Античность в поэзии Пушкина

                        Античность  в поэзии А. С. Пушкина.

  В XIX веке тема античности была актуальна для всех сфер искусства. Многие художники, например, Брюллов или Иванов, писали картины, содержащие античные сюжеты; архитектурные стили также восходили к канонам античной древности.

  В начале XIX века в литературе ещё господствует классицизм – направление, строгие принципы которого берут своё начало из истоков античного искусства. Наиболее ярким и выдающимся поэтом-классицистом является Г. Р. Державин, для творчества которого характерны античные мотивы и сюжеты – «Амур и Психея», «Спящий Эрот». Из этого следует, что античность в русской поэзии – не новое явление. Однако с возникновением романтизма, ярким представителем которого является А.С. Пушкин, античность в поэзии начинает приобретать своеобразные черты, отходя от канонов устаревающего классицизма.

  Согласно исследовательской статье академика Покровского, «Пушкин ещё в ранней юности читал Вергилия <…> и одновременно знакомился и со всеми его главными подражателями, равно как и с Гомером, которому Вергилий сам подражал», поэтому уже в стихотворении «Воспоминания в Царском Селе»(1814) мы замечаем влияние античности на его творчество. Это стихотворение, которое Пушкин читал на лицейском экзамене в 1815 году, близко к принципам классицизма, следовательно, античные мотивы, в нём содержащиеся, носят канонический характер.

  В стихотворении «Воспоминания  в Царском Селе» создан пейзаж  царскосельского сада. Пушкин сравнивает его с Элизиумом, в греческой и римской мифологии являющимся аналогом рая, где пребывают души умерших, заслуживших свет и вечное блаженство. «Не се ль Элизиум полнощный,/Прекрасный царскосельский сад…» В этом сравнении заключается сухая строгость од классицизма – каноничные приёмы, которые сами по себе вычурны и торжественны. Они не требуют никакого художественного дополнения, поскольку они проистекают из античной поэзии – родоначальницы художественной литературы, а следовательно – и литературных приёмов. Художественность в античной поэзии первозданная, классическая, потому что поэты того времени создавали свои произведения, не задумываясь о средствах выразительности. Сами того не замечая, античные поэты создали целую литературную эру, наполненную яркими и прекрасными образами, своеобразными стилями и слогами. И только впоследствии литература приобрела определённые каноны и правила.

  «Не здесь  ли мирны дни вели земные боги? Не се ль Минервы росской храм?» Согласно примечаниям Д. Благого в сборнике «А. Пушкин. Избранная лирика»,  «росская Минерва – Екатерина II». Минерва (в греческой мифологии Афина) – богиня войны и мудрости, покровительница героев. В сравнении Екатерины II с богиней Минервой есть одна особенность. Эта особенность встречается и у поэтов-классицистов, например, у Державина. Ни Державин в оде «Фелица», ни Пушкин в «Воспоминаниях в Царском Селе»  не называют имя Екатерины II прямо, они только намекают на неё посредством сравнения с богиней.

  В стихотворении Пушкина  читатель сразу представляет себе грозную и прекрасную богиню, обитательницу Олимпа. И только потом в воображении возникает образ царицы Екатерины II. Это сравнение дано не только для лестного изображения царицы, но и для создания специального художественного эффекта, при помощи которого читатель может услышать в стихотворении отзвуки далёкой античности, в которых заложены совершенство и красота слога.

  Все остальные античные  мотивы, содержащиеся в стихотворении  «Воспоминания в Царском Селе»,  соответствуют канонам классицизма, однако в строке «Перуном Зевсовым победу похищали» есть особенность, которая придаёт стихотворению художественное своеобразие. Эта строка словно сближает античную и русскую поэзии. Перун – могучий громовержец, повелитель славянских богов, а Зевс – тоже громовержец и царь греческих богов. Пушкин хочет сказать, что эти боги равны по силе, а значит, Россия может так же процветать (в самом широком смысле этого слова), как и страны античного мира; у России есть своя культура, свои победы, свои герои, которые не уступают по величию античным, и они переживут века и тысячелетия. Память о Суворове, имя которого упоминается в стихотворении, будет такой же вечной, как и о каком-нибудь античном герое, а Державина будут прославлять так же, как и, предположим, Гомера или Вергилия. То есть память о великолепии России останется даже тогда, когда сменятся сотни и тысячи поколений.

  Но на смену классицизму  приходит романтизм; меняются  литературные воззрения, и Пушкин  как прогрессивный поэт примыкает  к новому литературному течению,  лишённому строгих канонов. В 1815 году Пушкин пишет стихотворение «Гроб Анакреона», в котором присутствует античный сюжет. Это произведение отдалено от принципов классицизма; в нём нет пафоса и торжественности, которые создаются при помощи слов «высокого стиля». В стихотворении «Гроб Анакреона» говорится о древнегреческом поэте Анакреоне, который в своих произведениях воспевал вино и любовь. Стихотворение содержит элементы мистики; дух Анакреона оживает для того, чтобы насладиться любовью юных дев и выпить вина из кубка. Время Анакреона ограничено, и вскоре он уходит обратно, в могилу, в сопровождении муз и изящных сестёр-харит, богинь праздника и дружбы. Стихотворение можно отнести к ранней философской лирике. Пушкин рассматривает философскую тему о краткости человеческой жизни через призму античности; возможно, на создание этого произведения его вдохновило стихотворение Ломоносова «Разговор с Анакреоном». В этом стихотворении Анакреон говорит: «Лишь в том могу божиться, / Что должен старичок/ Тем больше веселиться,/ Чем ближе видит рок». В стихотворении Пушкина рассматривается философское отношение Анакреона к жизни и смерти. Анакреон мирится с тем фактом, что тело бренно, жизнь человеческая не вечна, но он убеждён, что душа должна оставаться вечно молодой и бессмертной. Бестелесный дух Анакреона, присутствующий в стихотворении, усиливает его близость к мифологическим сюжетам.

  Любовная лирика Пушкина также наполнена мотивами античности. В 1816 году он пишет стихотворение «К Морфею». Морфей (в греческой мифологии Гипнос) – крылатый бог, который способен усыплять не только людей, но и богов, и насылать на них разные сновидения. В стихотворении лирический герой испытывает одиночество, тоску, муки любви, и перед бессонной ночью обращается к богу Морфею, чтобы тот облегчил его страдания. «Морфей, до утра дай отраду/Моей мучительной любви./Приди, задуй мою лампаду,/Мои мечты благослови!» Во время прочтения этого стихотворения читатель может представить себе образ лирического героя. Это молодой влюблённый эллинский поэт с лирой в руках, который мечтает о встрече со своей желанной. Он в отчаянии возносит молитвы к Морфею в надежде, что тот преподнесёт ему утешительную чашу сна. Стихотворение оригинально по своему художественному стилю; в нём мы можем наблюдать разносторонний подход автора к античным мотивам. Если сравнить это стихотворение с «Воспоминаниями в Царском Селе» (1814), то можно увидеть, как изменился лирический герой. В стихотворении «Воспоминания в Царском Селе» лирический герой очень патриотичен, он с гордостью в пламенном сердце воспевает Россию, её правителей, её героев и поэтов. В стихотворении «К Морфею» лирический герой обладает чувствительной натурой, он в некотором роде сентиментален, погружён в личные душевные переживания и страдания. Следовательно, меняется применение античных мотивов. Если в «Воспоминаниях в Царском Селе» античные мотивы используются для того, чтобы придать произведению торжественность и пафос, то здесь – для того, чтобы выразить чувства, показать, насколько сильны переживания. Присутствие  образа Морфея как художественного элемента придаёт стихотворению сходство с произведениями античной поэзии.

  В стихотворении «Элегия» (1816) лирический герой, страдающий  от «любви напрасной»,говорит: «Хотел ещё воспеть прелестниц молодых, / Веселье Вакха и Дельфину./Напрасно!..» В этом стихотворении лирический герой мечтает освободиться от тяжёлого и мучительного плена любви, вернуться к прежней весёлой жизни, поэтому он обращается к богу любви Амуру (Эроту): «Амур, уж я не твой,/ Отдай мне радости, отдай мне мой покой…» Снова возникает зрительный образ лирического героя – влюблённого эллинского юноши, у которого безжалостный Амур отобрал покой и сон, пронзил стрелой его сердце, но любовь оказалась недолгой. Лирический герой умоляет бога любви освободить его. В этом стихотворении образ Амура введён для того, чтобы усилить художественный эффект. Лирический герой влюблён настолько, что кажется, будто бы он попал в заключение, он не в силах забыть свою отягчающую любовь. Он – пленник Амура, мечтающий о сладостной свободе. По своему душевному состоянию лирический герой близок к Орфею, который не может забыть возлюбленную даже после того, как потерял её. Неутешная тоска звучит в этом стихотворении, которую Пушкину удалось создать при помощи античного мотива.

  В 1821 году Пушкин  создаёт стихотворение «Муза». Стихотворение  автобиографично; в нём Пушкин, очевидно, намекает на Евтерпу – музу поэзии. Здесь в образе «девы тайной» муза учит лирического героя искусству поэзии. Как мы понимаем из строки «В младенчестве моём она (т. е. муза) меня любила», лирический герой Пушкина ещё очень юн; он только начинает свой творческий путь. Это стихотворение аллегорическое; образ лирического героя – образ самого автора, Пушкина в детстве. Поэт в этом стихотворении намекает на то, что ещё «в младенчестве» он был посвящён музой в великую тайну литературного творчества. В стихотворении использована детализация. Это придаёт стихотворению особый стиль, помогающий читателю зрительно представить то, что происходит в стихотворении. Стихотворение напоминает словесное описание изображений на древнегреческих амфорах, на которых присутствовали и людские, и божественные образы.

  Пушкин также писал  стихотворения, содержащие античные  сюжеты. Это, например, стихотворения  «Торжество Вакха» (1817) и «Прозерпина» (1824). «Торжество Вакха» погружает читателя в атмосферу праздника эпохи античности; кроме того, в стихотворении отражены представления древних людей об окружающем их мире. Стихотворение наполнено мифологическими образами – сатирами, фавнами, нимфами и сильванами. Все они вместе с людьми водят хороводы и поют песни, сыплют розами, бьют в бубны и тимпаны, возносят хвалы богу виноделия Вакху, который едет на колеснице, запряжённой тиграми, в сопровождении сатира Селена. Празднования вакханалий, как известно, отличались крайней распущенностью и нередко заканчивались плачевно. В пьесе Еврипида «Вакханки» такое празднование завершается трагически – пьяные женщины разрывают на куски будущего царя. Смысл трагедии заключен в том, что безнравственное поведение может привести к необратимым последствиям. Стихотворение Пушкина, возможно, навеяно трагедией Еврипида, но смысл оно содержит противоположный. В этом стихотворении передаётся радостное настроение людей, встречающих традиционный праздник с музыкой и плясками; стихотворение лишено неэстетичных моментов. В нём автор открывает для читателя чудесный мир эпохи античности, наполненный сказочными существами.

  Стихотворение «Прозерпина» вольный перевод стихотворения французского поэта Э. Парни, который тоже писал стихотворения на античные сюжеты. В этом стихотворении богиня Прозерпина (или в греческой мифологии Персефона), царица подземного царства Плутона (Аида), находит возлюбленного из смертных юношей и тайно приводит его в Элизиум. В самом начале стихотворения приведено описание пейзажа подземного царства – плещущие волны реки Флегетон, «вечные луга» Элизиума (Элизия), «усыплённые брега» реки забвенья Леты. Эпитеты в стихотворении подчёркивают таинственность и загадочность царства Плутона. В стихотворении любовь Прозерпины и смертного юноши, с одной стороны, прекрасна – они оба счастливы, но с другой стороны она запретна, ведь боги как высшие создания, не должны связываться с людьми, поэтому «богиням льстит измена» - Прозерпина в их глазах уронила свой божественный статус. Она изменила богу Плутону с человеком.

  Образ Прозерпины – намёк на графиню Е.К. Воронцову, которой Пушкин посвятил это стихотворение.  Юноша – это образ самого поэта, который был одно время влюблён в Воронцову, а Плутон – образ графа Воронцова, мужа княгини. Остальные богини в стихотворении символизируют общество светских дам, в котором, вероятно, ходили слухи об измене графини с поэтом, что служило поводом для унижения Воронцовой в глазах остального света. Ад в стихотворении – символ заблуждения, которое привело и Прозерпину, и юношу к измене. Ведь любой неверный шаг, совершённый на земле, приближает душу к аду, к низвержению в тартар. В этом стихотворении античный сюжет применён в качестве символа.

     В стихотворении «Кинжал» (1821) античные мотивы также применяются в качестве символов. «Кинжал» начинается строками: «Лемносской бог тебя сковал/ Для рук бессмертной Немезиды». Лемносской бог – то есть бог огня и оружия Вулкан, который после свержения Зевсом с Олимпа упал на Лемнос – остров в Малой Азии. Немезида (Немесида) – богиня справедливого возмездия. Она часто изображалась с кинжалом в руках. В стихотворении говорится о том, что никто не может спастись от неожиданного, внезапного удара кинжалом; он силён там, «где дремлет меч закона». Удар кинжалом порой опережает даже наказание свыше – «Где Зевсов гром молчит». В стихотворение включены некоторые исторические события – например, убийство Цезаря (Кесаря) Брутом, совершённое при помощи кинжала. «Апостол гибели, усталому Аиду/ Перстом он жертвы назначал,/ И вышний суд ему послал/ Тебя и деву Эвмениду». Обратим внимание на эти строки стихотворения. Эвменида (или Эриния) – богиня мщения. Эвмениды – порождения богини Геи-земли, их изображали со змеями на головах вместо волос и с орудиями пыток в руках. Упоминание об Эвменидах очень удачное – читатель сразу понимает, что речь пойдёт о мести кому-то. Согласно Д. Благому, «апостолом гибели Пушкин называет <…> «друга народа» Жана-Поля Марата, возглавлявшего политику революционного террора». Ж.-П. Марат был убит кинжалом «контрреволюционеркой Шарлоттой Кордэ, которую Пушкин называет «девой Эвменидой»». Здесь мы наблюдаем завуалированные под античных персонажей образы, о которых читателю остаётся только догадываться.

   В 1825 году Пушкин  снова возвращается к вакхальным мотивам и пишет стихотворение «Вакхическая песня». Отметим, что в этом стихотворении отсутствуют, в отличие от «Торжества Вакха», какие-либо персонажи. Стихотворение напоминает гимн во славу света, любви и жизни. «Да здравствует солнце, да скроется тьма!» - этими словами стихотворение заканчивается. Читатель может догадаться, что этот гимн, эта песня раздаётся из уст тех, кто встречает праздник в честь бога Вакха, то есть из уст людей эпохи античности.  Стихотворение тем интересно, что в нём автор представляет себя в античном времени и как бы принимает участие в древнем празднестве, бросая «заветные кольца в густое вино» и «подымая стаканы».