Особенности этнической культуры эвенков Забайкалья

Важнейшей проблемой остается проблема отсутствия должного правового  регулирования статуса малочисленных  аборигенных народов. В настоящее  время правовую базу образуют ряд федеральных законов: «Об основах государственного регулирования социально-экономического развития Севера Российской Федерации», «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации», и «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации».

В отличие от многих других субъектов Российской Федерации, в  Читинской области до сих пор  отсутствует своё законодательство, определяющее правовой статус эвенкийского населения, определяющее границы земель традиционного природопользования, охрану территорий историко-культурного  назначения, а так же священных  мест эвенков. Не урегулированными остаются жизненно важные для эвенков вопросы, связанные с использованием охотничьих и пастбищных угодий, выделением родовых  земель.

В то же время на Севере Читинской  области в последние годы активно  развивается строительство железнодорожной  ветки от станции Чара к Чинейскому полиметаллическому месторождению  и Удоканскому, крупнейшему на териитории бывшего СССР месторождению меди. Очевидно, что строительство железнодорожной  ветки, начало промышленной разработки полезных ископаемых Забайкальского Севера и развитие, связанной с этим, инфраструктуры уже сегодня требует  чёткого правового регулирования. С развитием промышленной разработки Чинейского и Удоканского месторождений, оживлением БАМа, на территории Каларского района Читинской области возникают  три различные в экономическом  и этнокультурном отношении зоны. Первая зона включает в себя территории расположенные к северу от линии  трассы БАМ до границы с республикой  Саха-Якутия и Иркутской областью, преимущественно покрытые горными  отрогами Кадарского хребта, среди  которых располагается озеро  Ничатка в районе которого до сих  пор эвенкийское население (семья  Ильдиновых) сохранило традиционный уклад жизни. Вторая зона включает в  территории к югу и востоку  от линии БАМ. В неё входят эвенкийское  село Чапо-Олого, реки Чара и Калар  с притоками. Естественными центрами этой зоны являются села Чапо-Олого и Средний Калар, жители которых так же преимущественно ведут традиционный образ жизни (охота, рыболовство, оленеводство).

В зонах, пока не затронутых промышленными разработками ещё  существует возможность сохранения и развития, традиционных для эвенкийского населения видов природопользования. Очевидно, что без активной финансовой и организационной поддержки  со стороны федеральных органов  государственной власти, органов  государственной власти субъекта федерации  и местного самоуправления решение  этой задачи не представляется возможным. Вторым важным условием является активное привлечение для разработки, как  региональных, так и местных, в  рамках одного административного района, программ специалистов в области  изучения истории и культуры коренных народов Забайкалья (этнологов, антропологов, историков, археологов), проведение регулярного  этнологического мониторинга.

Органам государственной  власти Забайкальского края  и местного самоуправления Каларского района следует учитывать те последствия, которые для коренного населения и окружающей среды будет иметь промышленная разработка месторождений, массовое привлечение пришлого населения. Можно сказать совершенно определённо, что серьезно пострадают эвенкийские охотничьи угодья, природная среда в целом.

Итак, в этом параграфе  мыпровели краткий обзор истории эвенкийского народа, рассказали о проблеме этногенеза эвенков, об изменениях в их быту и общественном устройстве в разные исторические периоды и о некоторых проблемах современных эвенков.

2. Эвенки как объект исследования.

Для того чтобы лучше понять забайкальскую этническую историю, необходимо использовать данные археологических  и этнографических исследований на территории края. Среди исследователей внесших весомый вклад в составлении  этнографического облика Западного  и Восточного Забайкалья, выделяются Д. Г. Мессершмидт, Г. Ф. Миллер, С. П. Крашенинников, И. Г. Гмелин, П. С. Паллас, Ю. Д. Талько-Грынцевич, В. И. Сосновский, К. Гикиш, С. М. Широкогоров, А. П. Окладников, Г. М. Василевич, А. М. Золотарев и ряд других.

В Забайкалье в распоряжении исследователейXVIIIв. был богатейший культурный материал, по которому они могли составить свое представление о народе, жившем бок о бок с двумя империями, Российской и Цинской. Кроме того, испытывавшем цивилизационное воздействие степной культуры со стороны Монголии.

     Экспедиционные  материалыXVIIIв. в контексте исследований XX в. дают возможность взглянуть на жизнь ныне исчезающего этноса не только по археологическим артефактам, но и по достоверным материалам научных экспедиций. Опираясь на имеющиеся источники, можно определить территории традиционного расселения забайкальской группы тунгусов на момент их исследования в XVIII в. Например, записи Д. Н. Беспалько «Тунгусы Забайкалья в материалах академических экспедицийXVIII века»[8, c. 65]. В статье предлагается анализ обзорных сведений о забайкальских тунгусах по материалам академических экспедиций XVIII в. Среди исследователей выделены следующие немецкие и российские ученые: Д. Г. Мессершмидт, Г. Ф. Миллер, И. Г. Гмелин, С. П. Крашенинников, П. С. Паллас. Изучение этнографического наследия прошлого может помочь в решении национальных проблем современной России.

Ф. Миллера, позаимствованные из уездных канцелярий Нерчинска  и Селенгинска о сословном  делении, количестве душ, проживающих  в пределах каждого рода, а также взгляды студента С. П. Крашенинникова, который разделял благородные идеи просвещения отсталых народов империи, представляют собой интересные и информативные источники для современных исследователей края. Описания имеют вид сравнительно небольших по объему статей, научных заметок или содержатся в общих работах отдельными фрагментами.

В источниках содержатся сведения о мировоззрении и верованиях, обычаях и нравах, образе жизни, а  также предметах одежды и украшениях, жилище и пище. Раскрывается роль скотоводства, охоты и рыболовства, собирательства, ремесел и других повседневных занятий, говорится об оружии, орудиях труда, развитии языка и культуры. Отдельные  материалы посвящены социальной структуре и управлению родовой  организацией, семье и формам брака.

Исследователи при составлении  целостного образа изучаемого объекта  стремились опираться на широкий  круг источников. Важное значение отводилось непосредственному наблюдению и  описанию прямо на месте всех необычных  явлений, предметов и всего того, что профессорский состав экспедиций считал достойным своего внимания. Зачастую руководители отрядов дополнительно  отправляли запросы в местные  канцелярии с целью уточнения  тех или иных фактов. Нередко проводился опрос местного населения на предмет  взаимоотношения между различными группами тунгусов, бурят и монголов. Не выпадала из сферы наблюдения степень  участия в их жизни русского населения  и администрации. По заданию Сената Академия Наук ставила в обязанность  выяснять на местах довольно щекотливый, а нередко и опасный вопрос, касающийся ясачной политики местных  уездных властей. В частности, необходимость  выяснения способов, которыми тунгусы  были приведены в повинность, обязывала  знать настроение объясаченных родов, а оно не всегда внушало радужные перспективы на будущее. От количества взимаемого ясака и его качества напрямую зависела часть благосостояния тунгусов, а также успешность выполнения налоговой политики правительства в крае. Тщательная фиксация и обработка обнаруженного артефакта в виде предметов культового или бытового значения, на поверхности или извлеченного в ходе раскопок, давала дополнительные сведения об изучаемом народе, поскольку проливала свет на поставленные перед Г. Ф. Миллером задачи – понять, какую роль выполняет и может выполнить нерусское население Сибири в истории России. Понимание данной проблемы отражало заинтересованность центрального правительства в мирном сосуществовании инородцев России. Исследователями широко применялся сравнительно-исторический метод.

Студент С. П. Крашенинников, будущий исследователь Камчатки и талантливый этнограф, внимательно  изучил жизнь тунгусов, их бытовой  уклад и верования. Его этнографические  наблюдения являются ценнейшим вкладом  в отечественную науку. История  этого народа в полевых исследованиях  ученого XVIII в. – возможность для  сибиреведов взглянуть в подлинное  прошлое. Она позволяет раскрыть особенности и закономерности социальных и этнических связей в доклассовом  обществе, сделать анализ состояния  изучаемого общества накануне коренного  преобразования его жизни в новых  геополитических условиях.

В его дневниках имеются  интересные записи о Забайкалье. Так, в «Дорожном журнале» за 1734–1736 гг. имеется следующая сравнительная  характеристика двух малых народов, тунгусов и бурят: «Тунгусы, как и  брацкие и прочие иноземцы, лошадей  впрягать необычно, да и лошадей  их, понеже на них никогда хомута не было, запрягать в телегу очень  трудно. Тунгусский народ ничем не разнствует от брацких, только одним  именем. Те-брацкие, а сии тунгусы  называются. Язык, вера, платье, жилье  и обычаи, у обоих народов, однако, только сей народ гораздо богаче и воистей оного. Всякий у них  кольчуги-куяки и панцири имеют. Они живут такожде не на одном месте, но перекочевывают»[4, c. 79]. Отмечая кочевой и полукочевой образ жизни эвенков, он делает верное предположение о его причинах. Все дело в отсутствии ведения интенсивных форм хозяйства. Подсечно-огневое или пашенное земледелие, огородничество были еще не известны.

Хозяйственно-культурный комплекс, хорошо приспособленный к местным  условиям, вероятно, сложился в ходе расселения их пообширной территории Сибири, достаточно давно. Но столетия жизни в суровых климатических  условиях затормозили развитие местных  народов, способствуя консервации  традиционных культурных черт. В реестре  о ясачных тунгусах Баргузинского  острога он проводит четкую линию  сравнения баргузинских и нерчинских тунгусов. Сопоставляя жизненный  уклад и верования, ритуальную атрибутику и одежду, он приходит к выводу, «что жизнь и вера тех и других ничем  не отличается, а одежду конные тунгусы  носят, какую и нерчинские»3. Самой  распространенной одеждой считалась  парка. Ее носили как мужчины, так  и женщины. Парка была короткой, с  прямыми сходящимися полами, завязывающимися  на завязки, с отдельно выкроенной спинкой  в талию. У отдельных родов  в Забайкалье кроме парки женщины  носили другую верхнюю одежду, сшитую из ровдуги, бумажных и шелковых тканей. Основным головным убором являлся капор. Мужские и женские капоры различались  по количеству украшений.

Отмечая сравнительно малую  плотность населения в местах кочевий, ученый подчеркивает, что сами условия жизни тунгусов – большая  зависимость от охотничьей удачи  и наличия промыслового зверя  и рыбы – препятствовали постоянному  скоплению вместе сколько-нибудь значительного  числа людей, даже, напротив, способствовали их рассредоточению. Однако, при этом, тунгусы жили общинами, при сохранении экономической самостоятельности  малой семьи. Промышляя природными дарами, охотники не могли обеспечить свои семьи всем необходимым, и община, таким образом, связывала их коллективной собственностью на промысловые угодья, отдельными видами кооперативного труда  и взаимопомощью, неизбежной при  их жизни в суровых условиях таежной  и степной зоны.

Вместе с записями Д. Г. Мессершмидта, по сути являющегося  одним из первых исследователей тунгусского  этноса, а, следовательно, и основоположником тунгусоведения, имеется возможность  узнать этнолингвистические особенности  тунгусов XVIII в. После себя он оставил, по оценке Г. М. Василевич, одной из исследовательниц исторического наследия тунгусов в XX в., бесценные свидетельства. Он первый, «кто точно описал Забайкальскую  группу тунгусов и оказался свидетелем одного из этапов процесса образования  смешанных групп и новых говоров, диалектов и зафиксировал это своими записями»[3, c. 22]. Действительно, Д. Г. Мессершмидт в своем дневнике отметил некоторые отличительные особенности забайкальской группы тунгусов. Например, что они не имеют татуировок на лице, в отличие от других представителей этноса. В языкознании он отмечал практическое сходство языка с другими группами. Исключение представляют лишь отдельные слова, присущие оленным – орочонам или северным тунгусам5. Языковая культура существовала только в устном варианте. Письменности как таковой они не имели. Далее в дневнике следует запись примерно 200 слов с топонимами тунгусского происхождения, это в основном названия птиц и животных. Иногда для сравнения и лингвистического анализа вставлял рядом с названиями на местном наречии слова и названия из других языков6. Широко эрудированный, специалист в области языков, Д. Г. Мессершмидт по возможности стремился в своих записях точнее отразить произношение каждого слова, отмечая все звуки. Он записал несколько тунгусских сказаний и легенд, по которым удалось восстановить фрагменты древней истории и мифологических представлений.

Пограничные конфликты с  маньчжурами в конце XVII в. заставили  русское правительство искать пути выхода из сложившейся обстановки. Частично проблема была решена за счет привлечения к охране границ местного населения.

Выполняя распоряжение Сената об изучении геополитической обстановки на границе с Цинской империей, Г. Ф. Миллер показывает, насколько может  быть взаимовыгодным сотрудничество с  местными племенами тунгусов. Обращает внимание на эвенкийский клан князей Гантимуровых в Нерчинском уезде, подчеркивая  его особое значение, историк осознавал, что от позиции клана по отношению  к русской власти и маньчжурскому  влиянию в регионе, зависят настроения тысяч тунгусов в Забайкалье. Местная  администрация в этот период перестала  выплачивать норму государственного жалования под предлогом беспробудного  пьянства основной части Гантимуровых, подчеркивая их бесполезность. Г. Ф. Миллер, на месте изучив обстоятельства конфликта, предлагает восстановить прежние  отношения и не раздувать скандал  из-за совершенно иных обстоятельств. Тунгусы были нужны для охраны государственной границы, и их законопослушность, по мнению Г. Ф. Миллера, не вызывала никаких  сомнений. А причиной ссоры послужил повод, наступивший после ознакомления тунгусов с царскими указами о  запрете делать подарки местной  власти. Значимость клана объяснялась, вероятно, еще и тем, что среди  забайкальских эвенков практически  вся феодальная аристократия была представлена одним единственным кланом Гантимуровых, среди которых были князья, занимавшие высокие должности. В частности, они составляли командный состав пограничной стражи в Нерчинском уезде.