Ахматова

 С началом  Первой мировой войны Ахматова резко  ограничила свою публичную жизнь. В это время она заболела туберкулезом, долго лечилась, много времени проводила за чтением классики – Пушкина и Баратынского. Это повлияло на её будущее творчество, сказалось на поэтической манере. Ахматова не была новатором, но была хранительницей, а точнее – спасительницей классических традиций, она сохранила в своем стихе и Пушкина, и Блока, и Гумилева, и Кузмина.

 В 1917 году у нее вышел сборник «Белая стая». Маяковский так сказал о ее творчестве: «Стихи Ахматовой монолитны  и выдержат давление любого голоса, не дав трещины». Мнение самой Анны Андреевны о сборнике «Белая стая» было таково: «К этой книге читатели и критики не справедливы. Почему-то считалось, что она имела меньше успеха, чем «Четки». Этот сборник появился при еще более грозных обстоятельствах. Транспорт замирал – книгу нельзя было послать даже в Москву, она вся разошлась в Петрограде. Журналы закрывались, газеты тоже. Поэтому в отличие от «Четок» у «Белой стаи» не было шумной прессы. Голод и разруха росли с каждым днем. Как ни странно, ныне все эти обстоятельства не учитываются».

 В том  же году она проводила Н. Гумилева за границу, в Русский экспедиционный корпус и в 1918 году, когда он вернулся из Лондона в Петроград, окончательно порвала с Николаем отношения. В  последний раз вместе они поехали на Троицу к сыну в Бежецк.  В 1918 они развелись.

 Вторым  мужем Ахматовой стал ассириолог, знаток Древнего Востока, Владимир Казимирович  Шилейко. Они познакомились осенью 1918 года в Шереметевском дворце. Сначала жили в Москве, в 3-м Зачатьевском переулке, но вскоре переехали в Петербург, в квартиру в Мраморном дворце. К Ахматовой и Шилейко в их жилище в Мраморном Дворце несколько раз приходил Гумилев и приводил с собой сына.

 Судьба  первого мужа Ахматовой трагична. Н. Гумилев расстрелян в 1921 г. по обвинению в контрреволюционном заговоре. Их сын – Лев Николаевич Гумилев – известный ученый-историк, востоковед. Он дважды был арестован, прошел сталинские лагеря.

 Еще до второго замужества Анна Ахматова пережила несколько бурных романов. Первый – с поэтом и критиком Н.В. Недоброво, который написал первую статью о творчестве Ахматовой. В 1919 году он скончался в Крыму от туберкулеза. Героем второго романы был Борис Анреп, офицер Белой гвардии, участник Гражданской войны. Их встречи были редки и мимолетны, однако он оставил свой след в творчестве поэтессы. В 1919 году Анреп покинул страну.

 В 1918 году распавшийся в годы войны  «Цех поэтов» был восстановлен. К  возрожденному «Цеху» Ахматова не примкнула. С акмеизмом ей стало не по пути. Причины были достаточно серьезны: поэтические позиции Ахматовой и акмеизма далеко не совпадали с самого начала.

 Первые  послереволюционные годы Ахматовой  были отмечены острыми лишениями  и отдалением от литературной среды. Однако после развода с Шилейко, смерти Блока и расстрела Гумилева осенью 1921 года она вернулась в «мир живых людей», начала участвовать в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодических изданиях. В этом же году читатели увидели ещё два сборника её стихов: «Подорожник» и «Anno Domini».

 В названных  книгах Ахматова в основном осталась автором любовной лирики. Важно содержание личности, заложенное в стихах, глубина  чувства, новое понимание его. Как  сказал А. Твардовский о ее творчестве: «оно отличается необычайной сосредоточенностью и взыскательностью нравственного начала». Любовь у Ахматовой почти никогда не предстает в спокойном ожидании. Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту и необычайность, появляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения, первой пробуждающейся встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертной тоски.

 И все  же уже тогда Ахматова слышала  не только голос любовного чувства. В стихотворении «Июль 1914» есть услышанное ею пророчество:

                   Сроки страшные близятся. Скоро

                   Станет тесно от свежих могил.

                   Ждите глада, и труса, и мора,

                   И затменья небесных светил. 

                   Только нашей земли  не разделит

                   На потеху себе супостат:

                   Богородица белый  расстелит

                   Над скорбями великими плат.

 Образ Богородицы, церковная символика  и лексика литургии являются одним  из признаков поэтической системы  Ахматовой тех лет. В том сказывается  народное ощущение приближающегося  Апокалипсиса.

 В 1922 году она в третий раз вышла  замуж, за искусствоведа и музейщика Николая Николаевича Пунина. Осенью 1923 года переселилась к нему, во внутренний (садовый) флигель Шереметевского дворца – Фонтанного Дома, но продолжала бывать и в Мраморном дворце, у Шилейко, заботясь и о нем, и о его собаке. Весной 1925 года – новая вспышка туберкулезного процесса в легких. В этом же году Ахматова начала изучать Пушкина и архитектуру Петербурга; ее исключили из Ленинградского отделения Всероссийского Союза писателей как непролетарского поэта.

 Сама  Анна Андреевна писала об этом периоде так: «Примерно с середины двадцатых годов я начала очень усердно и с большим интересом заниматься архитектурой старого Петербурга и изучением жизни и творчества Пушкина. Результатом моих пушкинских штудий было – о «Золотом петушке», об «Адольфе» Бенжамина Костана и о «Каменном госте». Все они в свое время были напечатаны.

 Работа  «Александрина», «Пушкин в 1928 году», «Пушкин и Невское взморье», которыми я занимаюсь двадцать последних  лет, по-видимому, войдут в книгу  «Гибель Пушкина».

 С середины двадцатых годов мои новые  стихи почти перестали печатать, а старые – перепечатывать».

 В 1924 новые стихи Ахматовой публиковались  в последний раз перед многолетним  перерывом. На ее имя был наложен  негласный запрет, в печати появлялись только переводы.

 Почти двадцатилетнее последующее молчание Ахматовой было связано со многими  причинами. Какие-то годы она почти  не писала. Политика печати тех лет, сперва пролеткультовщина, потом диктат РАППа, постоянное жесткое требование выполнять «социальный заказ» тоже не способствовали и не благоприятствовали ей. Но были и другие причины, чисто литературные, обстоятельства вкуса и читательского настроения, о которых обычно говорится гораздо меньше при объяснения почти полного ахматовского исчезновения из литературы

 В июне – июле 1927 года Ахматова лечилась в  Кисловодске в санатории Центральной  комиссии по улучшению быта ученых (ЦКУБУ), где встретилась с Маршаком, Качаловым, Станиславским.

  27 октября  1935 были арестованы Н. Лунин  и Лев Николаевич Гумилев – сын Ахматовой, из-за чего она срочно выехала в Москву. Здесь 30 октября Анна Андреевна написала с помощью М Булгакова письмо к Сталину с просьбой об облегчении участи мужа и сына. В этих хлопотах Ахматовой приняли деятельное участие Л. Сейфулина, Э. Герштейн, Б. Пастернак, Б. Пильняк. Их освобождают. В 1937 году НКВД готовило материалы для обвинения ее в контрреволюционной деятельности.

 В январе 1936 года Ахматова вместе с Б. Пастернаком  ходила в Прокуратуру СССР с просьбой  о смягчении участи арестованного О. Мандельштама. Его отправили в ссылку на год. 5 февраля этого же года  она поехала навестить сосланных в Воронеж Мандельштамов. В конце мая 1937 года срок ссылки Мандельштама закончился, он вместе с женой вернулся в Москву, после чего Анна Андреевна сразу же отправилась навестить друзей.

 В 1938 году снова арестовали сына Ахматовой. Стихи этого времени, полные скорби и страданий, составили цикл «Реквием».  Когда Ахматова писала «Реквием», это был реквием по «моему народу», участь которого разделили ее близкие. Она вспоминала о страшной очереди у ленинградской тюрьмы Кресты: ей пришлось там стоять часами, сжимая в окоченевших пальцах узелок с передачей – сначала для мужа, потом для сына. Трагическая судьба объединила Ахматову с сотнями тысяч русских женщин. «Реквием» – плач, но плач гордый – стал самым знаменитым ее произведением.  

 Весной 1938 года в Петербург тайно приехал  Мандельштам, где и произошла  его последняя встреча с Ахматовой. В ночь с 1 на 2 мая его арестовали. А 27 сентября он скончался во Владивостокском пересыльном лагере на Второй речке скончался, где и был похоронен, о чем Ахматова узнала лишь в начале 1939 года.

 В 1938 же году 19 сентября она рассталась с  Н. Н. Луниным, но осталась жить в той  же квартире, так как иной жилплощади у нее не было.

 27 сентября  военным трибуналом Ленинградского  военного округа Л. Н. Гумилев  был приговорен к 10 годам исправительно-трудовых  лагерей, но военная коллегия  Верхового суда СССР не утвердила  вынесенный Л. Гумилеву приговор, и дело было направлено на  дополнительное расследование. В 1939 году 26 июля Решением Особого совещания при НКВД СССР Лев Гумилев осужден на 5 лет исправительно-трудовых лагерей.

 Только  в 1940 году вышел новый ленинградский  сборник стихов Ахматовой «Из  шести книг», прошедший строгую  цензуру. Однако вскоре сборник все же изъяли из библиотек.

 25-30 августа Анна Андреевна гостила  на даче у Пастернака в Переделкино.

 В 1941 году Ахматова в Москве в первый и последний раз лично встретилась  с Мариной Цветаевой.

 6 сентября  произошла первая массированная бомбежка Ленинграда, в результате которой сгорели Бадаевские продовольственные склады; в осажденном городе начался голод. 28 сентября по решению властей Ахматову эвакуировали из-за дистрофических отеков – сначала в Москву, затем в Чистополь, оттуда с семьей К.И. Чуковского через Казань – в Ташкент.

 Про этот период сама Ахматова вспоминала так: «Отечественная война 1941 года застала  меня в Ленинграде. В конце сентября, уже во время блокады, я вылетела на самолете в Москву.

 До  мая 1944 года я жила в Ташкенте, жадно ловила новости о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды. А еще я узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела».

 В это  время, 10 марта 1943 года, закончился срок ссылки Льва Гумилева; в конце 1944-го, преодолев сопротивление лагерных начальников, он добровольцем, как когда-то и его отец, ушел на фронт. В мае 1943 вышел ташкентский сборник стихотворений Ахматовой. «Моя азиатка» – так называла Анна Андреевна эту свою «эвакуированную» книжку.

 15 мая  1944 года Ахматова вылетела в  Москву, где жила на Большой  Ордынке у Ардовых. «В мае  1944 года я прилетела в весеннюю  Москву, уже полную радужных надежд и ожидания победы». В июне 1944 она вернулась в Ленинград, выезжала на ленинградский фронт с чтением стихов. О своей встрече с городом она вспоминала так: «Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою встречу с ним в прозе. Тогда же возникли очерки «Три сирени» и «В гостях у смерти» – последние о чтении стихов на фронте в Териоках. Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи – я никогда ничего не знала о прозе. Первый мой опыт все очень хвалили, но я конечно не верила. Позвала Зощенко. Он велел кое-что убрать и сказал, что с остальным согласен. Я была рада. Потом, после ареста сына, сожгла вместе со всем архивом».

 В декабре  этого же года проходил творческий вечер в доме писателей, куда была приглашена и Ахматова.

 После войны Ахматову посетил английский историк, журналист и политический деятель Иссайя Берлин, что вновь  навлекло на нее гнев Сталина.

 Позже, в первой половине 1946 года, творческие вечера следовали один за другим, и везде Ахматову ждал восторженный прием. Казалось бы, триумф. Но 16 августа вышло постановление, и творчество таких писателей, как Ахматова, Зощенко и им подобных, как идеологически чуждое, было предано анафеме. В связи с этим постановлением из печати не вышли уже подготовленные сборники А. Ахматовой.    1 сентября было решено исключить Анну Андреевну и Зощенко из Союза Советских писателей.

 В 1948 году одной из первых она слушала  в авторском чтении первые главы  из романа «Доктор Живаго» у Пастернака в Лаврушенском переулке. В это время Ахматова бедствовала. С трудом Пастернак выхлопотал для нее в Литфонде 300 рублей.

 В 1949 году одного за другим, арестовали сначала 26 августа Н. Н. Пунина, а затем 6 ноября снова ее сына и приговорили последнего к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.

 Но  Ахматова не описывает своего ужаса, достоинство не покидает ее даже в  минуты ожидания гибели от рук Сталина. Она иногда роняет строчки. Не о том  ли времени:

                   И гибель выла у дверей,

                   И ухал черный сад, как филин,

                   И город, смертно  обессилен,

                   Был Трои в этот час  древней.

 В течение  всего 1850 года  она пыталась вызволить  из рук сталинских палачей единственного  сына, но безуспешно.