Костюм в русской литературе XIX века

 

 

 

 

1. Костюмы героев А. С. Грибоедова в комедии «Горе от ума»

   В комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» упоминаний  о костюме и тканях очень  немного, а ремарок, посвященных  одежде действующих лиц, вообще  нет. Однако отношение к костюму  прослеживается очень четко. Это  проявляется, например, в монологе  Чацкого:

И нравы, и язык, и старину святую,

                                  И величавую одежду на другую

                                  По шутовскому образцу:

               Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем

    Рассудку вопреки, наперекор стихиям.

   Обращение к лексикону  моды в спорах о важных проблемах  духовной жизни 20-х гг. XIX в. не было случайностью, так как в бытовой культуре того времени костюм имел большое значение, был формой проявления настроений, выражения политических симпатий и антипатий (боливар).

   Свойственное эпохе  убеждение, что люди «одеваются, как думают», сделало костюм знаком  определенной идеологической позиции. У Ф. Ф. Вигеля, к которому восходит  это выражение, сказано: «Итак, французы  одеваются, как думают, но зачем  же другим нациям, особливо же  нашей отдаленной России, не понимая  значения их нарядов, бессмысленно  подражать им, носить на себе  их бредни и, так сказать, ливрею».4

   Эта тенденция  ярко проявилась во время привлечения  А. С. Грибоедова для дачи показаний  по делу декабристов. В его  следственном деле есть следующий  параграф: «В каком смысле и  с какой целью вы, между прочим, в беседах с Бестужевым неравнодушно  желали русского платья и свободы  книгопечатания».5 Для властей отношение к одежде представлялось одинаково важным. А. С. Грибоедов отвечал: «Русского платья желал я потому, что оно красивее и покойнее фраков и мундиров, а вместе с тем полагал, что оно бы снова сблизило нас с простотою отечественных нравов, сердцу моему чрезвычайно любезных».

   Мнение А. С. Грибоедова  совпадает с высказыванием П. И. Пестеля, которое хорошо было  известно тайному комитету: «Что  касается до красоты одежды, то русское платье может служить тому примером» (Восстание декабристов. Документы. – М., 1958. – Т. 7. – С. 258).

   Авторское отношение  к костюмам, его времени, к суетности  моды, её всеядности и алчности  проявилось в комедии «Горе  от ума». Ирония автора сквозит  в репликах дам на вечере  Фамусова о тюрлюрлю и барежевом эшарпе, складках и фасонах:

    Княжна 1. Какой фасон прекрасный!

    Княжна 2. Какие складочки!

    Княжна 1. Обшито бахромой.

    Наталья Дмитриевна.  Нет, если б видели мой тюрлюрлю атласный!

    Княжна 3. Какой эшарп cousin мне подарил!

    Княжна 4. Ах! Да, барежевый!

    Княжна 5. Ах! Прелесть!

    Княжна 6. Ах! Как мил!6

   Название накидки  Натальи Дмитриевны из шуршащей  шелковой ткани – тюрлюрлю  – изображено как символ легкомыслия  и фривольности. В начале XIX в., во времена Грибоедова, оно совпадало с французским звукосочетанием turlututu – припевом без слов некоторых модных песенок.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Костюмы пушкинских персонажей в романе «Евгений Онегин»:

а. «Как dandy лондонский одет…»

   Надо сказать, что  Пушкин очень скуп в описании  костюмов своих героев. Первое  упоминание о внешнем виде  Онегина очень обобщенное –  «как dandy лондонский одет». Для поэта важно подчеркнуть щегольство своего героя.

   Следующее упоминание  о костюме Онегина:

Покамест в утреннем уборе,

                                        Надев широкий боливар,

                                        Онегин едет на бульвар.

   Герой Пушкина  в одежде для прогулки и  в «жесткой шляпе-цилиндре с  большими полями – боливаре»7. Название шляпы произошло от имени Симона Боливара – руководителя борьбы за независимость испанских колоний в Латинской Америке. Боливар вошел в моду в конце 10-х годов XIX в., наибольшая популярность приходится на начало 20-х – время написания I главы «Евгений Онегин».

   В рисунках первого  иллюстратора пушкинского романа  в стихах А. Нотбека дается  изображение боливара.

   В XIX в. писали: «…Все щеголи того времени носили свои цилиндры не иначе, как с широкими полями, а ля Боливар». Следовательно, Онегин на гребне моды того времени, но не только. Несомненно и другое знаковое значение боливара – дух свободомыслия, то есть Онегин – человек передовых взглядов во всем.

   Жизнь цилиндра  боливара в истории костюма  в России была недолгой. В 1825 году  он вышел из моды и остался  в русской культуре благодаря  Пушкину.

   Следующее упоминание  о костюме Онегина – сборы  героя на бал. Пушкин вновь  подчеркивает щегольство Евгения  с легким осуждением пустой  траты времени на туалет и  зависимости героя от мнения  высшего света.

                                            …Мой Евгений,

Боясь ревнивых осуждений,

 В своей одежде был педант

    И то, что мы назвали франт.

   Он три часа по крайней мере

                                         Пред зеркалами проводил.

                                         И из уборной выходил

 Подобный ветреной Венере,

   Когда, надев мужской наряд,

                                         Богиня едет в Маскарад.

   А вот описывать  подробно костюм Онегина Пушкину  явно неинтересно, и он остроумно  выходит из этой ситуации.

                                      Я мог бы пред ученым светом

                                     Здесь описать его парад.

                                     Конечно б, это было смело

                                     Описывать мое же дело,

                                      Но панталоны, фрак, жилет… -

                                      Всех этих слов на русском нет.

   Эти строки свидетельствуют  о том, что в начале 1820-х гг. название этих предметов туалета  еще не было привычным.

   «Панталоны – длинные мужские штаны, надевавшиеся поверх сапог, входят в моду в России к концу 1810-х гг.».8

  «Фрак – мужская одежда, не имеющая передних пол, а только фалды сзади, внутри которых размещались потайные карманы».9

   Считается, что фрак  широко распространился в Англии  в середине XVIII в. как одежда для верховой езды, полы которой отгибались, а затем совсем исчезли.

   Интересна история  фрака в России. При Екатерине  II появились сначала фраки узорчатые французские, что после революционных событий 1789 стало рассматриваться как покушение на государственные устои России, но меры, предпринятые Екатериной II, были довольно мягкими и своеобразными.

   «Императрице Екатерине  такие франты очень не нравились. Она приказала Чичерину нарядить  всех будочников в их наряд и дать им в руки лорнеты. Фраки после этого быстро исчезли».10

   В отличие от  Екатерины II Павел I действовал очень жестко, подвергая ослушников наказаниям вплоть до лишения чинов и ссылке, но сразу же после его смерти вновь появились фраки вместо кафтанов, круглые французские шляпы вместо треуголок, сапоги с отверстиями вместо ботфортов.

   Начиная с XIX в. мужская мода находилась под английским влиянием. В России образцом подражания стал служить английский «денди лондонский», хотя сообщения о модных новинках печатались по-французски (вероятно, в силу большого распространения этого языка). На Онегине фрак был с высоким стояче-отложным воротником, фалды опускались ниже колен, на рукавах, вероятно, были буфы. Такой покрой был в моде в 1820-е гг. И цвет фрака Онегина мог быть любых оттенков, но только не черным. Фраки в первой половине XIX в. шили из разноцветных сукон: серых, красных, зеленых, синих.

   «Цветность пушкинского времени хорошо помнили на рубеже XIX – XX вв. Известный своими живописными нарядами И. Я. Билибин сшил себе ярко-синий «онегинский» сюртук – с длинными полами и огромным воротником (в этом костюме Билибин был изображен Б. М. Кустодиевым)».11

   «Вы могли бы сказать Пушкину, что неприлично ему одному быть во фраке, когда все были в мундирах, и что он мог завести себе по крайней мере дворянский мундир» (из пометки на письме Бенкендорфа, сделанной Николаем I, «Старина и новизна», VI, 7). И, наконец, на Онегине жилет. В России жилеты, как фраки и панталоны, появились позже, чем в других странах. В годы правления Павла I они были запрещены. «Жилеты запрещены. Император говорит, что именно жилеты совершили французскую революцию. Когда какой-нибудь жилет встречают на улице, хозяина препровождают в часть».12 Ещё в начале 1820-х годов название «жилет» воспринималось как чужестранное, хотя с 1802 г. (первые годы правления Александра I) жилет прочно обосновался в гардеробе щеголеватых молодых мужчин.

   Так как жилет был виден в вырезе фрака, то его покрою и ткани придавалось большое значение.

   «Модные жилеты на груди так узки, что могут только наполовину застегиваться. Их нарочно так делают, чтобы видна была рубашка, сложенная складками, и особенно пять пуговиц на ней, из коих одна оплетена волосами, другая золотая с эмалью, третья из сердолика, четвертая черепаховая, пятая перламутровая».13 Вот так одет главный герой романа Пушкина.

 

 

 

 

 

  

 

 

 

 

б. Особенности женского платья

   А каков костюм героини – Татьяны Лариной? Увы, Пушкин почти ничего не упоминает о её гардеробе до замужества («поясок шелковый» в сцене гадания). Указание на то, что «Татьяна поясок шелковый сняла» - не простое описание раздевания девушки, готовящейся ко сну, а магический акт, равнозначный снятию креста.14 И не случайно в Татьяне нет ни капли кокетства, свой внешний вид её не волнует, она погружена в мир своих грёз, навеянных романами Ричардсона и Руссо. Этим она отличается от своих сверстниц, от родной сестры. «Вести города» и моды – это темы их разговоров, не её. И именно это оценил Онегин, отдав предпочтение ей, а не веселой простодушной Ольге.

   Став великосветской дамой, женой заслуженного генерала, обласканного двором, Татьяна уже не пренебрегает модой. Но в ней «все тихо, просто», нет ничего того, «что модой самовластной в высоком лондонском кругу зовется».

   На светском рауте, где Татьяну после долгих странствий встретил Онегин и где она поразила его превращением из деревенской барышни в даму высшего света с безупречным обликом и манерами, на голове героини Пушкина малиновый берет.

   Онегин ещё не узнал Татьяну:

                                  Кто там в малиновом берете

                                  С послом испанским говорит?

   Но берет, бывший в 1-й половине XIX в. Только женским головным убором, и притом только замужних дам, уже все сказал ему о семейном положении героини.

   (Несомненно, под воздействием пушкинского романа одел в малиновый берет свой персонаж в повести «Княгиня Литовская» М. Ю. Лермонтов. «Дама в малиновом берете была как на иголках, слыша такие ужасы, и старалась отодвинуть свой стул от Печорина…»)

  

 

Влюбленный в Татьяну Онегин преследует её повсюду:

                                         Он счастлив, если ей накинет

                                         Боа пушистый на плечо.

   «Боа – длинный шарф из меха и перьев, вошедший в моду в начале XIX в.».15 Боа считалось дамским украшением и не рекомендовалось девицам. Как бы вскользь, но с определенным умыслом Пушкин упоминает принадлежность гардероба замужних дам, предвосхищая безнадежность попыток Онегина добиться взаимности.

   В сцене последнего объяснения героев Татьяна «сидит не убрана, бледна».

   Что значит «не убрана»? Предположим, что в простом домашнем платье, причесана не для приема гостей. Теперь перед Онегиным «прежняя Татьяна», и в этой обстановке становится возможным финальное объяснение героев.

   Интересно использование Пушкиным деталей костюма как ступеней превращения матери Татьяны из модной барышни в обыкновенную сельскую барыньку:

                                         Корсет носила очень узкий

                                         И русский H как N французский

                                         Произносить умела в нос,

                                         Но вскоре всё перевелось:

                                         Корсет, альбом, княжну

                                         Алину…

                                         Она забыла…

                                         И обновила наконец

                                         На вате шлафор и чепец.

   «Корсет – непременная деталь женского туалета в XVIII – XIX вв. Лишь на рубеже XVIII – XIX вв., когда в моду вошли туники из полупрозрачных тканей, женщины временно могли отказаться от корсета, если позволяла фигура. Покрой женских костюмов с конца 1820-х годов вновь требовал туго стянутой талии. Ходить без корсета считалось неприличным даже дома, женщина ощущала себя неодетой, если её заставали не затянутой в корсет».16

   Мы можем только предполагать, что мать Татьяны в сельской глуши либо уже опустилась настолько, что пренебрегала приличиями, либо считала себя достаточно пожилой женщиной, чтобы не носить корсет.

   Ещё одно замечание: носить шлафор (халат) и чепец (особенно во второй половине дня) считалось позволительным только для очень пожилых женщин. По современным меркам мать Татьяны нельзя отнести к женщине пожилого возраста, ведь ей всего около сорока лет. Но Онегин о ней говорит: