Теоретические основы правовой политики большевиков

 

власть. С конца и до середины сентября 1918 г. Вся Сибирь и Дальний

 

Восток  оказались  в  руках  мятежников.  По  общему  мнению

 

исследователей  гражданской войны, террор под властью интервентов

 

и «белых режимов» нигде не достиг таких масштабов и зверства, как  в

 

«белой» Сибири, включая и Дальний  Восток.[21]

 

С  момента  своего  появления  на  свет Сибирское  правительство

 

заявляет  о  политике  радикальной  реставрации  дореволюционных

 

порядков.  Тут  же  принимается  постановление  «О  недопущении

 

советских  организаций»,  по  которому  «все  существующие  Советы

 

рабочих,  солдатских  и  казачьих  депутатов  закрываются».  В  числе

 

первых  актов  Сибирское  правительство  приняло  постановление  об

 

аннулировании  всех  декретов  Совнаркома  и  местных  Советов,

 

Национализированные  предприятия  возвращались  их  прежним

 

владельцам. В результате до 50% рабочих  было выброшено на улицу.

 

Завоевания  трудящихся  по  рабочему  вопросу,  узаконенные

 

Октябрьской революцией, безжалостно  вытравлялись. Экономический

 

террор  развертывался  по  всему  фронту.  Реставрация

 

дореволюционных  порядков  пришла  и  в  деревню:  все  имения  с

 

инвентарем,  принадлежавшие  как  отдельным  лицам,  так  и

 

товариществам,  обществам  и  учреждениям,  были  возвращены  их

 

прежним  владельцам.  Такого  резкого  поворота  к  восстановлению

 

дореволюционных  порядков  в  аграрных  отношениях  не  решалось

 

делать ни одно из «белых» правительств. Даже Колчак и Деникин, не

 

желая  чрезмерно  обострять  отношения  с  крестьянством,

 

составлявшим  основной  контингент их  армий, поступали  в  аграрном

 

вопросе более осторожно.[22]

 

Но  особое  пристрастие  переворотчики  проявили  к созданию

 

законов  и  органов  чисто  репрессивного  характера.  Уже  6  июля  они

 

приняли  постановление  «О  восстановлении  судебных  учреждений  в

 

Сибири»,  упраздненных  революцией.  Им  было  предложено

 

руководствоваться  царскими  судебными  уставами  1864  г.  и  другими

 

законами,  действовавшими  при  Временном  правительстве  Львова—

 

Керенского.  Главную  цель этих учреждений  правительство

 

определило  в  вердикте  «Об  определении  судьбы  бывших

 

представителей Советской власти в Сибири». В нем указывалось: «1.

 

Все  представители  так  называемой  Советской  власти  подлежат

 

политическому  суду  Всесибирского  Учредительного  собрания.  2.

 

Деятели  советских  учреждений,  признанные  Временным  Сибирским

 

правительством  опасными  для  государственного  порядка  и

 

спокойствия,  содержатся  под  стражей  до  созыва  Всесибирского

 

Учредительного  собрания»[23].  Как  видим,  простор  для  репрессий

 

был  дан  полный.  К  «представителям  Советской  власти»  были

 

отнесены  не  только  коммунисты  и  советские  работники,  но  и

 

красногвардейцы, красноармейцы, участники  продотрядов, рабочие и

 

служащие, причастные к конфискации  и национализации предприятий

 

и  т.  п.,  то  есть  все,  кто  так  или  иначе  содействовал  установлению  и

 

укреплению  народной  власти.  Им,  как  подчеркивалось  в

 

постановлении,  грозила  не  только  политическая,  но  и  уголовная

 

ответственность (за «конкретные» действия). Таким образом, было, по

 

сути, объявлено о начале массовых репрессий.

 

Сибирская  армия  окончательно  превратилась  в  карающий  меч

 

режима.  По  кадетско­монар­хическому  духу  командных верхов  и по

 

основному  офицерско­казачьему  личному составу она более других

 

«белых»  армий  была  приспособлена  для  ведения  войны  не  на

 

внешнем,  а  на  внутреннем  фронте.  Ее  родимым  пятном,

 

определившим  весьма  жестокий  характер  действий  на  внутреннем

 

фронте,  стала  пресловутая  атаманщина.  Каждый  из  начальников,

 

поставленных  во  главе  корпуса  или  округа,  полагал  себя  первым

 

«спасителем отечества», считал, что  он и бог и царь в своей вотчине,

 

потому действовал, как правило, без оглядки на центральную власть и

 

творил  что хотел.  История  Сибири  того времени  породила  галерею

 

таких  типов,  как  атаманы  Анненков,  Семенов,  Калмыков,  генералы

 

Иванов­Ринов,  Волков,  Розанов,  полковник Красильников  и им

 

подобные,  о  деяниях  которых  сибирские  патриоты  до  сих  пор

 

вспоминают  с  содроганием.  Вот  авторитетное  свидетельство  члена

 

Сибирского  и  колчаковского  правительства Г.  К.  Гинса:  «Бывшие