Карнавальная культура Средневековья и Возрождения

   2.Карнавальная культура Возрождения. 

   То, что принято называть Возрождением, было утверждением преемственности великой античной культуры, утверждением новых идеалов. В эпоху Возрождения возникло экспериментальное естествознание, произошло открытие и изучение памятников античной культуры, развивались искусства и светское мировоззрение, ослабившее духовный диктат церкви.

   Изменения коснулись всех сторон духовной жизни. Эти явления казались возрождением науки, философии, литературы и искусства, существовавших в античном мире, особенно у греков.

   Стремление  к обновлению и новому рождению, "жажда  новой  юности"  проникали собой  карнавальное  мироощущение  и  находили  многообразное  воплощение  в конкретно-чувственных формах народной культуры (и в обрядово-зрелищных, и  в словесных). В этом была вторая праздничная жизнь средневековья.

   Карнавальные шествия, излюбленное развлечение в Средние века, особенно распространились в эпоху Возрождения. Карнавал объединил под одним понятием ряд местных празднеств разного происхождения, приуроченных к разным срокам, но имеющих некоторые общие черты народно-праздничного веселья. Этот процесс объединения словом "карнавал" разнородных местных явлений и поведение их под одно понятие соответствовал и реальному процессу, протекавшему в самой жизни: различные народно-праздничные формы, отмирая и вырождаясь, передавали ряд своих моментов – обрядов, аксессуаров, образов, масок – карнавалу.

      Все  народно-праздничные  образы  были  поставлены   на   службу   новому

историческому ощущению - от простых переодеваний и мистификаций до  более  сложных  карнавальных форм. Происходит  мобилизация  всех  веками  выработанных  форм веселых проводов зимы, поста, старого года, смерти и веселых  встреч  весны, жирных  дней,  убоя  скота,  свадеб,  нового  года  и  т.п.  -  всех  веками отстоявшихся образов смены и обновления, роста и изобилия.

     В эту эпоху  (собственно,  со  второй  половины  XVII  века)  совершается процесс постепенного сужения, измельчания и обеднения обрядово-зрелищных карнавальных  форм  народной  культуры.   Происходит,   с   одной   стороны, огосударствление праздничной жизни, и она становится парадной, с другой – бытовизация ее, то есть она уходит в частный, домашний, семейный быт. Былые

привилегии  праздничной площади все  более  и  более  ограничиваются.  Особое

карнавальное  мироощущение с его  всенародностью,  вольностью, утопичностью,

устремленностью  в  будущее  начинает  превращаться  просто  в   праздничное

настроение. Праздник почти перестал быть второю жизнью народа, его временным возрождением  и  обновлением.  Мы  подчеркнули  слово  "почти",  потому  что  народно-праздничное карнавальное начало, в сущности, неистребимо. Суженное и ослабленное, оно все же продолжает  оплодотворять  собою  различные  области жизни и культуры.

   Но  в то же время  образы с народной площади перекочевали в придворный маскарад, и стиль и  осмысление их здесь, конечно, соответственно изменились.

Нужно сказать, что такова была одна из линий  судьбы  народно-праздничной

традиции  в новое время. Придворные празднества  с их маскарадами, шествиями,

аллегориями,  фейерверком  и  т.п.  жили  отчасти  и  за  счет  карнавальной

традиции. Придворные поэты были организаторами  этих празднеств  и  знатоками  этих   форм.  

   Широкое распространение получили карнавальные маски, особенно в Италии.

 Маски  -  это сложнейший  и  многозначнейший   мотив народной культуры. Маска  связана с радостью смен и  перевоплощений, с веселой относительностью, с веселым  же  отрицанием  тождества  и  однозначности,  с отрицанием тупого совпадения с самим  собой;  маска  связана  с  переходами, метаморфозами, нарушениями естественных границ,  с  осмеянием,  с  прозвищем (вместо имени); в маске воплощено игровое начало жизни, в  основе  ее  лежит совсем особое взаимоотношение действительности  и  образа,  характерное  для древнейших обрядово-зрелищных форм. Исчерпать  многосложную  и  многозначную

символику маски, конечно, невозможно. Нужно отметить, что такие явления, как

пародия, карикатура, гримаса, кривляния, ужимки и т.п., являются  по  своему

существу  дериватами маски.

      Маска,    оторванная    от     единства народно-карнавального  мироощущения,  обедняется  и   получает   ряд   новых значений, чуждых ее изначальной природе: маска  что-то  скрывает,  утаивает, обманывает и т.п. Подобные значения, конечно, совершенно  невозможны,  когда маска функционирует в органическом целом  народной  культуры. Между  тем за  маской   всегда   неисчерпаемость   и многоликость жизни.

   Но  маска  сохраняет   что-то   от   своей народно-карнавальной природы; эта природа неистребима  в ней. Ведь даже  и  в условиях обычной современной жизни  маска  всегда  окутана  какой-то  особой атмосферой, воспринимается как частица какого-то иного мира.  Маска  никогда не может стать просто вещью среди других вещей.

     На  карнавале, где каждый веселился  как умел, выступали профессиональные "забавники". Такие забавники, как-то пародировали известных людей, птиц, животных – становились профессионалами. Они переезжали из города в город, т.к. карнавалы устраивались в разных местах. В  60-х г. XV в. они стали организовываться в группы, в актерские коллективы. Так возникла "профессиональная комедия". У этого театра были свои своеобразные черты: каждый актер "выполнял одну маску". Эта народная комедия не имела писанного текста, у нее не было своей драматургии. У актеров был только сценарий, где излагался вход и выход на сцену и общий ход событий. В третьих, для придания большего комизма эта комедия пользовалась диалектами – венецианских, падуанских. Обязательной принадлежностью спектакля были трюки – акробатические номера, мизансцены.

   В  народно-площадной  стороне  праздника  существенное   место   занимали

всевозможные  игры (от картежных до спортивных) и всевозможные  предсказания, гадания и пожелания. Игра очень тесно связана с временем и с будущим. Недаром основные  орудия игры - карты и  кости  -  служат  и  основными  орудиями  гадания,  то  есть узнавания будущего. В образах игры видели как бы сжатую универсалистическую формулу жизни  и  исторического  процесса:  счастье-несчастье,   возвышение-падение, приобретение-утрата, увенчание-развенчание. В играх как бы разыгрывалась вся жизнь  в  миниатюре  (переведенная  на  язык  условных  символов),   притом разыгрывалась без рампы. В то же время игра  выводила  за  пределы обычной жизненной колеи, освобождала от законов и правил жизни, на  место жизненной условности ставила другую, более сжатую, веселую и улегченную  условность. Это касается не только карт, костей и шахмат, но и других игр, в  том  числе спортивных (игра в кегли, игра в мяч) и детских игр.

     Карнавал  поглотил не только всю Европу, но расселившись по миру, европейцы привезли карнавал практически на все континенты планеты, и местные жители с удовольствием эту традицию переняли. 

     2.1.Бразильский карнавал. 

     Бразильский карнавал – это экзотическая смесь  европейской изысканности, древних  индейских традиций и обычаев  чернокожих рабов. Католическая церковь  отыскала место столь "светскому" празднику в своем календаре, и с тех пор его отмечают ровно за семь недель перед Пасхой, за сорок дней до Страстной недели.

     Многие  спорят, что послужило началом  карнавальной традиции. Говорят, в основе его лежит привезенный португальцами "Потешный день" – праздник, когда принято было дурачить друг друга всевозможными способами, обливать водой, обкидывать сырыми яйцами, кукурузой и фасолью. Девушки обычно метили с балконов прямо в головы понравившихся им парней, притом последние на это не только не обижались, но и воспринимали это как заигрывание. Празднество всегда сопровождалось песнями и плясками. Вскоре к народной португальской забаве с удовольствием присоединились африканские рабы, привнеся туда колоритные обычаи своей родины. Итальянские переселенцы, в свою очередь, привезли в Бразилию частицу сказочных венецианских карнавалов, так с веками и сложился бразильский карнавал.

     Рио-де-Жанейро  – главный город Его Величества Карнавала. В течение четырех  официальных дней праздника (а неофициально страна празднует больше недели) здесь наступает время, когда город безоговорочно отдает себя во власть веселья, когда с легкостью забываются несчастья "любви" и находятся новые "пассии".

     Главный закон карнавала: всем веселиться! Целую  неделю  никто не работает. Изначально музыкальным сопровождением карнавала были португальские народные песни. Потом, следуя за модой того времени, они стали чередоваться с полькой, итальянскими карнавальными ритмами. А вот сами движения пришли из ритуальных африканских плясок. Уже в последствии на исконные африканские пляски здорово повлияли модные в то время полька и хабанера, танец стал меняться согласно велениям времени, и вскоре стал главной составляющей бразильского карнавала. 
 
 

     2.2.Город – маскарад Венеция. 

     Карнавалы венецианцы переняли вместе с латинской культурой: истоки этого праздника, как известно, лежат в знаменитых римских Сатурналиях. Главной традицией Сатурналий было крушение различий между господами и рабами. В период празднества рабам, например, разрешалось сидеть за столами вместе с хозяевами, и даже отпускать в их адрес ругательства. Однако чтобы сословные предрассудки не испортили веселья, во время Сатурналий все прятали свои лица под масками. Наследником этой традиции и стала Венеция. Так вышла на сцену Маска – главный герой венецианского карнавала.

      Расцвета  венецианские карнавалы достигли в XVlll веке. Тогда они были не только главным событием года, но и смыслом  существования. Во время карнавала  ничего не казалось слишком стыдным, слишком смелым, слишком безрассудным, слишком распутным. Открывались сотни игровых домов, где проигрывались огромные состояния и где изменяли законным мужьям и женам неизвестные "маски". Не совершить грехопадение в карнавальные дни и ночи, когда даже церковь становилась менее суровой, было просто неприличным. А потом начались революции, и праздник почти забылся. Двести лет Венеция жила без карнавалов, и только в 1980 году они возобновились. 

Заключение. 

      Слову "карнавальный"  мы  придаем  расширенное  значение.  Карнавал,  как

совершенно определенное явление, дожил до наших дней, между тем  как другие явления народно-праздничной жизни, родственные ему  по  своему  характеру  и стилю, за немногими исключениями, давно  уже  умерли или выродились до неузнаваемости. Карнавал хорошо знаком. В течение веков он неоднократно описывался. Даже в период своего позднего развития - в XVIII  и XIX веках - карнавал в довольно четкой, хотя и обедненной форме еще сохранял некоторые из  основных  особенностей  народно-праздничной  стихии.

     Карнавал раскрывает для нас древнюю народно-праздничную стихию как относительно лучше сохранившийся обломок этого громадного и богатого мира. Это и дает нам право употреблять эпитет "карнавальный" в расширенном смысле, понимая под  ним  не только формы карнавала  в  узком  и  точном  смысле,  но  и  всю  богатую  и разнообразную народно-праздничную жизнь средних веков и эпохи Возрождения  в ее основных особенностях, наглядно  представленных  для  последующих  веков, когда большинство других форм умерло или выродилось, карнавалом.

   Но  и карнавал в узком смысле слова -  явление  далеко  не  простое  и  не

однозначное. Слово это объединило под одним  понятием ряд местных празднеств разного происхождения, приуроченных к разным срокам,  но  имеющих  некоторые общие черты народно-праздничного веселья. Этот  процесс  объединения  словом "карнавал" разнородных местных явлений  и  поведение  их  под  одно  понятие соответствовал и реальному процессу, протекавшему в самой  жизни:  различные народно-праздничные  формы,  отмирая  и  вырождаясь,  передавали  ряд  своих моментов - обрядов, аксессуаров, образов, масок - карнавалу. Карнавал стал в действительности  тем  резервуаром,   куда   вливались   прекратившие   свое самостоятельное существование народно-праздничные формы.

     Этот процесс карнавального объединения народно-праздничных форм протекал, конечно, по-своему и в разумные сроки не только в разных странах, но даже  и в отдельных городах.

   Далее,  все  те  формы  народно-праздничного  веселья,  которые составляли вторую, площадную неофициальную половину  всякого церковного  и

государственного  праздника, продолжали существовать  рядом  с  карнавалом  и