Финно-угорские народы Среднего Поволжья в период монгольского нашествия и в золотоордынскую эпоху

Грандиозный поход  монгольских армий, который, согласно принятому на ку-

рултае 1235 г. решению, имел целью овладение «странами Булгара, асов и Руси» [Тизенгаузен 1941 : 22], начался в конце 1236 г. Первой разрушению подверглась Волжская Булгария, о печальной участи столицы которой сообщается как в восточных, так и в русских летописях [Тизенгаузен 1941 : 23; ПСРЛ 1949 : 117]. Подавив отдельные попытки организовать сопротивление захватчикам в «других областях» Булгарии, монгольские царевичи «составив совет, пошли каждый с своим войском облавой, устраивая сражения и занимая попадавшиеся им по пути области». Как сообщает далее Рашид-аддин  в 1237 г. «сыновья Джучи – Бату, Орда и Берке, сын Угедей-каана - Кадан, внук Чагатая – Бури и сын Чингиз-хана – Кулкан занялись войною с мокшей, буртасами и арджанами и в короткое время завладели ими» [Рашид-ад-дин 1960 : 38]. Об успехах монголов в Нижнем и Среднем Поволжье повествует и венгерский монах Юлиан, в своем письме «О монгольской войне». «В течении года или немногим более, – пишет он, – завладели [татары] пятью величайшими языческими царствами: Сасцией (Sascia),

Фулгарией (Fulgaria)…Кроме того они напали на Ведин (Wedin), Меровию (Merowia),

Пойдовию (Poydowia), царство морданов (Mordanorum regnum)» [Анненский 1940 : 85, 104].Обращает на себя внимание рассказ Юлиана о двух князьях в Мордовской земле, один из которых «со всем народом и семьей покорился владыке татар», а другой «с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил» [Аннинский 1940 : 86-86, 104]. Эта запись, относящаяся к 1237 г., перекликается с известиями русских летописей о подавлении в 1239 г., накануне похода монголов в Западную Европу, вспыхнувшего в Мордовской земле восстания [ПСРЛ 1949 : 130], а также с информацией Гильома де Рубрука, полученной им в Нижнем Поволжье в   1253 г.,   сообщающей   о   различии   в   положении   двух   соседних   народов:   моксель (Moxel) и мердас (Merdas) [Путешествия 1957 : 110]. О первом Рубрук пишет, что «города у них нет, а живут они в маленьких хижинах. Их государь и большая часть людей

были убиты в  Германии. Именно татары вели их вместе c собою до вступления в Германию». О мердас же говориться лишь, что они «сарацины». Учитывая эти сообщения можно предположить, что в результате неудачного выступления против захватчиков некий мордовский князь, возможно, тот самый, о намерении которого «защищаться если хватит сил» писал Юлиан, был в конечном итоге вынужден признать власть монголов. Со своей стороны, завоеватели, как это бывало неоднократно в других странах, принудили побежденных участвовать в походе на Венгрию и Германию в 1241 г. Другой мордовский князь, который сразу признал себя вассалом монгольского хана, очевидно, остался в своей земле, а подвластное ему население в последующем получило нелестный эпитет «сарацины».Последствия монгольских походов для земледельческих народов, к каковым относились и финно-угорские народы Среднего Поволжья, были разрушительны. Уничтожение сельских и городских поселений, потрава многочисленными конными отрядами хлебных посевов, физическое уничтожение значительного числа людей и увод по-6лона оказали огромное отрицательное влияние на их общественное развитие. Земли, избежавшие массового вторжения кочевников-завоевателей, а к ним представляется возможным отнести и основные районы расселения марийцев и удмуртов, также оказались в нелегком положении: приток беженцев, уничтожение сложившейся социальной инфраструктуры, связывавшей периферию с булгарскими центрами политической, соци-ально-экономической и культурной жизни имели далеко идущие последствия для их

развития. Очевидно, именно период монгольских походов, стал рубежным и в отношении смены  населением Верхнего Прикамья пробулгарской ориентации с постепенным вовлечением его в орбиту усиливающегося влияния Великого Новгорода и северо-восточных русских княжеств.

Катастрофические  события монгольского завоевания, приводившие  к большим

подвижкам   населения,   активизировали   ассимиляционные   процессы   на   территории Волжской Булгарии. По-видимому, именно к этому времени (вторая половина XIII – начало XV в.) следует относить окончательную ассимиляцию финно-угорского населения правобережья средней Волги и формирование чувашей. Сложность и разнообразие фонетических соответствий чувашского языка с тюркскими может быть понята только в случае принятия гипотезы о нескольких сменявших друг друга волнах тюркизации проточувашского населения, и, соответственно, о длительном процессе перехода этого

населения на R-тюркский язык. Вероятно, в этот же период были ассимилированы (а частично возможно и погибли, будучи как кочевое, представлявшее военную ценность, население вовлечены в монгольские походы) и «юлиановы венгры»: этнотопонимы типа мачар / можар встречаются в русских преимущественно источниках эпохи Казанского ханства, но нигде нет указания на наличие соответствующей группы с особым языком и самосознанием [Vбsбry 1977].

Тяжелые порядки, воцарившиеся в завоеванных монголами  регионах, неодно-

кратно провоцировали  восстания, некоторые из которых  охватывали значительные территории. Одно из таких крупных выступлений  народов Среднего Поволжья произошло, очевидно, в 1241-1242 гг., когда основные силы монголов были задействованы в походе на страны Западной Европы. Как сообщает Плано Карпини – глава миссии 1245-1247 гг. папы Иннокентия IV ко двору великого хана Гуюка, сразу по возвращении из похода, в 1242 г. монгольские войска «пришли в землю мордванов (Morduani), которые суть язычники, и победили их войною. Подвинувшись отсюда против Билеров, то есть великой Булгарии, они и ее совершенно разорили. Подвинувшись отсюда еще на север, про-тив Баскарт, то есть Великой Венгрии, они победили и их» [Путешествие 1957 : 47-48].

Завершение активной фазы завоевательных походов и образование  Золотой 

Орды способствовало постепенной стабилизации в отношениях земледельческой периферии и  кочевого ядра государства. Вырабатывались новые формы организации социальных связей (прежде всего в области  организации сбора и доставки в Орду дани), а там, где для  этого оставались возможности, возрождались старые (главным образом в области  торговых контактов, расстроенных в  предыдущий период, поскольку оказание посреднических   услуг   было   также   одной   из   основных   форм   пополнения   ханской  казны). Земли удмуртов и марийцев, вероятно, были включены непосредственно  в состав Булгарского улуса Золотой  Орды и управлялись его администрацией. Мордовская

земля со своими князьями являлась, очевидно, вассальным политическим образовани-ем, на территории которого, впрочем, также возник центр ордынской власти г. Мухшы (Наровчат). В последующем мордовские князья неоднократно оказывали помощь золо-тоордынским ханам, участвуя в их походах на Русские земли [ПСРЛ 1949 : 122, 123, 125, 193], а по сообщению Шереф-ад-дина Йезди мордва (м.к.с) упоминается в составе 7разноплеменного войска, собрано ханом Тохтамышем со всего Улуса Джучи, и направленного в 1388 г. против своего недавнего покровителя среднеазиатского властителя Тимура [Тизенгаузен 1941 : 156].Известные источники XIII–XV вв. мало, что могут рассказать о повседневной

жизни марийцев и  удмуртов в составе Золотой Орды, несколько более подробно они  освещают положение мордвы, подчеркивая, что основными занятиями этого  народа яв-лялись земледелие, разведение домашнего скота, различные лесные промыслы и рыболовство [Путешествие   1957 : 110; Барбаро 1971 : 134, 159]. Безусловно, столь же комплексное хозяйство, основой которого было пашенное земледелие, было присуще марийцам и удмуртам. Различными авторами также неоднократно отмечался «языческий» характер верований мордвы. Наиболее подробное из ранних описаний отдельных религиозных обрядов приводится в сочинении Иософата Барбаро, полагавшего, что он обладает «хорошей осведомленностью относительно мордвы (Moxia)» [Барбаро 1971 :

134, 159]. Действительно, очевидно, даже после того, как ислам в правление хана Узбе-ка (1313-1341) становится официальной религией государства, в отношении зависимого населения правители Золотой Орды не предпринимали каких-либо активных действий, направленных на исламизацию. Это, конечно же, само по себе не исключает отдельных фактов принятия мусульманской религии представителями мордвы, марийцев и удмуртов. Кроме того, следует напомнить, что в числе последних еще с булгарских времен под влиянием соседей-мусульман происходило обособление этно-социальной группы бесермян.

Династические кризисы, которые стали сотрясать Золотую  Орду со второй по-

ловины XIV в., вели к постепенному ослаблению ее власти на зависимых территориях. Многие царевичи и просто знатные и амбициозные аристократы стали захватывать отдельные окраинные территории. Так, в 1361 г. князь Булат-Тимур, захватив Булгар и «отня весь волжский путь», очевидно, распространил свою власть на восточные районы мордовских, марийские и южноудмуртские земли; в 1362 г. мордву по р. Пьяне подчинил выходец из Приазовья Сегиз-бек; «а иныи князь Ординскии, Тагаи имя ему, иже от Бездежа, а тои, Наручядь, ту страну отняв собе, ту пребываше» [ПСРЛ 1949 : 181; ПСРЛ 2000 : 71]. На средней Вятке в это же время укрепляется Вятская земля, в числе подданных которой были северные удмурты-Ватка (т. е. вятчане).  Пользуясь слабостью Орды, нижегородско-суздальские князья, новгородцы и вятчане в 60-е – 70-е гг.

XIV столетия неоднократно  «ходили ратью» на ее поволжские  земли, грабя на своем пути  по Волге, Каме, Ветлуге и Вятке  мордовские, марийские и южноудмуртские селения. В русских летописях под 1379 г. сообщается, что один из таких отрядов вятчан был разбит в пределах Арской земли – территории расселения южных удмуртов [ПСРЛ 1949 : 201]. Временное восстановление могущества Золотой Орды в периоды правления хана Тохтамыша (1380-1396) и темника Едигея, правившего от имени ханов Шадибека (1399-1407) и Пулада (1407-1411), не смогли остановить дезинтеграционных процессов. Уже к концу XIV в. большая часть мордовских земель вошла в состав Московского и

Рязанского княжеств, а марийцы и южные удмурты, с образованием  бывшим золотоордынским  ханом Улу-Мухаммедом и его сыном  Махмудом в 1438-1445 гг. Казанского ханства, стали его подданными.Как уже отмечалось выше, накануне монгольского вторжения в Восточную Европу, на территории расселения земледельцев коми шло оформление двух направлений интеграционных процессов. Коми, жившие на Вычегде, находились в даннической

зависимости от Великого Новгорода. Впрочем, уже с конца XII в. все настойчивее в эти отношения стали вмешиваться владимиро-суздальские князья, выказывавшие свои при-8тязания на право обладать этим богатым пушниной регионом. Еще в 1178 г. в устье р. Юг князем Всеволодом был заложен «град Гляден». В 1212 г. его сын ростовский князь Константин Всеволодович «заложил град Устюг». Отстранив от власти старшего брата, князь Юрий Всеволодович «своею властию отимал земли по Двине и по Вычегде и по Суконе и по Юге и пермские дани к собе-ж взял» [ВВЛ 1958 : 257]. В последующем Устюг становится опорным пунктом для проникновения и утверждения великокняжеской власти в земле Перми Вычегодской. Другая часть коми, проживавшая на территории Верхнего Прикамья, еще с X в. была ориентирована по поддержание тесных социально-экономических и культурных связей с Волжской Булгарией, разгором которой монголами в 1236 г. стал причиной, во многом обусловившей постепенное втягивание Верхнего Прикамья, значительно удаленного от степных просторов и в силу этого мало

привлекательного для кочевников, в сферу интересов северо-восточных русских земель. Наиболее активно в XIII-XIV вв. великие князья владимирские действовали в более близкой Перми Вычегодской, постепенно выдавливая оттуда новгородцев. Хотя монгольские походы и не коснулись непосредственно этой территории, часть собранной с нее новгородцами и устюжанами дани направлялась для выплаты «черного выхода Ордынскому царю». В 1333 г. великий князь владимирский Иван I, очевидно, вследствие промедления с доставкой «выхода», полагавшегося «от Вычегды и от Печоры» «взверже гнев свой на устюжцов и на ноугородцов», в результате чего последние были вынуждены передать ему «Вычегду и Печору и с тех времян князь московский почал взимати дани с пермские люди». В 1364 г. великий князь Дмитрий Иванович отобрал у ростовского князя Константина «Ростов и Устюг и пермские места устюжские». В 1367 он же после конфликта с новгородцами «взял к себе Печору, Мезень, Кегролские. Люди пермские за князя за Дмитрия крест целовали, а новугородцам не норовили» [ВВЛ 1958 : 257-258].

Очередным шагом  в сторону закрепления своих  позиций в Перми Вычегодской 

стала поддержка  великим князем Дмитрием Ивановичем одобренного митрополитом Алексием начинания устюжского монаха Стефана по обращению коми в христианство. Его миссионерская деятельность началась «на Пыросе и на Виледи» в 1379 г., где он крестил «нечестивые племени пермян». Подобно «просветителям славян» Кириллу и Мефодию, Стефан сочинил «пермскую азбуку» и перевел на древнепермский язык ряд церковных текстов. Благодаря его усилиям по обучению неофитов были заложены основы древнепермской письменности. Успех деятельности Стефана Пермского уже в 1383 г. сделал возможным учреждение Пермской епархии с центром в Усть-Выми, первым епископом которой был назначен сам «апостол зырян» [ПСРЛ 1949 : 211].  Впрочем, христианское вероучение утвердилось в Перми Вычегодской далеко не сразу: в 1389 г. пришедшие к Яранску с Удоры и с Пинеги «пермяни-идопоклонницы…мона-

стырское Пречистые Богородицы пожгли, пограбили, людей монастырских посекли», в 1392 г. сторонники пермского сотника Пама – активного противника миссионерской деятельности Стефана, совместно с вогульским князем Асыкой разорили погосты возле Усть-Выми [ВВЛ 1958 : 260].В начале XIV в. жители Перми Вычегодской вновь втягиваются в выяснение отношений между Москвой и Великим Новгородом [ВВЛ 1958 : 260], а со второй четверти XV в. вычегодские земли становится ареной кровавых столкновений претендентов на великокняжеский престол – Василия II и его дяди галицкого князя Юрия Дмит-

риевича, после смерти которого борьбу против Василия возглавил сын Юрия Дмитрий Шемяка. В 1451 г. для организации борьбы с Шемякой (умер в 1453 г.) наместником в Усть-Вымь с правом «правити пермской землей Вычегоцкою…по грамоте наказной по уставной» великим князем Василием II был направлен представитель одной из боковых ветвей князей Верейских – Ермолай, положивший начало династии «вымских князей». Одновременно его старший сын Михаил был направлен наместником в Чердынь – центр Перми Великой, где он стал родоначальником «князей великопермских» [ВВЛ 1958 : 261]. Таким образом, к середине  XV  в. обе исторические области расселения коми Пермь Вычегодская и Пермь Великая уже прочно находились в сфере социально-экономического и культурного влияния Московской Руси, однако сохранявшаяся исторически административная разобщенность и связанное с этим более позднее начало

крещения Перми  Великой в 1455 г. уже при четвертом  епископе Пермском Питириме, стали  основными факторами оформления двух близкородственных народов  – коми и коми-пермяков.