Культура XX века

  Вполне естественной  выглядит в данной ситуации  направленность социального познания  эпохи индустриализма, исключающая  уникальность человеческого «Я»,  культурного контекста в развитии  социума, инженерное мышление  с ее стандартами, технологиями, измерениями становится образцовым  в  социальном познании.

  В XX в. полностью  обнаружились кризисные явления  техногенной цивилизации, возникшей  на развалинах средневековья.  Культура этой цивилизации сложилась  на основе особых отношений  человека и природы, человек   стремился вырваться из зависимости  от природы и высшими ее  ценностями признавалось господство  человека над природой, прогресс, обновление, наращивание технологических  и научных знаний. Развитие техники  и  технологии как орудия  господства человека над природой  стали главными целями общественного  развития. В результате возникла  ситуация, когда постоянное наращивание  материального богатства на основе  обновления техники превратило  человека в простое орудие  эффективной экономической деятельности.

  Сложившийся первоначально  в Европе, а потом распространившийся  по всему миру тип научно-технической  культуры очень много дал человеку  для  развития его свободы.  Но вместе с тем он имеет  изъяны. Техногенная цивилизация  основана на таком взаимоотношении  между человеком и природой, при  котором природа является объектом человеческой деятельности, объектом эксплуатации, причем эксплуатации неограниченной. Ей присущ тип развития,  который можно выразить одним словом: больше.

  Цель состоит в  том, чтобы накапливать все  больше материальных благ, богатств  и на этой основе решать  все  человеческие проблемы, в  том числе социальные,   культурные  и другие. Техногенной цивилизации  присуще представление, что природа  неисчерпаема именно как  объект  ее эксплуатации человеком. Понимание  глубины  экономического кризиса  кладет конец такому представлению.  Отсюда идейное и научно-теоретическое   движение последних десятилетий,  поставившее проблему  создания  новой экологической культуры.

Экологический кризис намечает границы существующему  типу экономического развития. Речь идет о необходимости  новых отношений с природой и  между людьми.

А.Печчеи. «Человеческая  революция» заключается не в  отказе от угрожающего жизни на Земле  научно-технического прогресса, а в  коренном перевороте во всей системе  отношений «человек-социум». Общество трансформируется коренным образом. Свобода  и независимость индивида оказывается  принципом развития возникающей  цивилизации и культуры. В социокультурных  реалиях конца XX в. очерчиваются контуры  будущего господства человека и его  культуры над бытием.

  Суть новой культуры  вырастает из разрушения характерных  для классического индустриального  общества  систем, внешне детерминирующих  жизнь личности. Человек перестает  быть элементом технологической,  экономической или политической  систем, где его деятельность  жестко определяется внешними  по отношению к его личностной  культуре качествами. Эта    жесткая детерминированная схема  не просто ослабевает, возникает  принципиально новая ситуация, означающая, что социально-экономическое развитие  зависит уже от состояния духовного  мира личности, от ее развития  и социокультурной устремленности.

 Классик современной  западной футурологии Элвин Тоффлер,  обобщая развитие человеческого  общества в XX в показал, что  знание в современном обществе  превращается в настоящее богатство  и в ту взрывную силу, которая  произведет сдвиг власти. Новый  экономический мир основывается  на знаниях и способностях  человека, на мироощущении свободы  и идее творческого саморазвития.

     Одним из  методологических подходов, концептуально    осмысливающим происходящие изменения,  оказалась теория японского социолога  Е.Масуды. В 1945 г. Он предложил  идею, многим казавшуюся фантастической, - теорию «информационного общества».  Это общество, объединенное единой  информационной сетью, благодаря   которой для человечества появится  возможность вырабатывать единые  цели, а у человека - проявить свои  творческие возможности. Внедрение  новых информационных технологий  и прежде всего компьютерной  техники и систем телекоммуникационных связей показали, что концепция информационного общества отнюдь не является утопичной.

Возникают новая информационная культура, новые способы получения  информации, производственной и научной  деятельности. На основе автоматизированного  доступа к системам связи индивид  или группа лиц может получить информацию, необходимую для решения  профессиональных или личных задач. Происходит процесс автоматизации  и роботизации производства и  управления. В сфере информационной деятельности работает более 50% трудоспособности населения. Концепция «информационного общества» определила пути формирования «материального тела» культуры XX века.

2 Противоречие между человеком и машиной как источник кризиса культуры.

Двадцатый век продемонстрировал человечеству, что культура как интегрирующее  начало общественного развития охватывает не только сферу духовного, но во все  большей степени - материального  производства. Все качества техногенной  цивилизации, чье рождение было отмечено чуть более трехсот лет назад, смогли проявиться в полной мере именно в прошлом столетии. В это время  цивилизационные процессы были максимально  динамичны и имели определяющее значение для культуры. По выражению  Ч. П. Сноу, «в XX веке целостная и органичная структура культуры разломилась  на две антагонистические формы». Между традиционной гуманитарной культурой  европейского Запада и новой, так  называемой «научной культурой», производной  от научно технического прогресса XX века, с каждым годом растет катастрофический разрыв. Вражда двух культур может  привести к гибели человечества.

Острее  всего этот конфликт сказался на культурном самоопределении отдельно взятого  человека. Техногенная цивилизация  могла реализовать свои возможности  только через полное подчинение сил  природы человеческому разуму. Такая  форма взаимодействия неизбежно  связана с широким использованием научно-технических достижений, которые  помогали современнику нашего века ощущать  свое господство над природой и лишали при этом его возможности ощутить  радость гармонического сосуществования  с ней.

Поэтому проблема кризиса современной культуры не может быть рассмотрена без  учета противоречий связи человека и машины. Именно с таким названием  в 20-е годы Н. Бердяев пишет статью, в которой подчеркивает, что вопрос о технике сегодня стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. «В век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX века единственной сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее бесконечное  развитие. Техника есть последняя  любовь человека, и он готов изменить свой образ под влиянием предмета любви».

Роковая роль техники в человеческой жизни  связана с тем, что в процессе научно-технической революции, инструмент, сотворенный руками homo faber (существа, изготавливающего орудия), восстает против творца. Прометеевский дух человека не в силах справиться с небывалой  энергией техники.

Машинное  производство имеет космологическое  значение. Царство техники - особая форма бытия, возникшая совсем недавно  и заставившая пересмотреть место  и перспективы человеческого  существования в мире. Машина - значительная часть культуры - в XX веке осваивает  гигантские территории и овладевает массами людей, в отличие от прошлых  эпох, где культуры охватывали небольшое  пространство и небольшое количество людей, строясь по принципу «подбора качеств». В XX столетии все делается мировым, все распространяется на всю  человеческую массу. Воля к экспансии  вызывает неизбежно к исторической жизни широкие слои населения. Эта  новая форма организации массовой жизни разрушает красоту старой культуры, старого быта и, лишив культурный процесс оригинальности и индивидуальности, формирует безликую псевдокультуру.

Выводы  Н. Бердяева во многом перекликаются  с заключениями О. Шпенглера, сделанными в статье «Человек и техника». Закономерно, что оба автора в контексте  исследования проблемы «человек-машина»  поставили вопрос о глубоком кризисе  современной эпохи. «Механизация мира оказывается стадией опаснейшего  перенапряжения. Меняется образ земли». «Сама цивилизация стала машиной, которая все делает или желает делать по образу машины».

К такому состоянию европейская культура пришла вполне закономерно, так как  культурное взросление носит циклический  характер, а техногенная цивилизация - последнее звено этого развития. Автор «Заката Европы» воспринимал  культуры как живые организмы, знающие  рождение, расцвет, увядание и смерть. Восемь великих культур в шпенглеровской морфологии являются носителями подлинной  всемирной истории: египетская, вавилонская, индийская, китайская, мексиканская, античная, магическая (арабская) и наша европейская, «фаустовская». Все они после  эры культурного расцвета вступают в период окостенения цивилизации. Для О. Шпенглера очевидно, что  цивилизационный процесс благоприятен для развития техники, но губителен  для великих творений: искусства, науки, религии, т. е. собственно культуры.

Цивилизация - последняя, неизбежная фаза всякой культуры. Она выражается во внезапном перерождении культуры, резком надломе всех творческих сил, переходе к переработке уже  отживших форм.

Существует  целый ряд причин, породивших в  культурологии XX века устойчивое ощущение кризиса культуры. Главное - осознание  новых реальностей: универсального характера жизненно важных процессов, взаимодействия и взаимозависимости  культурных регионов, общности участи человечества в современном мире, т. е. тех реальностей, которые являются источником цивилизации и одновременно ее следствием. Общность судеб различных культурных регионов представлена «катастрофами», которые захватывают не только отдельные народы, а все европейское сообщество в XX веке: мировые войны, тоталитарные режимы, фашистская экспансия, международный терроризм, экономические депрессии, экологические потрясения и т. д. Все эти процессы не могли протекать локально, не затрагивая внутренней жизни других народов, не нарушая их стиля культурного развития. Все это, с точки зрения О. Шпенглера, только доказывает ошибочность эволюционного пути всей западной цивилизации.

Кризисные явления в культурной практике Европы XX века, с точки зрения этих мыслителей, носят необратимый характер. Представитель  так называемого «второго поколения» Франкфуртской школы Ю. Хабермас утверждает, что современное «позднекапиталистическое»  государство способно вытеснять  кризисные явления из одной сферы  общества в другую: политический кризис может быть вытеснен в сферу экономики, экономический - в социальную сферу  и т. д. Но область культуры, подчеркивает Ю. Хабермас, - та область, применительно  к которой понятие кризиса  сохраняет свое значение, где он не может быть «смягчен», поскольку  сфера культуры неподвластна административному  манипулированию, которое осуществляет государство. В данном случае Ю. Хабермас говорит о подлинной культуре, неформальной морали и искусстве, а  не о «массовой», суррогатной культуре, заполонившей историческое пространство Европы в нынешнем столетии.

Ситуация  нарушения культурной целостности  и разрыва органической связи  человека с природными основаниями  жизни в XX веке интерпретируется культурологами как ситуация отчуждения.

Отчуждение - это процесс превращения различных  форм человеческой деятельности и ее результатов в самостоятельную  силу, господствующую над ним и  враждебную ему. Отчуждающий механизм связан с рядом проявлений: бессилие личности перед внешними силами жизни; представление об абсурдности существования; утрата людьми взаимных обязательств по соблюдению социального порядка, а также отрицание господствующей системы ценностей; ощущение одиночества, исключенности человека из общественных связей; утрата индивидуумом своего «я», разрушение аутентичности личности.

Различные аспекты отчуждения человека XX века от культурных форм были исследованы  современной культурологией.

Своеобразным  введением в проблемное поле XX века являются некоторые идеи философов  предшествующего столетия - своего рода культурно-теоретический прогноз, теперь уже во многом подтвержденный практикой.

«Прогнозирование» мыслителей XIX века связано с негативным отношением к судьбам европейской  культуры, продемонстрировавшей, что  она сама является источником отчуждения личности от подлинных целей бытия. Радикальный поворот в истолковании культуры был обозначен в трудах А. Шопенгауэра, поставившего под сомнение прогрессивную направленность всякой разумной деятельности человека.

С точки  зрения А. Шопенгауэра, в процессе длительной социальной эволюции человек не сумел  развить свой организм до более совершенного, чем у любого другого животного. В борьбе за свое существование он выработал в себе способность  заменять деятельность собственных  органов их инструментами. К XIX веку развитие машинного производства актуализировало  эту проблему. В результате, считал А. Шопенгауэр, оказалось бесполезным  обучение и совершенствование органов  чувств. Разум, следовательно, не особая духовная сила, а отрицательный итог отключения от базисных актов, названный  философом отрицанием «воли к  жизни».

Созданный человеком огромный мир культуры: государство, языки, наука, искусство, технологии и прочее - грозит ухудшить саму человеческую сущность. Космос культуры перестает подчиняться человеку и живет по собственным законам, выходящим за пределы духа и воли.

В представлении  последователя А. Шопенгауэра Ф. Ницше отчуждение человека от культурного  процесса имеет еще более острые формы, так как ницшеанская культурфилософия строится на отрицании христианских ценностей. Уже в одной из первых книг «Происхождение трагедии из духа музыки» провозглашается примат идеалов эстетического величия  над нравственными убеждениями. Искусство предстает как дополнение и завершение бытия. При . этом философ  выступает против «утомленной культуры»  своего времени, против разобщенности  индивидуумов и видит спасение лишь в возвращении современной ему  Европы к традициям античности.