Самозванство в России и судьбы самозванцев смутного времени

     На рассвете 17 мая 1606 года вооруженный отряд под руководством В.И.Шуйского вошел в Кремль. С криком «Зрада!» («Измена!») Лжедмитрий попытался убежать, но был жестоко убит. Его труп подвергли торговой казни, посыпали песком, мазали дегтем. Среди жителей Москвы цареубийство вызвало неоднозначную реакцию, многие плакали, глядя на поругание. Его сначала похоронили в так называемом «убогом доме», кладбище для замёрзших или упившихся, за Серпуховскими воротами. Сразу после похорон ударили суровые морозы, которые уничтожили траву на полях и посеянное зерно. По городу пошли слухи, что виной тому волшебство бывшего монаха. Говорили также, что «мёртвый ходит» и над могилой вспыхивают и движутся огни, слышатся пение и звуки бубнов. А на следующий день после погребения, тело само собой оказалось у богадельни, а рядом с ним сидели 2 голубя, не желающие улетать. Труп «расстриги-еретика» Лжедмитрия, как рассказывают легенды, попытались закопать еще глубже, но через неделю он вновь очутился на другом кладбище, то есть «земля его не принимала», впрочем, как не принимал и огонь. Все же, тело Лжедмитрия выкопали, сожгли и, смешав его пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел — в сторону Польши. По воспоминаниям Марины Мнишек, «последнее чудо» совершилось, когда труп Лжедмитрия тащили через кремлёвские ворота, ветер сорвал с ворот щиты, и невредимыми, в том же порядке установил их посреди дороги.

     В народной памяти образ Лжедмитрия сохранился в нескольких балладах и сказах, в которых  он предстает в роли колдуна, чернокнижника с помощью нечистой силы захватившего над Москвой власть. Также, неоднозначный образ Лжедмитрия нашел место в пьесе Лопе де Вега «Великий Князь Московский или Преследуемый император», в стихотворных трагедиях А. П. Сумарокова (1771) и А. С. Хомякова (1832), носящих одно и то же имя («Димитрий Самозванец»),  в пьесе А. Н. Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (1886), в опере Антонина Дворжака «Димитрий» (1881—1882), в романах Харольда Лэма Хозяин волков», Райнера Мария Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» (1910) и творчестве  Марины Цветаевой (цикл «Марина»).

     Детей у Лжедмитрия не было.

Царевич Петр Федорович(Илейко Муромец)

     В правление Лжедмитрия I вольные терские казаки решили выдвинуть своего "Царевича Петра", выдав его за сына царя и Ирины Годуновой, никогда реально не существовавшего. Обосновывали это тем, что младенца Петра бояре якобы подменили девочкой, которая вскоре умерла.  Лжепетр, осиротевший в детстве, служил несколько лет у одного нижегородского торговца, причем по его делам побыл месяцев 5 в Москве; потом ходил на торговых судах по Волге, служил казаком, стрельцом, работником. Зимой 1605-1606 гг., в качестве казака, был в Терском городе. Раздраженные долгой задержкой жалованья и корма, казаки собирались было в поход на турских людей или на службу к шаху, но потом решили идти грабить торговые суда на Волге, прикрывая грабеж самозванством.Весной 1606 г. казаки явились к Астрахани и, не впущенные в город, пошли вверх по Волге. В Самаре их встретил посол от сидевшего на Москве «царя Димитрия», звавшего «племянника» к себе. Казаки согласились отправиться в столицу, но, миновав Казань и Свияжск, получили весть об убийстве «царя Димитрия», спустились Волгой до Камышинки, а оттуда ушли за Дон. Здесь их разыскали посланцы Гр. Шаховского, давно уже поднявшего восстание во имя Димитрия, но не находившего человека, согласного выдавать себя за Димитрия. По приглашению Шаховского ,Лжепетр со своим сильно возросшим отрядом пришел к нему в Путивль. Весной 1607 г. они вместе отправились на выручку осажденного в Калуге Болотникова и заняли Тулу. После несчастной для Шуйского битвы на Пчельне к ним присоединился и освободившийся Болотников. «Петр» засел в Туле, попал в плен после ее сдачи (10 октября) и был повешен.

Астрахань как центр возникновения самозванства

Лжецаревич Федор

     Называл себя царевичем Федором Федоровичем, сыном царя Федора Иоанновича. О нем упоминает пан Станислав Куровский в своем письме пану Расковскому. На самом деле, видимо, был бродягой или беглым крестьянином. Возглавлял отряд из 3 тыс. казаков, пришел, видимо, с Дона, с боями прорывался к брянскому лагерю Лжедмитрия II, где появился в октябре или начале ноября 1607 г. Убит под Брянском донскими казаками в этом же году.

Лжецаревич Август

Настоящее имя неизвестно. Выдавал себя за никогда не существовавшего царевича Августа (или — Ивана-Августа, официально называясь «царевич Август, князь Иван»), «сына» Ивана IV и Анны Колтовской. Происходил, вероятно, из беглых боярских холопов, «поверставшихся» в казаки.

     Появился в 1607 г. в Астрахани, бывшей во времена Смуты рассадником бунтовских настроений. Считается, что лжецаревич бывал в Москве и имел какое-то представление о местных обычаях и жизни при дворе. Воевода Хворостин признал его, так как вольные казаки составляли в Астрахани мощную военную силу, тем более, что во времена Смуты Астрахань стала центром притяжения, куда постоянно стекались яицкие, донские, волжские, терекские казаки, а также местные татары, имевшие свои счеты к центральному правительству.

     Против бунтовщиков направлен был с войском воевода Ф. И. Шереметеьв, пытаясь взять город в плотную осаду, он приказал выстроить острог на острове Бальчик в 15 км от города, но в тылу у царского войска 24 мая 1607 года вспыхнуло восстание в Царицыне. Местный воевода был связан и выдан лжецаревичу, которого, по донесению его сына, самозванец немедленно приказал казнить.

     Шереметьев вынужден был отступить, но постарался отрезать Царицын и с ним все Нижнее Поволжье, таким образом предотвратив дальнейшее распространение возмущения.

     Август вместе с войском выступил на помощь Царицыну. Сохранились отчеты двух кармелитских монахов, направлявшихся в Персию, которых лжецаревич принял в своем шатре и снабдил всем необходимым. В дальнейшем они остановились в Астрахани, у воеводы Хворостина и смогли покинуть город лишь с письменного разрешения самозванца.

     Лжецаревич пытался пробиться на помощь Ивану Болотникову, осажденному в то время в Туле, но потерпел жестокое поражение под Саратовом от воеводы З. Сабурова. Это послужило переломным моментом в его карьере, по одним сведениям, недовольные казаки, связав своего предводителя, доставили его в тушинский лагерь, по другим — он добровольно пошел на соединение с войсками Лжедмитрия II, и даже на первых порах был гостеприимно встречен в Тушине. Однако, Лжедмитрий II, вынужденный искать поддержки у дворянства, так как никаким другим путем не было возможно занять московский престол, для успокоения поддерживавшей его знати, которая слишком хорошо помнила расправы лжецаревича над боярами, или по другой опять же, версии, для того, чтобы расправиться с возможным конкурентом, приказал повесить его на московской дороге. О казни было объявлено во всеуслышание в Манифесте Лжедмитрия жителям Смоленска, датированном 14 апреля 1608 г.

Лжецаревич Лаврентий

    Настоящее имя неизвестно. По происхождению был, вероятно, крестьянином. Выдавал себя за внука Грозного, сына царя Федора. Под его руководством во время астраханского бунта, разношерстная толпа громила торговые лавки. Вместе с «царевичем Иваном Августом» предводительствовал казачьими войсками во время похода к Туле. Вместе с Иваном Августом был доставлен или прибыл по своей воле в тушинский лагерь, вместе с ним был повешен на московской дороге в апреле 1608 г.

Осиновик

     Происхождение неизвестно, однако, видимо, принадлежал к казакам или «показачившимся» крестьянам. Появился в Астрахани в 1607 или 1608 гг., выдал себя за никогда не существовавшего царевича Ивана от старшего сына Грозного. Вместе с Августом и Лаврентием принимал участие в битве при Саратове, видимо, был обвинен в поражении и повешен казаками.

Лжедмитрий II

(? - 11(21) декабря 1610, Москва)

     Второй самозванец Смутного времени, принявший имя сына Грозного, Дмитрия. Вслед за гибелью первого Лжедмитрия в Москве и по городам пошли слухи, что «царю Дмитрию» удалось спастись от заговорщиков-бояр. Меры, принятые царём Василием Шуйским для прекращения этой народной молвы, не имели успеха. Слухи поддерживались и распространялись некоторыми видными лицами, близкими к убитому, между прочим бежавшим в Польшу М. Молчановым и сосланным при Шуйском на воеводство в Путивль князем Григорием Шаховским.

     Под рукой последнего в Северской Украине, не так давно принимавшей шедшего из Польши «царевича Дмитрия», стали собираться отряды для защиты прав свергнутого Шуйским царя и под предводительством Болотникова пошли к Москве. После неудачи последнего под столицей, летом 1607, появился человек, решившийся взять на себя роль царя Дмитрия.

     Сведения о его происхождении настолько разнообразны, противоречивы и голословны, что прошлое его остается совершенно неизвестным; можно только, в виду хорошего знания им церковных книг, заключать, что он был из духовных по рождению или службе. Народ дал этому сознательному обманщику меткое прозвище «Вора», с которым он и перешел в историю. Первым более достоверным фактом его биографии является задержание его по подозрению в шпионстве в зарубежном, польском тогда местечке Пропойске. Назвавшись Нагим, скрывающимся от мести Шуйского родственником убитого царя Дмитрия, он выпросил себе пропуск на Русь.

     Явившись около 12 июня 1607 в Стародуб, «Нагой», сам и через товарища, называвшегося Рукиным, распускал по округе слухи о существовании царя Дмитрия, а когда, в августе, представители Путивля и жители Стародуба, возбужденные этими слухами, требовали, угрожая ему пыткой, указать им царя, сам объявил себя Дмитрием и был сразу торжественно признан. Ближайшие города перешли на сторону давно жданного царя. Один из поверивших Вору стародубцев пожертвовал жизнью за «Дмитрия», явившись в лагерь Шуйского под Тулой с обличением царя в похищении престола. Грамоты Вора и слухи быстро распространялись по Руси и Польше, и к нему потянулись ратные люди.

     Мало похожий на первого самозванца, грубый и развратный, Вор не мог возбуждать доверия или симпатии у близко соприкасавшихся с ним, особенно у видевших или знавших его предшественника.  Для большинства собравшихся к нему он был только знаменем, под которым можно было добиваться тех или иных личных целей, и при неудаче или неприятности его так же легко оставляли, как и присоединялись.

     Слабовольный и трусливый, не умевший подчинять и руководить, он сделался игрушкой более крупных вождей сошедшихся к нему отрядов. В сентябре насчитывавшая до 3 тысяч человек рать Вора, имея во главе избранного гетманом Меховецкого, двинулась к Оке, очевидно — на помощь Болотникову. В середине октября воеводы Вора уже занимали Крапивну, Дедилов, Епифань, но известие о сдаче Тулы (10 октября) заставило его поспешно отойти на юго-запад, к Карачеву. Отсюда, боясь за себя, он скрылся от своевольных и чем-то обиженных им поляков в Орел, но был отыскан и возвращен к войску. Все еще опасаясь преследования со стороны Шуйского, Лжедмитрий и от Карачева продолжал уходить малыми дорогами все дальше к границе, встречая на пути новые шедшие к нему отряды поляков. Царь Василий не сумел завершить победы и поспешил в столицу праздновать взятие Тулы. Лжедмитрий собрался с силами и в ноябре снова двинулся к Оке.

     Испытав неудачу под Брянском, он остановился на зиму в Орле, куда к нему привел 5 тысяч донцов еще в Стародубе присоединившийся к нему Заруцкий, и с 4 тысячами поляков явился служить Р. Рожинский, который был вместо Меховецкого избран гетманом. Весной 1608 Лисовский и Заруцкий с казаками были посланы на восток поднимать против Шуйского украинные, польские и рязанские города, а главные силы с Рожинским двинулись к Москве. Одно войско царя Василия было разбито при Болохове; в другом (на реке Незнани), обойденном Рожинским, оказалась «шатость» в воеводах, и его пришлось отозвать. В начале июня Вор был уже под Москвой и расположился лагерем в Тушине (к северо-западу от Москвы), от которого получил название Тушинского. Взять Москву не удалось, и Тушино стало временной столицей «царя Дмитрия».

     В сентябре у него была уже и царица — Марина, вдова первого Лжедмитрия. Для них был создан дворцовый штат, по образцу московского. Сложилась в Тушине и своя боярская дума, состоявшая не только из «худородных» сторонников Вора, вроде Заруцкого, Ивана Наумова, Федора Андронова, Михаила Молчанова, но и некоторых родовитых людей, отъехавших в Тушино от Шуйского, как князья Трубецкие, Михаил Салтыков, родственники и свойственники Романовых — князья Сицкий и Черкасский, Иван Годунов и другие. Были устроены и приказы, во главе которых стояли такие опытные дельцы, как П. Третьяков, И. Чичерин, И. Грамотин, Д. Сафонов. Имелся в Тушине и свой патриарх, еще не посвященный, но уже «нареченный», от имени которого рассылались грамоты по духовным делам. Это был митрополит ростовский Филарет (в миру Фёдор Никитич Романов), захваченный в плен в Ростове, но в Тушине живший на свободе и в почёте. Под властью Тушинского правительства оказалась обширная территория. Из крупных центров только Смоленск на западе, Коломна, которую все же успел «выграбить» Лисовский, и Переславль-Рязанский (Рязань) — на юге, Нижний и Казань — на востоке остались верны царю Василию; к ним, после краткого периода колебаний, присоединился еще Новгород.

     Незатронутое смутой Поморье не решалось определить свою позицию. Центр и юг признали Дмитрия. Однако тушинцам не удалось перехватить все дороги в Москву и совсем ее изолировать. В столицу прорывались обозы с хлебом и воинские люди; из нее шли воззвания в пользу царя Василия и веры православной, попираемой «латынами» и «ворами», оказывавшие воздействие на колеблющихся. Троице-Сергиева обитель, мужественной обороной приковавшая к себе значительные силы тушинцев, являла православным пример патриотического образа действий. Жестокости и насилия тушинских воевод, усиленно выколачивавших разные сборы с населения больше для собственного кармана, чем для государевой казны, переполнили чашу терпения. К концу 1608 в приволжских и заволжских местах началось восстание против Тушина, опиравшееся на Нижний и Казань — с одной стороны, Поморские города, ставшие теперь за порядок и царя против «воров», — в другой. Оно было поддержано двигавшимся от Новгорода со вспомогательным шведским отрядом (по договору, заключенному в конце февраля 1609) Скопиным-Шуйским и подходившими по Волге к Казани отрядами усмирившего астраханскую смуту Шереметева. Тушинцы терпели поражения и принуждены были кружиться по разоренному уже ими краю, не будучи в силах прорваться на север.

     В октябре 1609 М.В. Скопин-Шуйский занял Александрову Слободу, куда вскоре пришли Б.П.Шереметев и другие воеводы. Положение Тушина стало критическим. В то же время Сигизмунд осадил Смоленск, вызвав тем большое недовольство в тушинских поляках, считавших Русь своей добычей. В Тушино явились королевские посланцы, звавшие поляков и русских на службу к Сигизмунду. Вор видел, что в начавшихся спорах и торгах из-за вознаграждения меньше всего думают о нем, и бежал, переодетый, в начале января 1610, в Калугу, куда вскоре за ним последовала и Марина, безуспешно пробовавшая агитировать за него в Тушине. Только казаки, и то не все, последовали за «царем Дмитрием»; даже его боярин Заруцкий перешел с частью донцов на службу к королю. Из знатных тушинцев лишь немногие приехали в Калугу (например, Трубецкие); поляки частью пошли под Смоленск, частью, как Сапега, заняли независимое положение. Вор остался почти без войска и без приверженцев; но неудача войск Шуйского в бою с Жолкевским под Клушиным окрылила его надежды. он двинулся к Москве, и его сторонники, предложив москвичам низложить обоих царей и выбрать вместе нового, сыграли роль в свержении Шуйского. Но вместо Дмитрия столица присягнула Владиславу; Вор, под натиском Жолкевского, принужден был вернуться в Калугу, где в пьянстве и охоте проводил последние дни. Недовольство корыстной политикой Сигизмунда давало почву для новых попыток Вора. В столице были пойманы какие-то его агитаторы; в сношениях с ним обвиняли видных бояр, но дальше дело не пошло. 11 декабря 1610 Вор был убит на охоте татарином Урусовым, мстившим за казнь Касимовского царя.