Забытое царство Согдиана

   (№7) Князь Деваштич – правитель Пенджикента, или царь из стариной легенды – каждый из них имел золотую корону и трон. Это мы увидели на картине.

    Древние художники всячески изощрялись, чтобы угодить великому господину, которому были подвластны земли, воды, растения, животные и люди. В 1960 году во время раскопок одного помещения в древнем Пенджикенте была найдена обугленная деревянная плаха, на которой сохранилась очень интересная резьба. На ней был изображен трон, имеющий форму сросшихся спинами двух фантастических рогатых львиноподобных животных с головами в профиль, обращенными в противоположные стороны. Здесь же сохранилась фигура сидящего на троне человека. За два года до этого, в Пенджикенте нашли терракотовую плитку, на которой был изображен трон в виде фигуры животного. Точно такие же изображения тронов в виде животных встречались и на росписях. Ученые стали сопоставлять находки с описаниями, сохранившимися в хрониках. В одной из хроник было написано о владетеле Кучи, который «сидит на диване, представляющем вид золотого льва». О владетеле Ань (Бухара) сообщалось, что его трон имел вид верблюда. Престол владетеля Бохань (Фергана) представлял собой золотого барана. О владетеле Цао (Кабул) говорится, что его престол представлял собой золотого коня.

   О троне, подаренном Рустаму (герой согдийских легенд) Кейкаусом, в старинной легенде говориться, что это был «бирюзовый трон (тахт) в виде барана». В другом месте при описании траурных церемоний по поводу смерти Сухраба говорится, что среди других предметов в огонь был брошен

                              «трон (тахт) на ножках

                               (в виде) золотого леопарда». 

Об этом писал великий поэт Фирдоуси в своей поэме «Шахнаме». Эта поэма была написана более двухсот лет  спустя после гибели древнего Пенджикента. И тогда великий поэт, посвятивший свои произведения богатой истории Средней Азии, упомянул об этом, считая, что это придает величие и доказывает богатство и знатность правителя.

    И сейчас, собрав все  данные воедино, ученые могут  представить себе, как богаты  были среднеазиатские правители.  Цари могли позволить себе  делать такие драгоценные   вещи из золота и серебра.  К тому же они имели превосходных художников, которым не трудно было осуществить столь сложные замыслы – сделать из драгоценного металла трон   в виде животного, символизирующего богатство и силу.

     В 1958 году, когда уже было открыто много картин, рассказавших о жизни, о быте, о нравах и вкусах согдийцев, археологи увидели роспись. Казалось, что уже ничем не удивишь искушенных исследователей. И все же новые картины открывали еще более удивительные страницы. Одна из них, сюжет которой не так сложен и уже не раз встречался археологам, поразила их. Они увидели сцену поединка двух тяжело вооруженных воинов, одетых в кольчужные и пластинчатые панцири. Самое удивительное было в том, что один из сражающихся воинов был молодой женщиной. К счастью, лицо этой отважной женщины хорошо сохранилось, и можно было увидеть, что с головы девушки-воина спускаются на грудь длинные косы. Вооруженная мечом, она обнаженным клинком наносит удар своему противнику.

    Ученые начинают вспоминать  самые ранние греческие письменные источники, которые еще в середине первого тысячелетия до нашей эры приводят сведения о народах Средней Азии и говорят о женщинах-воительницах. Знаменитые историки древности Ктесий и Геродот приводят очень любопытные легенды об отважных женщинах, владеющих луком и стрелами. Персидский историк Ктесий, рассказывая о сакском царе Аморге и его супруге Спаретре, сообщает, что, когда царь Аморг попал в плен в царю персов Киру, его жена Спаретра собрала многочисленное войско из мужчин и женщин и, возглавив его, разбила персидское войско и освободила мужа из плена.

   Геродот сообщает о среднеазиатской  царице из племени массагетов  – Томарис, которая разгромила  войско персидского царя Кира, захватила в плен самого Кира  и, желая отомстить за погибшего  сына, велела отрубить голову  Киру и бросить ее в чан с кровью.

   Женщина-воин, изображенная  на пенджикентской фреске, очевидно, легендарная женщина. Вполне возможно, что сцена, нарисованная на стенах дворца, передает согдийскую легенду, впоследствии записанную поэтом Фирдоуси.

   С давних пор в легендах и сказаниях народов Средней Азии воспеты отважные женщины-воины, которые не уступали мужчинам и сражались наравне с ними, защищая свободу. Позднее  среди руин древнего Пенджикента еще не раз встречались чудесные изображения мужественных женщин-всадниц в богатом вооружении. Но легенда и быль всегда переплетались. В древних сказаниях несомненно отразились подлинные события. И если среди алтайских курганов найдены захоронения, говорящие о том, что действительно существовали воинственные женщины сакского племени, то почему они не могли быть и здесь, в долинах Заравшана, где жили многочисленные племена кочевников, пришедших сюда из среднеазиатских степей.

  Гардони хисор – Шея крепости  – так называется то место  в горах Заравшана, вблизи селения  Мадм, где сохранились остатки древней крепости. Известно, что дорога из селения Мадм ведет в такое же древнее селение Кум, где во времена правления царя Деваштича произошла встреча согдийских воинов с воинами арабского халифата.

    Вблизи селения Кум  каждый холмик воспринимается, как нечто таинственное, хранящее память о тех далеких днях, когда здесь сражались и гибли, защищая свою Согдиану, воины пенджикентского князя. Когда ученые обнаружили высокие холмы на открытой красивой террасе вблизи Мадма, когда они увидели, как хорошо проглядываются узенькие горные тропы и ущелья и как вьется дорого по берегу Заравшана, они решили, что на этом плато должна быть крепость, где жил наместник князя Деваштича.

   И тогда молодой таджикский  ученый Юсуф Якубов принялся  изучать этот горный район. Далеко простерлись горы Верхнего Заравшана. Дорога через перевал вела на север – в Фергану. Дорога на юг вела в княжество Хутталь. Там жили потомки бактрийцев, которых во времена Деваштича называли тохарами. С вершины Мадма видны долина и ущелья. Прекрасное место для горной крепости. Начались раскопки. И была открыта громадная, превосходная крепость.

    Крепость была воздвигнута  на двух естественных террасах. На верхней террасе был большой  парадный двор с каменной лестницей,  ведущей в просторный коридор, по обе стороны которого были устроены помещения. Отсюда можно было видеть дальние тропы и заранее узнать, кто спешит к стенам крепости.

   Весь дворец погиб в  огне пожарища, и потому все  обугленное дерево, сохранившееся  в виде кусочков угля, позволило ученым сделать реконструкцию, попытаться представить себе здание в том виде, каким оно было когда-то. Так узнали, что роскошные залы были украшены резными колоннами, нарядными фризами, а широкие суфы вдоль стен были покрыты коврами. Резьбой были украшены деревянные потолки, капители колонн, арки и дверные проемы. Пожар был настолько сильным, что сохранилось очень немногое, что способно рассказать о богатстве и пышности этого дворца. Было раскрыто около двадцати просторных комнат, каждая из них высотой в четыре метра. Парадный зал, где было особенно много резного дерева, с суфами вдоль стен, с парадным сиденьем для князя, с четырьмя колоннами, которые поддерживали кровлю, устланный коврами, был, вероятно, очень красив. Но сейчас это всего лишь обугленные остатки. Большая терраса с входами в центральные комнаты имела узенький пандус, который вел из двора во дворец. На этой террасе найдены остатки святилища с алтарем. Здесь была площадка для огня. Может быть, на протяжении многих лет на этом алтаре поддерживался вечный огонь. Ведь в древней Согдиане огонь был священным и ему поклонялись так же, как поклонялись источнику жизни на земле – солнцу. Повсюду обугленные остатки дерева и ковров, обломки керамики. Среди обломков пышного зала сохранился глиняный сосуд, а в нем пятьдесят бараньих косточек – астрагалов. Тут же кость горного козла, схваченная железным обручем. Это игра. У тюрков эти косточки назывались альчиками. Тысячу двести лет назад кто-то играл здесь в кости, и в наше время есть любители этой игры.  На нижней террасе расположены конюшни, амбары, погреба.

   Дворец наместника дал  богатейший материал ученым. Глиняные  сосуды, медные монеты, металлические  пряжки от пояса древнего воина,  наконечники стрел и украшения  – каждый предмет говорит об  ушедшей жизни, а все вместе они позволяют дописать строки согдийской истории, начатые на горе Муг.

    Среди документов, переведенных  В.А.Лившицем, есть ивовая палка,  рассеченная пополам. На ней  согдийское письмо.

«Господину, государю, великому оплоту, фрамандару от его слуги Спадака – обращение. И Вам, господин, великославному, многопочтение…

И, господин, от государя Деваштича  доставлен такой приказ:

«…найди овец». И, господин, сколько  я здесь овец не искал, ничего не нахожу…

… кроме фруктов другого ничего прикажи не выдавать…

…здесь у меня имеются хорошие  одежды, и их вот я послал тебе…  Сюда ко мне почта доставлена, почтовых лошадей куда мне послать?...»

   В согдийском архиве найдено  много ивовых палок с такими  хозяйственными документами. И  все они возрождают страничку ушедшей жизни. Многие из них, по всей вероятности, связаны с этой крепостью в горах Заравшана.

    В 1964 году дорожные  строители Самарканда прокладывали  трассу к предместью города. Афрасиаб  давно уже был известен ученым  по раскопкам, которые говорили о том, что в давние времена здесь была столица Согдианы, которая также называлась Самаркандом. Ученые не считали, что вся столица раскрыта, но не ожидали, что им предстоит еще самое удивительное открытие.

   Когда дорожные строители  подогнали бульдозер и начали копать, железная черпалка вдруг стала выбрасывать алую землю, рабочие испугались и побежали за прорабом. Прораб позвал археологов, и через несколько дней на том месте начались раскопки. Вскоре стало известно, почему бульдозер зачерпнул алую глину. Он зацепил часть стены древнего дворца, где сохранилась удивительно яркая и красочная картина. Бульдозер оторвал голову принцессе, которая возглавляла караван, идущий к жениху в другое княжество, - караван большой, с богатыми дарами, со служанками и знатными дамами.

   Бульдозер повредил роспись,  но помог сделать новое открытие  – раскрыты руины царского  дворца, стены которого украшала  превосходная живопись. Очень бережно и тщательно раскрывали высоченные стены залов, расписанные так ярко и красочно, что археологи Пенджикента были потрясены. Громадная картина, сохранившаяся на южной стене парадного зала, повествует о знатных путешественниках, идущих с богатым караваном. Впереди каравана – белый слон в узорчатой попоне с колокольцем на шее и в сбруе с кистями. Судя по остаткам росписи, на слоне был нарядный паланкин, а в нем, вероятно, сидела принцесса.

За слоном следовали три женщины  на конях. Одна из них сохранилась. Можно  рассмотреть ее пышные локоны, короткое красное платье, желтые шаровары и  черные сапожки. Через плечо перекинут серебристый шарф, на руках браслеты. На руке всадницы сохранилась строка согдийской надписи: «приближенная царевны». Двое мужчин следуют за знатными всадницами. Один из них белолицый, с небольшой черной бородкой и маленькими тонкими усиками, другой – смуглый старик с белыми волосами, с бородой, усами и густыми бровями. Оба всадника вооружены длинными прямыми мечами и короткими кинжалами, висящими на поясе. В руках они держат жезлы. Может быть, это знаки достоинства или придворной должности. Далее сохранилось изображение больших белых птиц, напоминающих гусей или лебедей. Их сопровождают двое мужчин в белой одежде с мечами  и кинжалами. Нижняя часть лица у каждого из них закрыта белой повязкой. Эти повязки значат, что птицы священны, а рядом с ними – жрецы. У согдийцев жрецы завязывали рот, чтобы не осквернить своим дыханием священного огня. За птицами изображена огромная, по сравнению с другими, фигура всадника на желтой лошади. Она плохо сохранилась, но видно, что всадник был одет в красный кафтан, расшитый изображениями белых птиц. К его поясу подвешены меч, футляр для лука и колчан. Верхняя часть изображения не сохранилась. Она находилась выше уцелевшей части стены. А стена сохранилась лишь на высоту два метра, тогда как изображение всадника с лошадью занимало не меньше четырех метров.

    На западной стене  помещения сохранилось изображение  людей в длинных одеждах, украшенных  затейливыми узорами. Здесь можно  увидеть и птиц с жемчужными  ожерельями в клювах, и фантастическое  животное в виде крылатой собаки, и головы диких свиней. Одежды подпоясаны золотыми поясами, к которым подвешены длинные мечи и кинжалы, платки в виде бантов, кошельки. Головы этих людей повязаны лентами. На одном из мужчин корона. Каждый из спутников имеет богатые украшения – золотые браслеты на руках, серьги, ожерелья.  На полах белой одежды одного из персонажей этой красочной картины сохранилась согдийская надпись. Она повествует о посольстве чаганианского царя к царю Самарканда. (Чаганиан, или Саганиан, - небольшое владение, находившееся в долине реки Сурхандарья). Ученые предполагают, что  эти росписи относятся к 7 веку нашей эры.

     Воины арабского халифата  начали свои походы в тридцатых   годах седьмого века. Государство,  основанное Мухаммедом за десять лет до этого, имело свою новую религию – ислам. После смерти Мухаммеда – в 632 году нашей эры – государство арабов получило наименование халифата. Воины халифата завоевали Сирию, Палестину, Египет, Иран, а затем начали свое нашествие на Среднюю Азию. Всюду, куда они приходили, они приносили религию ислама, требуя, чтобы покоренные ими народы отказались от своих верований и поклонялись аллаху.

    Когда воины халифата  пришли на земли Пенджикента,  правителем Самарканда был Гурек  (710 – 737 г.г.). Это был человек, жаждущий власти и потому готовый на любое предательство. Чтобы сохранить власть в своих руках, он всеми способами доказывал свою верность халифату, а когда он видел, что согдийцы готовы к борьбе за независимость, он вдруг менял свою политику и переходил на сторону народа.

   Гурек не сочувствовал  самаркандцам, которые готовы были  покинуть город и уйти в  горы, чтобы  не подчиниться  воинам халифата. Он отговаривал,  обещал поддержку. Однако люди не поверили ему и покинули Самарканд. К ним присоединились жители соседних владений, расположенных в долине Заравшана. Все эти отряды направились к городу Ходженту. Правитель Ходжента ат-Тар обещал предоставить ущелье Исама, где можно было спрятаться от врагов. Ат-Тар обещал, но предал согдийцев. Он послал своего сына к арабскому наместнику ал-Хараши с предложением захватить самаркандцев в Ходженте. Никто не подозревал о подлом предательстве ходжентского царя. Ал-Хараши начал осаду Ходжента, и, так как правитель Ходжента не помог своим согдийцам, согдийцы решили запросить мира. Им были предложены условия вполне приемлемые, но вскоре, после того как они сдали оружие, их всех почти поголовно истребили. Летописи говорят о том, что остались в живых только четыреста согдийских купцов, незадолго перед этим вернувшихся с товарами из Китая.