Особенности этнической культуры эвенков Забайкалья

П. С. Паллас, путешествуя  по Забайкалью в 70-е гг. XVIII в., внес свою лепту в изучении прошлого населяющих его народов. Благодаря усилиям  ученого, на сегодняшний день мы имеем  подробное описание тунгусских и  бурятских шаманок Забайкалья XVIII в. Он собрал и проанализировал небольшой, но выразительный материал их нелегкого  ремесла. В Кулусутае нашел тунгусскую шаманку и по собственному настоянию  стал свидетелем обряда шаманизма. Как  обычно это принято в шаманизме, во время обряда в нем принимали  участие все представители рода. Одежда шаманки включала в себя богатый  и разномастный фасон, украшенный экзотическими  принадлежностями анемического и тотемного  происхождения. Ученый отмечает, что: «кожаный халат извешен был вокруг разными  железными гремушками и другими медными фигурками, позади … висели разноцветные змеи и хвосты, из коих к одному привязан был маленький колокольчик. Шапка была простая кожаная, и на место железных рогов, пришиты были к плечам рогам подобные машины, на кои нацеплены были железные лягушки»[9,c. 523–524]. Он подробно описал её бубен и сам процесс ритуальных действий, которые были присущи подобному роду занятий. Подводя заключение в описании шаманского искусства у народов Сибири, П. С. Паллас выделяет большое количество общих черт, а различия он увидел лишь в незначительных деталях культа ворожбы и предсказаний. Как натуралист-экспериментатор, он не мог отнестись иначе как скептически по отношению к обряду общения шамана с духами. Тяжелые одеяния (25–30кг), позвякивания металлических предметов, а также применение разнообразных трав и грибов с дурманящими свойствами во время диких танцев доводят человека до транса, а соответственно, П. С. Паллас подводит вердикт: такой спектакль не может отражать ход реальных событий внутри рода. Признавая, впрочем, как и его предшественники, что смысл данного обряда заключен в способствовании благосостоянию рода и отведению бед, но рационального зерна в его проведении не находил.

Взгляды тунгусов об окружающем мире исследователи почерпнули из местных  сказаний и легенд. Мифология, впрочем, особой оригинальностью не отличалась. Как и у большинства сибирских  народов, она формировалась на основе всего того, что окружало человека в повседневности, а древние обожествленные предки и идеалы, связанные с ними, отражали внутренний мир тунгусов. Так, например, существовал очень  стойкий к временным и территориальным  изменениям культ медведя. Они считали, что раньше медведь был человеком, и наделяли его способностью понимать человеческую речь. Естественным было почитание стихий, которое, по мнению И. Г. Гмелина, нашло свое отражение  во множестве запретов, поверий и  обрядов, пронизывающих буквально  все стороны хозяйственной жизни. Подобный анахронизм воспринимался  естествоиспытателями-натуралистами  и историками экспедиций как элемент, достойный изучения и знания образованной частью населения России и Европы, но совершенно бесполезный с точки  зрения практического применения.

Экспедиционные этнографические  материалы Д. Г. Мессершмидта, С.П. Крашенинникова, П.С.Палласа и других способствовали тому, что портфели письменных источников, коллекции различных предметов  духовной и материальной культуры, которые находили свое место в  музеях, художественные изобразительные  источники – рисунки, на которых  запечатлены образы тунгусов, и частично картографический материал позволяют  изучать эту группу населения  современного Забайкалья и России, ее прошлое и настоящее вконтексте современных проблем.

Итак, в этом параграфе  мыописали историю изучения эвенкийского народа начиная с XVIII столетия различными исследователями и учеными.

Глава 2. Особенности  культуры эвенков Забайкалья.

2.1. Хозяйство и жизненный уклад.

Эвенки севера занимались охотой и оленеводством, эвенки южной зоны - кочевым скотоводством. Часть из них с 18 века входила в состав пограничного казачьего войска и занимались охраной границы. В состав южной группы входили эвенкийские и даурские роды, находившиеся в подчинении князей Гантимуровых. С 1750 года по 1851 князья Гантимуровы осуществляли управление и эвенками-казаками. Приспосабливаясь к сложным природно-экологическим условиям края, эвенки северной зоны на протяжении жизни многих поколений выработали уникальную форму жизнедеятельности, которая эффективно обеспечивала удовлетворение всех потребностей общества.

Эвенки вели комплексное  охотничье-рыболовно-оленеводческое хозяйство, связанное с бродяче-оседлым образом  жизни. Кочевания были подчинены  природным циклам и проходили  по отработанным маршрутам через  районы постоянных поселений и связанные  с ними охотничьи, рыболовные и пастбищные угодья. Маршрут кочевания представлял  собой на местности вытянутый  эллипсоид 150-250 км на 25-30 км. Существовало два района концентрации стойбищ  и стоянок. Первый в глубинных  залесенных участках тайги, где на расстоянии 4-5 км располагалось три стойбища: зимнее, осеннее и весеннее. С  этими районами соседствовали места  отела и гона, зимнее пастбище домашних оленей и кормозащитные станции  промысловых копытных. Второй район - по береговой линии рек, там располагались  кратковременные летние стоянки, где  жили одну - две недели[5, c. 99]. 

Охота была традиционным занятием эвенков. Она обеспечивала основную часть потребностей эвенкийских  семей в питании и сырье  для обрабатывающих отраслей домашнего  производства. Охота также давала возможность оплатить ясак и обменять шкурки пушных зверей на необходимые  припасы и ружья. Большие территории охотничьих угодий эвенки осваивали  при активном использовании в  качестве транспортного средства домашних оленей. В степных районах Забайкалья эвенки кочевали и охотились на лошадях. Общий ритм жизнедеятельности эвенкийских  промысловых групп их мобильности, изменения интенсивности освоения природных ресурсов лишь в своей  совокупности определяет "бродячий" образ жизни, который является основным способом всестороннего и рационально  использования природных ресурсов. В определенной мере бродячий образ  жизни эвенков является выработанной в течении жизни многих поколений  формой культурной адаптации к условия  природной среды их обитания.

Традиционное сочетание  потребительских и товарных отраслей хозяйства не всегда и не обязательно  сопровождались бродячим бытом. Эвенки, расселенные по берегам крупных  рек и ведущие аналогичное  хозяйство, вели сезонно-оседлый образ  жизни, который предполагает: 1) наличие  двух постоянных стойбищ, летний и зимний «мэнэйены», 2) ведение охотничьих и рыболовных промыслов на сравнительно меньшей территории, 3) участие в кочевании, связанном с пушной охотой, только самих охотников, которые уходили не на весь сезон, а в промысловые экспедиции. Вся промыслово-хозяйственная деятельность «бродячих» эвенков в конце 19, начале 20 века демонстрирует комбинируемое всестороннее освоение всего комплекса охотничьих и рыболовных угодий, нормированное природой и закрепленное в религиозно-этической практике изъятия из природных запасников ровно такого количества ресурсов, которое не подрывало бы воспроизводящих основ природы. Быт эвенков был подчинен условиям кочевого образа жизни.

Быстро сооружалось и  легко перевозилось традиционное жилище - конический чум из жердей. Покровами для него служили берестяные тиски, нюки из ровдуги или ткани, корьевые плахи. Все необходимое для жизни изготавливалось в домашнем хозяйстве. Мужчины владели кузнечным ремеслом, делали различные изделия из дерева, кости и рога. Женщины обрабатывали бересту, шкуры животных и рыб и шили из них нужную утварь и одежду[11, c. 209].

Придя на очередную стоянку  и сложив вещи на настил из 3-4 жердей, уложенных на короткие толстые бревна (лабаз), эвенки разводили костер, готовили чай. После чаепития устанавливали  чум. Новое место для чума выбиралось в нескольких метрах от старых «чумовищ». Три основные жерди «тургу» обязательно брались из остова чумов прошлых лет. «Тургу» в вершине соединялись развилкой и устанавливались таким образом, что две из них, образуя одну из сторон треугольника, ставились с ориентировкой в сторону тропы, по которой пришли на стоянку. С этой же стороны ставили еще 2 «тургу», образующие дверной проем. За тем по кругу, двигаясь по солнцу, на равном расстоянии от центра, устанавливались остальные жерди каркаса «херам». Покрышка чума из выделаннойсохатины (ровдуги) состоит из 4 нюков, разделенных на две полупокрышки: верхнюю «унэкэн» и нижнюю «элбэнэл». Покрытия начинались с нижней половины, натягиваясь плотно на остов слева направо («как солнце ходит»). Два нижних нюка подвязывались к жердям при помощи ремешков. Левый край запускался под правый. Верхняя часть чума, за исключением дымового отверстия (в непогоду оно закрывалось отдельным куском бересты или ровдуги) покрывалась в том же порядке. В верхних углах «унэкэна» пришивались петли, в которые продевались жерди с развилкой в вершине. Два человека, поднимая жердями «унэкэн», набрасывали его на остов, закрывая при этом «элбэнэл» сверху на 60-80 см и запахивая правым краем «унэкэна» левый. За тем все покрытие прижималось несколькими толстыми жердями, а низ чума, обложенный сосновыми и еловыми веками, засыпали для тепла снегом. 

Внутри чума вдоль его  стен из соснового лапника устраивался плотный настил «хокто», на который раскладывали постели. Место очага в центральной части чума огораживалось уложенными «П» - образно бревнами. Справа и слева от входа (рядом со спальными местами хозяев) устанавливалась специальная жердь «чимка». К ней и стоящей напротив основной жерди «тургу» привязывалась горизонтальная жердь «икэптун», на которую на деревянных или железных крючьях подвешивался над костром котел.

С выпадением снега семьи  перебирались в корьевые чумы. Основа - четыре толстые жерди «тургу», соединенные в вершине развилкой. На них в 60-70 см от вершины оставлялись сучья, в которые укладывали короткие поперечные жерди «толбоко», на которые опирались все остальные жерди - расколотые вдоль бревна, устанавливающиеся неплотно друг к другу и образующие круглую жилую площадку диаметром 4-6 метров. Две дополнительных тургу образовывали вход «урхэ». Остов «голомо» покрывался рядами косо уложенных пластов лиственничной коры.  

Типы оленеводства: эвенкийский - малооленный и орочонский - многооленный. В связи с расширением охотничьих угодий при сохранении традиционного пешего способа опромышления эвенки были вынуждены более интенсивно развивать оленеводство и широко использовать домашних оленей в качестве транспортного средства. В сезон миграции белок использование оленя позволяло эвенкам откочевывать быстро в самые дальние угодья. Охотник уходил на промысел, заказывая хозяйке, в какое место ей прийти с караваном. Навьюченные олени, соединенные в связки, выстраивались в караван, впереди которого, отдельно от всех ставился «табуированный» олень (обычно белой масти), перевозящий сумки с родовыми святынями - изображениями семейных охранителей и охотничьими амулетами.

Олени в каждую связку соединяются  так: впереди стараяоленуха, задающая темп, каждый олень при помощи недоуздка  привязывался к вьючному седлу впереди  идущего. Для привязывания оленя к задней луке «толбоко» ремнями крепился «гилбэвун» - изогнутая пластина из рога оленя, напоминающая равносторонний треугольник без основания. В нижней части пластины было отверстие, сквозь которое «гилбэвун» соединялся с «толбоко». Таким образом, олени выстраивались в ломаную линию, что позволяло эвенку, обернувшись назад видеть сразу всех оленей в связке.

В пушном промысле использование  оленя обеспечивало возможность  расширения охотничьих угодий, что  создавало предпосылки для увеличения выхода товарной продукции. В зверовой охоте использование оленя для  вывоза добычи привело к разделению труда между мужской и женской  частью охотничьих групп, что позволяло  обеспечивать семьи продуктами в  короткое время, создавать долговременные запасы.

В выборе маршрутов передвижения эвенки исходили из:

- соображения обеспечения  охоты и рыболовства;

- постоянство мест отела  и гона у оленей;

- условия летнего содержания  оленей, обеспеченности дровами  для дымокуров;

- удобство маршрутов движения  с оленями и прочих факторов.

Т.е. кочевание совершалось  по вполне определенным маршрутам. На местности это вытянутый эллипсоид 150-250 на 25-30 км. Существовало два района концентрации стойбищ и стоянок. Первый в глубинных залесенных участках тайги, где на расстоянии 4-5 км располагалось  три стойбища: зимнее, осеннее и  весеннее. С этими районами соседствовали  места отела и гона, зимнее пастбище домашних оленей и кормозащитные  станции промысловых копытных. Второй район - по береговой линии рек, там  располагались кратковременные  летние стоянки, где жили одну - две  недели.

Эвенков, смешавшихся в  межэтнических браках и занимавшихся скотоводством, именовали хамнегане, солоны или конные эвенки. В настоящее время эвенки в основном живут в селах, построенных по русскому образцу. Вообще эвенки современных поколений в немалой степени вобрали в себя русскую кровь и облик и говорят чаще всего по-русски. В осенне-зимне-весенний сезоны эвенки-охотники живут в тайге, используя чумы с брезентовым покрытием или брезентовые палатки (прежние ровдужные покрытия весьма редки); железная печка все чаще заменяет очаг. Используют охотничьи ружья, самострелы и проч. Успешно, но расчетливо добывают соболя, лося, изюбря, северного оленя и др. зверя. Сохраняют старинные способы обработки шкур.

Мясо и рыба употребляются в жареном, вареном, вяленом, сыром мерзлом виде, из субпродуктов приготовляются колбасы, из муки – сухие лепешки, мозг из трубчатых костей и ягоды служат деликатесами. Э. соблюдают уважение к огню, жилищу, особое почтение оказывают гостям.

Наряду с покупной одеждой  носят самодельную из выделанных шкур, украшенную вышитым орнаментом, которому придают смысловое значение и считают оберегом.

Самой распространенной одеждой эвенковбыла парка. Носили её как мужчины, так и женщины. Меховая парка не имела никаких украшений. По покрою парки (короткая с прямыми сходящими полами) делали одежду и ровдуги и сукна. Одежду из сукна украшали аппликацией в виде полосок ткани и рядов медных пуговиц. Кроме парки была распространена женская верхняя одежда, имевшая вид кафтана с прямым разрезом спереди, с сходящими полами, с спинкой, кроенной в талию. Одежда конных эвенков по своему виду и покрою совпадала с одеждой бурят. Основным головным убором являлся капор. Его носили мужчины, и женщины. Различались они лишь по количеству украшений.