Эпоха дворцовых переворотов

Через пол года после коронования Екатерины арестовали ее камергера Виллима Монса, который заведовал и вотчинной канцелярией императрицы. А 16 ноября ему уже отрубили голову. Суд обвинил его в злоупотреблении доверием императрицы: за взятки он добивался у нее милостей для просителей, причастен был и к хищениям государственного добра. Но молва говорила об ином: о любовной связи между красавцем камергером и Екатериной. Монс под пытками ничего не сказал об этом. Имя императрицы осталось незапятнанным. Но царю было достаточно и подозрения. Отношения между супругами изменились, исчезли прежняя близость и теплота. Петр так и не решил, кому оставить Россию.

2.4. Гвардия и Екатерина I.

Когда в ночь на 28 января 1725 г. Петр лежал в агонии, сенаторы и важнейшие  сановники собирались во дворце для  совещания о наследнике престола. Узнать его предсмертную волю так  и не удалось. Уже лишившийся языка  император успел написать холоднеющей  рукой только два слова: «Отдайте все…». Третье слово осталось ненаписанным. Кому отдать, - так и осталось неизвестным.

Пока сенаторы и сановники обсуждают  положение, как доносят источники, в углу зала каким-то образом оказываются  офицеры гвардии.

Еще длиться торжественное заседание  седых сенаторов во дворце, но с  площади раздается барабанный бой. Преображенский и Семеновский полки, неизвестно кем вызванные из казарм,  оказывается, уже с ружьями стоят  в полной боевой готовности.

- Кто смел без моего ведома привести сюда полки? Разве я не фельдмаршал? – хорохорился князь Репин.

Но ловкий граф и русский генерал-фельдмаршал  Бутурлин, давно уже перемигнувшийся  и сговорившийся с Меньшиковым  и Толстым, с усмешкой отвечали:

- Полки призвал я, Бутурлин. И  призвал я их по воле императрицы  Екатерины, которой все подданные,  не исключая и тебя обязаны  повиноваться.

 После этих слов совещание  закончилось быстро. Вид гвардейских  полков под окнами, звуки барабанов  были гораздо убедительнее юридических  доказательств, и без малейших  пререканий вопрос был немедленно  решен. Это решение, по анализу  В.О. Ключевского, является явной  отменой» изданного Петром 5 февраля  1722 г. закона о престолонаследии. Но именно, на  этот закон 5 февраля  ссылается сенат, объявляя в  особом манифесте как от имени своего, так и от имени синода и генералитета, о воцарении Екатерины.

Так возник важнейший в российской истории прецедент – участия  гвардии в передаче престола. Без  гвардии в   XVIII в. не обошелся ни один дворцовый переворот.

После внезапной смерти великого реформатора  правительства многих стран не сомневались  в том, что государственное здание, столь быстро возведенное «гением  Петра», окажется непрочным и развалится, что Россия обречена на смуту и  вскоре начнется движение вспять. Но этого  не произошло.

2.5. «Она веселилась…».

Оказалось, что государственными делами ей заниматься совсем не интересно. Как  писал об этой государыне историк  С.М. Соловьев, «знаменитая Левонская  пленница принадлежала к числу тех  людей, которые кажутся способными к правлению, пока не принимают правления. При Петре она светила не собственным  светом, но заимствованным от великого человека, которого она была спутницей… Но у нее не было ни должного внимания к делам, особенно внутренним, и их подробностям, ни способности почина и направления».

Когда окончился траур по мужу, Екатерина устроила себе нескончаемый праздник. Балы, маскарады, поездки  по Неве с пальбой из пушек, смотры полков, торжества по случаю вручения наград, спуск на воду галер, снова  балы… Всюду присутствовала императрица. Развлечения длились порой до утра. День и ночь для Екатерины поменялись местами. Меньшиков иногда  часами ждал ее пробуждения, чтобы заняться государственными делами. Французский посол Кампредон в своих донесениях писал:»Царица продолжает с некоторым излишеством предаваться удовольствиям до такой степени, что это отзывается на ее здоровье». Действительно, императрица стала часто болеть.

«Смерть Петра произвела свое действие: к России обращались уже не с таким  уважением, как в последнее время  предшествовавшего царствования», - писал С.М. Соловьев. Но так или  иначе, короткий период правления Екатерины  Алексеевны обошелся без военных  конфликтов.

По-прежнему неразрешенным оставался  в России династический вопрос: кому наследовать трон? Для Меньшикова и его сторонников ответ на этот вопрос приобретал жизненно важное значение. Они не сомневались в том, что в случае смерти императрицы и воцарения великого князя Петра Алексеевича его партия обязательно сведет счеты с ним. Нужно было убедить Екатерину объявить наследницей престола одну из царевен.

Однако, в воцарении малолетнего князя Петра Алексеевича были заинтересованы не только его сторонники. Если бы на российский престол взошла Герцогиня Голигтинская, то Дания в скором времени получила бы войну с Россией за возвращение Шлезвига Гомитинина. Поэтому датское правительство через посредничество австрийцев (великий князь по матери приходился племянником австрийской императрице) предприняло меры, чтобы подкупить Меньшикова, имевшего неограниченное влияние на Екатерину, и переманить его на сторону Петра Алексеевича. Светлейшему обещали блестящее будущее во время правления Петра II, если он, Меньшиков, выдаст одну из своих дочерей за цесаревича. Австрийский двор гарантировал ему в этом случае герцогский титул. От подобных перспектив голова князя закружилась. Он без малейших сожалений оставил своих единомышленников и присоединился к недавним противникам. Екатерина дала согласия на брак Петра Алексеевича и старшей дочери светлейшего Марии.

Но граф Толстой не оставил намерения  попытаться убедить императрицу, чтобы  она назначила наследницей престола одну из своих дочерей. Его поддержали генрал-офицер И. Бутурлин, генерал-полицмейстер Петербурга А. Девлер и еще несколько лиц, враждебно относившихся к светлейшему. На их стороне был герцог Голигтинский. Не подозревая о том, что дни императрицы сочтены и им следует торопиться, заговорщики все откладывали решительный разговор с Екатериной. 10 апреля она опасно заболела. Толстой понял, что их дело почти проиграно. И тут легкомысленное поведение Девлера во дворце, обитатели которого были погружены в печаль, дало повод Меньшикову одним ударом расправиться с прежними друзьями. Девлера арестовали. Всех их отправили в ссылку.

Между тем болезнь императрицы  принимала все более опасное  течение. 6 июля 1727 г. Екатерина Алексеевна скончалась. На следующий день во дворце в присутствии царской фамилии, членов Верховного тайного совета, сената, Синода и генералов было прочитано завещание усопшей  монархини. Российский трон она передала великому князю Петру Алексеевичу.

Существует много различных  фактов и мнений о Екатерине Алексеевне. Обратимся к некоторым из них.

Петр любил окружать Екатерину  роскошью и блеском, и странно, - Екатерина, простая и кроткая, как прежде, Екатерина, которую быстрое возвышение не сделало надменною и не заставило  забыть, чем она была казалось, как бы создана была для этого блеска и этой роскоши. Петр после высказывал удивление ея способности быть императрицею. Она образовала себе двор, на котором отражалось тогдашнее переходное время в России: некоторые русские обычаи еще оставались, но немецкие уже преобладали. Иностранные части и посетители находили во дворе ея такое сочетание вкуса с изяществом, которого можно было ожидать и не от бывшей эстонской крестьянской девушки. Детям своим Екатерина дала приличное их званию европейское образование, хотя сама не хотела, даже сделавшись царицею,  выучится читать и писать, говоря, что главная ея забота теперь выучиться делать все угодное Петру, и что этого с нея достаточно»[1].

«Она веселилась. А если и случалось  ей вмешиваться в дела правления, то не к пользе их. Как мы видели, она присутствовала на парадах, и  вздумала также присутствовать на морских  учениях и сама руководить морскими маневрами. Но это не мешало генерал-адмиралу Апраксину замечать, что у его  матросов нет одежды, даже иной раз  рубашек. Суда старели и не возобновлялись. В продолжение всего царствования спустили только два линейных корабля. В 1726 г. было приказано вооружить  войско, но не оказалось денег. Адмиралу пришлось выдать взаймы 2000 рублей из своего кармана на неотложные нужды. Петр обрел  в марленбургской пленнице подругу, подходящую к его вкусам и привычкам; но она всегда была только вьющимся растением, обвивающимся вокруг могучего ствола. Когда великан-дуб пал, то она распласталась по грязи, вернувшись к ничтожеству»[2].

3. Петр I

3.1. Детство  царевича Петра  Алексеевича.

Петр I желал воспитывать достойного продолжателя великого дела преобразования России и сначала связывал свои надежды  с сыном Алексеем, родившимся от первого брака царя с Евдокией Лопухиной. Однако царевич охотнее  проводил время с монахами или  в доме родственников по материнской  линии – Лопухиных, которых его  отец не любил за недружелюбное отношение  к его реформам и пристрастия  к сплетням. После насильственного  пострижения матери Алексея в  монахини все старания Петра дать сыну европейское образование наталкивались  на его упорное сопротивление. Петр настоял на своем и отправил сына в Дрезден учится геометрии и фортификации (военно-инженерной науке о строительстве оборонных сооружений и укреплений). Германия произвела на царевича гнетущее впечатление: он привык к деревянным теремам и неторопливому течению московской жизни.

За границей по желанию отца состоялась свадьба Алексея Петровича с  принцессой Софией Шарлоттой Брауншвейг – Вольфенбюттельской. Строгая и образованная жена раздражала его. «Вот навязали мне жену – чертовку. Как к ней не приду, все сердится, не хочет со мной говорить». Софии Шарлоте действительно трудно было общаться с мужем, который не интересовался ничем, кроме дворцовых пересудов и вздохов по «русской старине». В конце концов Алексей связался с дворовой девкой Ефросиньей Федоровой. Супруга Алексея умерла вскоре после рождения в 1715 г. сына Петра.

Словно издеваясь над желанием отца иметь европейское образование  наследников, царевич Алексей приставил  к нелюбимому сыну двух малограмотных, вечно пьяных «мамок» из немецкой слободы, которые не могли научить  мальчика ничему полезному. Чтобы меньше возиться с ребенком, они постоянно  давали ему вина, от которого тот  засыпал.

После казни царевича Алексея, замешенного  в заговоре, Петр I обратил, наконец, внимание на внука-сироту: он распорядился прогнать «мамок», а Меньшикову приказал прислать внуку учителей. Однако светлейший князь, не будучи большим любителем  всякой «цифири», вероятно, не слишком  обременял себя поисками. В доме Петрова внука поселился горький  пьяница дьяк Маврин, который должен был обучать великого князя русской словесности и закону божьему, а также венгр Зейкинд – преподаватель немецкого языка и латыни. Оба «педагога» с удовольствием жили на царских харчах, уделяя занятиям лишь время между послеобеденным сном и ужином. По общему убеждению, рассчитывать на престол мальчику не приходилось: у Петра были еще сыновья от второго брака с Екатериной Алексеевной, да и отпрыск взбунтовавшегося против отца  царевича по тогдашнему поверию имел «дурную кровь». В лучшем случае великого князя ожидала женитьба на герцогине одного из карликовых немецких государств. «Там всему сам научится!» - рассуждали учителя.

 Однажды державный дед приехал  проверить успехи внука и пришел  в неописуемый гнев – мальчик  не мог правильно объясняться  на родном языке, а из иностранных  языков владел только немецким, немного латынью и хорошо знал  татарские ругательства. Маврина  и Зейкинда   Петр I избил тростью. Позднее, вскоре после смерти державного деда, внук остался и вовсе без учителей. Брошенный всеми, кроме кормилицы, Петр Алексеевич большую часть времени был предоставлен самому себе и то и дело убегал к своим прежним нянькам или беспечно играл с детьми. О том, кто он такой, ему напомнила лишь приезжавшая на Святки и Пасху добродушная жена деда Екатерина Алексеевна да и любимая старшая сестра Наталья Алексеевна, умевшая приласкать сироту и дать ему добрый совет. Сам царь словно забыл о внуке.

Во время болезни Петра I к  мальчику зачастил юный вельможа князь  Иван Долгоруков, надолго увозивший его к себе домой, где собиралась сановная столичная молодежь. Бывала там и дочь Петра Елизавета, обожавшая танцы. Вокруг отпрыска царской фамилии начала складываться придворная партия, прочившая его в монархи. Петру Алексеевичу исподволь объясняли его законные права на российский престол. А он с детской запальчивостью клялся сокрушить любимица своего деда – Меньшикова, который приобрел в те годы почти безграничную власть. Блеск фальшивого серебра, изысканные манеры присутствующих, ослепительная красота девушек ошеломляли его. В свою очаровательную и жизнерадостную тетку Елизавету Петровну он беззаветно влюбился будучи еще мальчиком.

3.2. Петр II Алексеевич:

               3.2.1. В годы правления Екатерины  I.

Начало правления Екатерины I в 1725 г. мало что изменило в жизни  великого князя, только балов и выездов  на охоту стало больше.

Из этого круговорота Петра  Алексеевича вырвал Меньшиков, объявивший мальчику, что он должен готовиться к поприщу императора, преемника  постоянно недомогавшей императрицы  Екатерины I. Рассчитывая выдать свою дочь Марию замуж за наследника престола, светлейший князь готовился стать  регентом при юном императоре вплоть до его совершеннолетия.

3.2.2. Падение Меньшикова.

В мае 1727 г., после внезапной смерти Екатерины I, российский престол освободился. Его занял Петр Алексеевич, который  вскоре издал два высочайших манифеста, тщательно продуманных Меньшиковым. Согласно первому, с крепостных крестьян списывалось все давние недоимки (долги), а отправленным за неуплату подушной подати на каторжные работы даровалась свобода. По второму манифесту тайным недругам председательствовавшего в Верховном тайном совете Меньшикова – князьям Долгорукову и Трубецкому – были вручены Фельдмаршальские жезлы, а Бурхарду Миниху помимо звания Фельдмаршала даровался титул графа. Так светлейший князь старался задобрить своих противников. Одновременно юный государь объявил, что возводит самого Меньшикова в звание Генералиссимуса и назначает его главнокомандующим всеми вооруженными силами Российской империи.