитрий Александрович, старший из них, князь переяславский, добился великого княжения Владимирского (1277 г.). С претензией на него же выступил брат Андрей Александрович, князь Городецкий (1281 г.), - побывав в Орде, сумел получить желанный ярлык и к тому же привести на Русь ордынское войско на тот случай, если Дмитрий окажет сопротивление.

              Татары выжгли, опустошили десятки городов и селений, захватили много пленников и имущества, в том числе ценных вещей из монастырей и церквей. Андрей и татары взяли и Переяславль, Дмитрий же перебрался в Новгород, затем во Псков. Ордынцы ушли, князь Андрей, ставший великим князем, «много зла учинили в земле Суздальской». За борьбу между братьями-князьями расплачивалась Русь, особенно за неразумие Андрея.

              Орда, о одной стороны, карала князей-ослушников; с другой, - старалась привлечь некоторых из них на свою сторону. Так, их послушными «служебниками» и даже родственниками (женились на ханских дочках) становились князья ростовские. А в их и другие княжеские владения выезжали вельможи из Орды, становились основателями новых владетельных фамилий; их потомки в следующие столетия приобретали известность, влияние и власть (к примеру, Годуновы, Сабуровы, Баскаковы, Карамзины и другие).

              В отличие от ростовских князей, некоторые их собратья из других земель имели смелость противостоять татарским карательным отрядам. В самом конце столетия курский князь Святослав напал под городком Ворголом на слободу татар баскака – насильника Ахмата. Тогда отряд, прибывший из Орды, перебил многих курян. На новое восстание поднялись простолюдины из Ростова, изгнали татар (1289 г.). Ярославцы не приняли посла от самого хана.