Принятие христианства и его влияние на развитие русской культуры

Петровские  реформы, последовательно ориентированные  на модернизацию России, ее включение  в мировое сообщество, приобщение к западноевропейской цивилизации, на деле были весьма противоречивым и  неоднозначным процессом. Это и не могло быть иначе в условиях социокультурного и религиозно-духовного раскола страны. С одной стороны, глубоко укорененной в архаике патриархальности и средневековья; с другой, - решительно шагнувшей в Новое время. Посланные на обучение за границу молодые дворяне – «птенцы гнезда Петрова» (прообраз будущей русской интеллигенции) – составляли чрезвычайно тонкий слой европейски образованных реформаторов, во многом оторванных от образа жизни не только большинства русского населения, но и отчужденных от жизни своего класса. Отсюда и чрезвычайная хрупкость осуществленных преобразований, и обратимость реформ, и непредсказуемость хода исторических событий в России XVIII века. Абсолютное меньшинство «просвещенного дворянства» в принципе не могло гарантировать стабильность модернизационного процесса в России, поскольку ему противостояло большинство российского общества, стоявшего на позициях глубокого традиционализма и отвергавшего реформы и реформаторов как пособников Антихриста (так трактовался и сам Петр I).

2. Христианство и русская культура

2.1. Культурно-историческое значение принятия христианства

Период язычества  восточнославянских племен не составляет истории культуры. Скорее это — предыстория русской культуры, некое ее исходное состояние, которое могло продолжаться весьма длительное время, не переживая сколько-нибудь значительных событий. История русской культуры начинается с ключевого социокультурного события, перевернувшего жизнь древних русичей, изменившего их мировоззрение и поведение, включившего Древнюю Русь в поток мировой истории, — с Крещения Руси. Значение этого начального события русской социокультурной истории обретает подлинные масштабы, когда мы задумываемся о далеких культурно-исторических (шире — общественно-исторических) последствиях выбора мировой религии князем Владимиром. В этом отношении интересно рассуждение современного историка религии Д. Е. Фурмана: "Принятие (немного раньше, немного позже) такой развитой религии было для Руси, очевидно, совершенно неизбежным. Значение его в том, что при иной религии, ином выборе культура Руси была бы иной. Россия с иной верой имела бы другую архитектуру, живопись, музыку, даже язык (ибо формировался бы он под совсем иными языковыми влияниями), она вела бы иные войны и вообще имела бы совсем иную историю. И соответственно всемирная история при участии католической (или мусульманской) России была бы иной". Более того, ученый прав, категорически утверждая: "...Мир с мусульманской или католической Россией мог бы быть не немного иной, а совсем иной"⁴.

Культурно-исторический и цивилизационный выбор, сделанный в X в. верхушкой древнерусского общества, был не простым.

Принимая от Византии христианство, Древняя Русь впервые разрывала национальную традицию, органически связанную  с язычеством и не изжитым до конца  кочевничеством, и вставала на путь национального самоотречения Драматизм ситуации социокультурного перелома усугублялся тем, что Крещение Руси осуществлялось сверху, по инициативе социальной верхушки, и не отражало массового миросозерцания, интересов большинства восточных славян; более того, христианизация Руси во многих случаях проводилась насильственно. Столкновение противоположных тенденций, их глубинное противоборство создавали предпосылку для раздвоения культурных традиций.

Крещение Руси определило характер культуры русского средневековья, несмотря на подспудное "пульсирование" языческой восточнославянской культуры, как культуры христианской. Христианство византийского образца, впоследствии получившее название православия (т. е. истинной, единственно правильной веры, наилучшего способа прославления Бога), составило ценностно-смысловое "ядро" всей древнерусской культуры, какие бы внешние формы она ни принимала. Архитектура и живопись, музыка и поэзия, историческое познание (в виде летописания) и философская мысль, естественнонаучные представления древнерусских людей и технические изобретения, хозяйственно-экономический уклад и формы политической организации общества и внешних связей с зарубежными государствами — все было освящено христианской традицией, религиозными идеалами и ритуалами, авторитетом Библии и отцов церкви. И в этом отношении в древнерусской христианской культуре не было ничего принципиально отличного от христианской культуры западноевропейского средневековья. Отличие заключалось в другом.

Западное христианство (позднее получившее название католицизма) исторически сложилось как подобие государства в государстве, со своей жесткой иерархией (очень напоминавшей вассальные отношения в феодальном обществе), властным единоначалием (глава церкви — папа), строгой внутриконфессиональной дисциплиной (вплоть до обета безбрачия) и т. д.

Высокий уровень  организованности и управляемости  института Римской католической церкви обеспечивал мобильность и динамизм церковной политики.

Отношения церкви и светской власти в Византии, а затем и в Древней Руси были иными. Во-первых, церковь понималась как духовная опора сильной централизованной авторитарной власти государства; светская же власть императора, царя или князя рассматривалась церковью как земное воплощение основополагающих религиозных идей. Монарх являлся не только помазанником Божиим, но и живым воплощением Бога на земле — аналогом Царя Небесного и "Богом земным".⁵

Во-вторых, восточная  христианская церковь, более органически связанная с ближневосточными традициями первых христиан Палестины, Сирии, Египта, опиралась на догматически трактуемые религиозные традиции раннего христианства ("предание") и воссоздавала архаическую структуры религиозной общины, решающей все свои основные вопросы богословской, богослужебной и даже мирской практики коллегиально, сообща (отсюда апелляция к решениям церковных Соборов — вселенских, национально-государственных, поместных — и к категории соборности как высшей форме церковной и религиозной легитимности). Господство такого первобытного демократизма в решении духовных вопросов при перенесении его на почву светских государственных интересов могло обернуться организационным хаосом, и должно было быть уравновешено сильной централизованной монархической властью, освященной церковными полномочиями. Соответственно сильная монархическая власть уравновешивалась духовной поддержкой церковного сообщества, решениями Собора религиозных деятелей. Церковь и деспотическая власть царя выступали как взаимодополнительные факторы цивилизации и культуры.

Ведущим, активным началом русской социокультурной  истории, начиная с самого акта крещения Руси, становилась светская власть, мыслившая себя как самодержавная.

Характерно, что  князь Владимир Святославович, канонизированный православной церковью как Святой Владимир, при крещении получил имя Василий (от греч. basilevs — "царь", "государь"), что соответствовало его целям и идеалам. Титул царя в русской национальной традиции сложился много позже; впервые в качестве царя принял венчание лишь Иван Грозный, — однако идеал царской власти, самодержавия (образцом воплощения которого русским князьям длительное время казался византийский император) витал над властителями Древней Руси, начиная именно с Владимира Крестителя. Самодержавие было для русских не столько социально-политическим институтом, сколько феноменом культуры, идеалом сакрализованной власти, сложившимся задолго до реального появления института самодержавия на Руси и сохранившимся много лет спустя после падения царизма в России.

Почти тысячелетие понадобилось, чтобы Русь была готова к переходу от язычества к христианству. Еще в середине I века по необъятным  восточноевропейским равнинам от Южного моря до Северного прошел, проповедуя Евангелие, апостол Андрей Первозванный.

Славяноязычные тавро-скафы, которых греки называли руссами, первыми на территории Руси приняли христианство к VII веку, а вместе с ним и греческий алфавит как основу русского языка.

В 946 году крестилась в  Константинополе княгиня Ольга  со своим окружением. Летописи повествуют о неустанных хождениях Ольги, прозванной Мудрой, по Руси для приобщения ее к Христианству.

Внук ее Владимир вынес  этот вопрос на всеобщее обсуждение, так  как считал принятие религии делом  всенародного значения.

В 861 году в Херсонесе  святой Кирилл, просветитель славян, нашел Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и обучился языку у одного из руссов. Но Кирилловская азбука и книги попали в Киев лишь в X веке через болгарских священников.

Моравский архиепископ  Мефодий со своим младшим братом Константином (Кириллом) стали основоположниками славянской письменности и впоследствии были причислены к лику святых.

Летописец преподобный  Нестор написал Повесть временных  лет, в которой отобразил крупнейшую в Европе историческую хронику. За этим текстом стоит труд не одного поколения летописцев, но именно в ней мы находим наиболее полный и последовательный рассказ о распространении Христианства на Руси.

Слово о Полку Игореве, Киево-Печерский патерик писателей-монахов  Симона и Поликарпа, Моление Данила Заточника, Хождение игумена Даниила – все эти произведения стали ядром своеобразной и яркой литературы Киевской Руси, а затем и всей древнерусской литературы последующих столетий.

Найденные археологами  берестяные грамоты в Новгороде, Владимире, Смоленске и других городах говорят о широкой образованности народа в Древней Руси.

С XII века, когда в католической Европе появились первые университеты, на русской земле возникли крупнейшие монастыри, ставшие подлинными центрами просвещения. Так начинало проявляться различие западной культуры ума и восточной культуры сердца.

И хотя единство церковное  становилось прообразом единства политического, все же церковь не сумела предотвратить  междоусобицы и раздробленность  государства, связанное с нашествием азиатских племен.

Крестовый поход Тевтонских рыцарей на нетронутые северо-западные княжества в 1242 году был отбит  дружинами и ополчением Новгородского  князя Александра Невского, причисленного  к лику святых покровителей русской  земли.

Перед Куликовской битвой московскому князю Дмитрию Донскому было дано благословение на победу в монастыре около местечка Радонеж и выделены в помощь два инока – Александр Пересвет и Андрей Ослябя, отдавших свою жизнь за свободу родной земли.

Одним из самых больших авторитетов  христианства на Руси был монах совсем не высокого чина – Сергий Радонежский. Для народа его слово стояло выше самого митрополита.

Для нас это имя священно. Уединенный скит и келья, срубленная самим Сергием, затерянные в непроходимых лесных чащах  Средней Руси, превратились в духовный центр всей страны. Сергий Радонежский является основателем монастыря и в будущем Троице-Сергиевой лавры.

В 1480 году окончательно пало ненавистное  иго. На смену униженного и политически  раздробленного государства пришла свободная и внутренне окрепшая великая держава, которая с тех пор стала именоваться Россией.

Монастыри стали центрами просветительства и духовного обновления России. Весь лесистый север страны покрылся сетью  крупных монастырских хозяйств, около  которых постепенно оседало крестьянское население.

Период  XIV – XV веков на Руси можно назвать временем ее наивысшего расцвета. Впитав лучшие традиции иноземных культур, Россия всегда оставалась самобытной.

Одним из высочайших достижений называют создание в XV веке многоярусного иконостаса и национальной школы церковного зодчества (шатровый стиль).

История художественной культуры этого  периода сохранила нам имена  великих иконописцев: святого Феофана  Грека, преподобного Андрея Рублева, зодчего  Московского кремля и скульптора Василия Ермолина, монаха Епифания премудрого, Луки-ремесленника и многих других.

В период удельной раздробленности  только Русская православная церковь  могла придать всем явлениям культуры общерусскую значимость.

Русская икона всегда отличалась от западной религиозной живописи тем, что икона не портрет и не картина. По учению святых отцов, икона – «небесное явление» и подобие Божественного. На ней нет ничего мирского и телесного, и пишутся не лица, а лики.

Русская икона превзошла все  мыслимые границы постижения духовного  мира и создала совершенно сверхъестественную возможность приближения к Божеству. Иконописание стало священной формой русского искусства, главным его жанром.

Создавая свои шедевры иконописи, художники вкладывали в них всю  свою душу. Зная о свойствах божественной энергии, мастера, прежде чем приступить к работе, очищали свой организм от непотребного, входили в состояние отрешенности и концентрировали всю свою энергию лишь на одном деле – написании иконы. Вот и получались чудеса – Чудотворные иконы.

Когда-то люди срубили топорами небольшую часовенку, потом поставили сообща церквушку на солнечном высоком месте среди могучего бора, а рядом протекала чистая и светлая речка – с этого, наверное, и начиналась летопись православия на Руси.

С умом и сердцем, а  порой и без единого гвоздя возводили люди памятники своей эпохе, оставляя нам прекрасное наследие.

Строительство монастырей на огромных пространствах шло одновременно с широкой просветительской и  миссионерской деятельностью.

Епископ Стефан Пермский проповедал на Северной Двине среди  народов коми, преподобные Сергий и Герман основали Валаамский Спасо-Преображенский монастырь среди карельских племен, преподобные Савватий и Зосима положили начало крупнейшему Соловецкому монастырю.