Семья и семейный быт народов Кавказа

 

Содержание

 

Введение	3
1. Семейный и общественный быт  у народов Кавказа	6
2.Положение ингушских  женщин в семье	9
3.  Формы заключения брака  у ингушей	12
4.Культурологические  аспекты дагестанского семейного  воспитания	29
Заключение	33
Литература	38

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Актуальность исследуемой проблемы. Интерес к истории и культуре народов Кавказа с каждым годом  увеличивается. Импульсом для реализации этого интереса служит национальное самосознание, сопровождающееся потребностью обращаться за опытом к историческому  прошлому народов. Это имеет актуальное значение, ибо, впервые за многие годы прослеживается тенденция преодоления  политизации истории и ее источников.

Семья - это важнейший социальный институт общества и какие бы формы она не принимала в историческом развитии она продолжает сохранять себя и сохранять свойственные ей социальные функции. Являясь социальной ячейкой общества, семья играет главную роль в сохранении и передаче многопоколенного опыта и культурных традиций. Семья неизбежно отражает изменения, которые происходят в обществе, несмотря на свойственный ей консерватизм, и подвергается трансформации, т.е. изменению.

Актуальность исследуемой проблемы состоит и в том, что в условиях обострения межнациональных отношений  каждое историческое исследование, в  том числе и по семейным проблемам, призвано способствовать обогащению теории и внедрению в практику накопившегося  опыта.

Современный духовный кризис в России и на Кавказе становится одной из причин изучения нами семейных отношений. Актуализирует эту проблему фактор полиэтничности как российского, так и кавказского общества. Расколотое на множество этнических групп кавказское общество в постсоветской России утратило общегосударственную идею и отдало предпочтение поиску идеалов не в общественных структурах, а в особенностях национальной и социальной среды обитания народов.

В ряде регионов России и Кавказа наблюдается гипертрофирование национальной идеи и ее трансформация в национализм и сепаратизм. В ходе этих процессов возникают межэтнические конфликты, которые нередко перерастают в этническое насилие и вынужденные миграции. Дагестан является регионом, где подобного характера негативные явления произошли и продолжают иметь место в результате развала СССР. Вследствие этого изучение семейных отношений народов Кавказа, в том числе и на нынешнем этапе развития, приобретает особую актуальность.

Характерная для советского периода  недооценка этнического фактора  привела к тому, что наша общественная жизнь оказалась не в состоянии  ответить на возникающие сложные  вопросы межэтнических и межнациональных  отношений, а вместе с ними и семейных отношений. В этой связи необходимо предвидеть общественные коллизии и  своевременно корректировать национальную политику государства в соответствии с требованиями нового времени и  с учетом этнического фактора  в политическом и социальном развитии Кавказа и России в целом. Комплекс указанных проблем обусловил актуальность нашего исследования.

По этой причине избран достаточно длительный период времени в истории  Кавказа (XIX - XX век). За это историческое время произошло много кардинальных перемен, которые изменили структуру общества и оказали влияние на его дальнейшее экономическое, политическое и культурное развитие. Все это не могло не сказаться в конечном итоге и на изменении семейных отношений Дагестана.

История семейных отношений Кавказа в XIX — XX вв. эта проблема современного обществознания. Она недостаточно изучена историками и этнографами. Они считают семью этого периода не актуальной в историко-хронологическом плане и поэтому семью исследуют в основном в проблемном характере. Наше исследование посвящено истории дагестанской семьи. Мы рассматриваем ее в хронологическом плане и в сравнительно сопоставительном анализе.[1]

Семья, как мы знаем, является объектом исследования многих наук, в том  числе и исторических, для которых  проблемы организации семейной жизни  и семейных отношений являются ключевыми. История исследует семью как  систему, воспроизводящую этнос  посредством межпоколенной передачи культурных ценностей и традиций, а также как общественную организацию с характерным для нее укладом жизни и как составляющую этнических процессов, через которые и на уровне которых происходили и происходят многие общественные процессы.

 В плане хронологических  рамок автор настоящего исследования  выделяет XIX-XX век. Это время позднего  феодализма и проникновения в  дагестанскую семью капиталистических  отношений, эпохи социализма, а  также перестройки и реформирования  нашего общества на условиях  рыночной экономики.

Цель нашей работы состоит в  том, чтобы показать процесс становления  и формирования кавказской семьи, ее развитие и изменения, а также ее трансформацию в современном обществе.

Задачи исследования:

Рассмотреть теоретические аспекты  семейного быта у народов Кавказа

Изучить положение ингушских женщин в семье

Исследовать формы заключения брака у ингушей

Проанализировать  культурологические аспекты дагестанского семейного воспитания

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Семейный и общественный  быт у народов Кавказа

 
      Характерной особенностью семейного и общественного быта народов Северного Кавказа в первой половине XIX в. являлось сохранение в нем архаических черт - обычаев, институтов, уходящих своими корнями в патриархально-родовой строй и даже в  матриархат. Низкий уровень производительных сил, полунатуральный характер хозяйства, 
устойчивость традиций патриархального быта способствовали сохранению в значительной степени наряду с малой семьей семейных общин. Степень бытования последних была не везде одинакова, это зависело от конкретных социально-экономических условий жизни пародов, особенностей хозяйственного быта и других факторов. Судя по данным исследователей 
последующих периодов, в высокогорных и горных районах региона, где было развито террасное земледелие и отгонная система содержания скота, требовавшие большого числа рабочих рук, семейная община являлась наиболее распространенной формой семьи.

В силу преобладания натурального хозяйства  большая семья должна была сама обслуживать  себя. Поэтому на долю женщин, кроме работы в поле, приготовления пищи, воспитания детей, падало еще много обязанностей по обработке сырья (шерсти, хлопка, конопли, кожи, молочных 
продуктов), изготовлению одежды и т. д. Женскую половину семьи возглавляла «старшая» женщина, обычно жена главы семейной общины. 
Естественный рост числа членов семьи приводил к сегментации семейной общины.[5]

Выделившиеся семьи либо вырастали  в новые большие семьи, либо сохраняли  структуру малой семьи. Выделившиеся семьи по мере возможности селились рядом, поблизости от отцовской семьи. Малая семья, которая в это время уже являлась господствующей формой, состояла, как правило, 
из супругов и их детей. Нередко с сыновьями жили старики, реже - младшие братья и сестры. По мере женитьбы сыновей родители выделяли их в самостоятельные хозяйственные единицы Однако обычно такое выделение происходило по истечению некоторого времени, необходимого 
для создания материальной основы будущего домохозяйства. И в малой семье господствовали патриархальные порядки - полное повиновение женщин мужчинам, младших - старшим, традиционное разделение труда. Ведущие отрасли хозяйства семьи по-прежнему находились в руках мужчин, а домашнее хозяйство - женщин. И тем не менее положение женщины в малой семье претерпевает определенные изменения.

Женщина, с одной стороны, освобождается  от ряда обязанностей, выполняемых  ею в большой семье, и от власти «старшей» женщины дома, т. е. становится сравнительно самостоятельной. С другой стороны, она в малой семье была более нагружена, выполняла в пределах своего дома все 
женские работы, которые в большой семье распределялись между всеми женщинами. В общем производственном труде важную роль играли мужчины, что усиливало их господствующее положение в семье и обществе, их авторитет и общественный вес. Поведение женщины строго регламентировалось адатом и шариатом, которые ставили ее в зависимое положение в семье и обществе. 
Особенно тяжелым было положение молодой женщины. Кроме многочисленных обязанностей по дому, она должна была строго соблюдать систему запретов (избеганий), которые подчеркивали ее 
неравенство и зависимое положение. Женщина фактически не имела права ни на какое самостоятельное решение, ни на развод, который считался привилегией мужчины. Муж мог оставить жену в любое время, взять новую или иметь (у мусульман) одновременно 2-3 жены. У ряда народов Дагестана, чеченцев, адыгов и других, женщина не должна была присутствовать в 
помещении, где принимали гостей и посторонних мужчин. Даже еду для гостей она передавала для них через мужа пли сына. Браки молодежи заключались по воле родителей. В Дагестане, как и «предыдущие столетия, 
предпочитали так называемые кузенные браки (в пределах родственной группы), у других народов Северного Кавказа существовала строгая экзогамия. Браки запрещались между однофамильцами, между молочными родственниками; у горцев имелись и сословные брачные ограничения. Из трех 
форм поселения супругов - у матери (матрилокальная), в новом месте (дислокальная) и у отца (патрилокальная) - преобладала последняя. Полигамия была распространена в основном среди господствующей верхушки. Брачным возрастом считался возраст 15 лет, однако практиковалась 
выдача замуж девушек и 13-14 лет, э также помолвка детей в раннем возрасте. 
Одним из способов заключения брака было похищение, осуществлявшееся как насильственным путем, так и с согласия самой девушки. К нему прибегали в случаях отказа со стороны девушки,  слишком большой суммы платы за невесту или просто исполняя древний традиционный обряд. 
Этот вид заключения брака широко практиковался у осетин, кабардинцев, кумыков, ногайцев и др.[2]

Как и ранее, куначество и гостеприимство играли в жизни народов Северного  Кавказа важную роль. Благодаря этим институтам развивались экономические, культурные и брачные связи, взаимно обогащались культура и быт горцев и народов всего Кавказа. Определенную социальную значимость имели и такие общественные институты, как побратимство, усыновление. Дагестанцы, например, имели много побратимов среди осетин, 
ногайцев, чеченцев, ингушей и др и, наоборот, каждый из последних имел побратимов среди этих и других  народов Северного Кавказа.

 

2.Положение ингушских женщин в семье

 

В период общинно-родового строя  ингушки пользовались большим уважением  и правами. К женщине (старшей) приходить  могли за советом мужчины, считаясь с ее жизненным опытом, знанием  обычаев, умением понять другого, желанием помочь. Мужчины не пересекали дороги старухам, ожидали, пока они пройдут, подобно тому, как молодые женщины  пропускали мужчин. Проезжий останавливал лошадей, чтобы посадить на арбу прохожих пеших женщин, а сам шел пешком. Во время перемещения из одного села в другое, наряду с детьми, на подводу  сажали представитель ниц слабого  пола.

С принятием ислама нормы  ингушских адатов были пересмотрены. Они стали утверждать, что лучшими  добродетелями женщины являются послушание, терпеливость и полная покорность мужу. Она во всем стала выполнять волю мужчины — мужа, свекра, деверя, а в девичестве — отца, деда, брата, дяди. Вдова, если она оставалась жить в семье покойного мужа, принимала любое решение, только посоветовавшись с братом мужа, даже если он был младше нее.

Воспитанная в полном повиновении  мужчине, горянка, лишившись мужа, сына, оказывалась совершенно беспомощной. Это состояние отразилось в ингушском  фольклоре: вдову называли «ишйла жеро» — несчастная (буквально — холодная) вдова; девушку, оставшуюся без брата или не имеющую его, — «ткъам бийна оалхазар», то есть птица с подбитым крылом.

Дочери в ингушской  семье должны были быть во всем покорны  родителям. Их могли отдавать замуж  без их согласия. Отец, мог ее выдать за овдовевшего старика, за нежеланного ей, если он из достойной семьи, уважаемых людей. «Он (отец) содержит их, как знает, выдает замуж за кого хочет», — отмечает Ф. И. Леонтович. О том, что она просватана, девушка часто узнавала позже других членов семьи. Как правило, девушка безропотно соглашалась с решением родителей. Если же у нее был возлюбленный, она тайком оплакивала свою несчастную долю.

Но было бы ошибкой считать, что все браки заключались  без согласия девушек и выдавали их за нежеланных им молодых людей. Чаще всего девушка знала, кто  ее сватает, и давала свое согласие. Тем более, что девушка-ингушка не имела возможности общаться с молодыми людьми из неродственных семей. Поэтому у них не было выбора. Девушки вели затворническую жизнь. Круг их общения с молодежью был ограничен. Они могли увидеться с молодыми людьми или обмолвиться словами на свадьбе у родственников, соседей или в гостях, где могли быть и не родственники их семьи, а также у колодца, куда девушки ходили за водой, а парни приходили увидеть девушек, перекинуться с ними словами, а если какая и понравится, после ряда подобных встреч заслать сватов к ее родителям.[6]

Выходить замуж без  согласия родителей (едда маьре яхар — тайный выход замуж) у ингушского народа считалось (считается и поныне) позорным. В первое время члены семьи этой девушки не показывались людям на глаза. Считалось, что их семья опозорена. Из всех бед, которые могли постичь семью, худшей считалась та, когда позор касался женщины. Поэтому родители во избежание беды как можно раньше старались выдать дочь замуж.

Если семейная жизнь не удавалась, женщина без согласия мужа не могла уйти от него. На развод необходимо было также согласие ее родных. Патриархальная мораль требовала  терпеливо и безропотно выносить обиды, тяжелый труд и другие испытания. «Единственный протест порабощенной женщины против насилия ее человеческой воли, принуждения родственников  и дурного обращения мужа, —  писал Ф. И. Леонтович, — выражается в бегстве ее из дому, где она  переносит от своего господина-супруга  все нравственные и физические пытки. Но ее опять, как проданную вещь, родственники возвращают мужу. Она  снова бежит и снова переносит  еще большие страдания» . У ингушей, как и у многих народов Кавказа, Средней Азии и других восточных народов, женщина не имела права развода с мужем. Последний, напротив, мог сказать жене в присутствии трех свидетелей, что «оставляет» ее (аз йитай хьо) — и становился свободным. Сам мужчина, не смотря на мольбу жены, не желающей с ним жить, ходатайство ее родных, посылающих к нему почтенных стариков, мог «не оставить» жену.

Повторные браки также  были привилегией только мужчин. А  тот, кто мог осмелиться вступить в брак с официально неразведенной  женщиной, вызывал кровную месть  со стороны ее первого мужа и его  родни. Часто мужчина, живущий в  согласии со своей женой, в минуту гнева, подчас за малейшую ее провинность (не приветливая встреча гостя  и т. п.) мог сказать магическое «аз йитай хьо» (я освобождаю тебя) — и жена, мать его детей, хозяйка, покорно, безропотно уходила из семьи.[3]

В случае смерти кормильца  — мужа или отца — женщине  причиталась лишь восьмая часть  наследства. Все недвижимое имущество  переходило к сыну, а если его  не было, к брату и другим мужчинам семьи. Последние, правда, при желании  могли отказаться от своей доли в  пользу дочерей умершего (если последний не имел сына). Ф. И. Леонтович справедливо отмечает, что «вообще адат не признает за женщиной никакой собственности, кроме калыма или кебина, получаемого от мужа, и жениховского подарка» . Иными словами, судьба женщины зависела прежде всего от ада та и шариата, затем от воли мужчины, от его добродетелей и человеческих качеств.

В народной памяти немало печальных  случаев разлуки детей и матери. Живя со вторым мужем, женщина не имела  права воспитывать детей от первого  брака. Она не могла даже видеться с ними. Мать обычно пыталась увидеть  детей у своих родственников  или соседей. Если осиротевшие дети воспитывались отцовской род  ней, им внушали неприязнь к матери, которая обзавелась новой семьей. Если же дети воспитывались у ноанахой (у родных матери), мать, естественно, и навещала их, и помогала им. Отношение к си ротам со стороны родных матери было гуманней, чем со стороны родных умершего оцта. Но и в тех случаях, когда кормили и воспитывали сирот родственники матери, право распоряжаться их судьбой всегда оставалось за отцовскими родными. Повзрослевшие дети в 15—17 лет возвращались «домой» — к отцовской родне. Объяснялось это прежде всего патриархальными порядками, господствующими у ингушей в XIX — начале XX в.