Критика морали "религиозной исповеди"

      Великий инквизитор, представитель  правящей церковной элиты, которая  держит в повиновении массы,  очень последовательно доказывает, что в соответствии с правящей  идеологией общества, этого человека  в целях следования этой идеологии  необходимо уничтожить. Это совершенно  ясно показывает, что все основы  такой идеологии являются ничем  иным, как простым методом, который  заменяет обычную светскую власть.

      Да ты и права не имеешь  ничего прибавлять к тому, что  уже сказано тобой прежде. Зачем  же ты пришел нам мешать? Ибо  ты пришел нам мешать и сам  это знаешь. Но знаешь ли, что будет завтра? Я не знаю, кто ты, и знать не хочу: ты ли это или только подобие его, но завтра же я осужу и сожгу тебя на костре, как злейшего из еретиков, и тот самый народ, который сегодня целовал твои ноги, завтра же, по одному моему мановению бросится подгребать к твоему костру угли, знаешь ты это?

      ... уходя ты передал дело нам. Ты обещал, ты утвердил своим словом, ты дал нам право связывать и развязывать, и уж конечно не можешь и думать отнять у нас это право теперь. Зачем же ты пришел нам мешать?"

      Я ушел от гордых и воротился  к смиренным для счастья этих смиренных. То, что я говорю тебе, сбудется и царство наше созиждется. Повторяю тебе, завтра же ты увидишь это послушное стадо, которое по первому мановению моему бросится подгребать горячие угли к костру твоему, на котором сожгу тебя за то, что пришел нам мешать. Ибо если был, кто всех более заслужил наш костер, то это ты. Завтра сожгу тебя. Dixi".

      В книге "Братья Карамазовы" показан эффективный метод, как  можно ответить на злокачественное  поклонение. Действительно, очень  чёткое обозначение своего негативного  отношения к "поклону" и  резкий отказ может быть даже  эффективней, чем ответный злокачественный  поклон. Когда Грушенька говорит Катерине Ивановне, что не поцелует ей в ответ ручку, то это приводит Катерину Ивановну в ярость и открыть своё реаальное "я" и реальное отношение к Грушеньке. Грушенька в этом эпизоде наносит Катерине Ивановне наверное самый сильный удар на протяжении всей книги только тем, что просто не отвечает поклоном на поклон.

      - А знаете что, ангел-барышня, - вдруг протянула она самым  уже нежным и слащавейшим голоском, - знаете что, возьму я да вашу ручку и не поцелую. - И она засмеялась маленьким развеселым смешком.

      - Как хотите... Что с вами? - вздрогнула  вдруг Катерина Ивановна.

      - А так и оставайтесь с тем  на память, что вы-то у меня  ручку целовали, а я у вас  нет. - Что-то сверкнуло вдруг в  ее глазах. Она ужасно пристально  глядела на Катерину Ивановну.

      - Наглая! - проговорила вдруг Катерина  Ивановна, как бы вдруг что-то  поняв, вся вспыхнула и вскочила  с места. Не спеша поднялась  и Грушенька.

      - Так я и Мите сейчас перескажу,  как вы мне целовали ручку,  а я-то у вас совсем нет.  А уж как он будет смеяться!

      - Мерзавка, вон!

      - Ах как стыдно, барышня, ах как стыдно, это вам даже и непристойно совсем, такие слова, милая барышня.

      - Вон, продажная тварь! - завопила  Катерина Ивановна. Всякая черточка  дрожала в ее совсем исказившемся  лице.

Критика понятия "святости" в  религиозных мировоззрениях

  Одним  из определений "святости" или  тому, что отличает человека или  что либо от "простых смертных" и приближает его к "небесному" является особая чисто физическая чистота. Если некто представляется "святым", то значит тот не должен пахнуть после смерти и оставаться "нетленным". Если простой человек или даже преступник проявит такие свойства после смерти, то может быть объявлен "святым". Если же "святой" после смерти провоняет, то немедленно низвергается из ранга "святых". Так, с точки зрения Русской Православной Церкви, Распутин может быть даже причислен к лику "святых", поскольку проявлял экстрасенсорные способности и при жизни и даже во время его смерти, не смотря на то, что жизнь Гришки Вилкина (Распутина) было сплошное пьянство и разврат. Не смотря на то, что Гришка Вилкин сыграл очень большую роль в развале Российской Империи и последующем ударе по Православной церкви в России коммунистами, он был "своим в доску" для церковной организации и бюрократии.Не смотря на то, что поэт Высоцкий является самым любимым русским поэтом, он не может быть "святым", поскольку умер от употребления психотропных препаратов. Аналогично, гениальная израильская певица Офра Хаза не может использоваться с целью укрепления основ иудаизма, поскольку умерла от СПИДа, то есть болезни, которая ассоциируется с сексуальными извращениями.Интересна реакция церковного окружения и Алёши на то, что после смерти старец Зосима "провонял". Церковная организация в России очень коллективна и не принимает никого, кто бы отрывался бы "от коллектива". Старчество, как пишет автор - это явление "взятое с Востока", аналогичное таким понятиям, как "гуру" или "учитель" и совершенно чуждо коллективному "русскому духу". Таким образом, человек, который в России стал бы играть роль "гуру" немедленно должен был бы вызвать зависть и неприязнь со стороны окружающих его "собратьев".Для сознательного или подсознательного уничтожения такого человека на уровне духовного влияния его нужно или возвести в ранг святого и "ему поклониться", то есть нанести нравственный удар "поклоном", на который тот не смог бы ответить или же наоборот, смешать его с землёй. После смерти старца, когда никаких чудес не произошло, то оказалось возможным смешать его с землёй и низвести из "святых учителей" в простые грешники. Для сравнения, Максим Горький, писатель который никак не вписывался в обычные рамки русского коллективизма был обожествлён коммунистической диктатурой, а после её падения низвергнут в прах.Алёша очень хорошо понял, что такое отношение к "провонявшему старцу" со стороны церковной бюрократии и находящимися под её влиянием массами народа есть ни что иное, как смертный приговор всей церковной идеи и философии. Такое отношение к Зосиме и акцент в материальных эффектах для обозначения духовных принципов и укрепления своей власти, которая не имеет ничего общего с тем, о чём говорят их принципы, вызывает у Алёши единственное желание - как можно сильнее оскорбить в чувствах эту церковную идею. Он ест мясо, пьёт вино и сажает себе на колени Грушеньку только для того, чтобы "умыться" от той грязи, которой его облила его церковная братия и то общество, которое смотрит этой братии в рот. Очень важно как раз то, что смертный приговор здесь выносится не только принципам церковной организации, но и всему окружающему общественному мнению, которое судит о духовных понятиях исходя из совершенно ложных и несостоятельных принципов.

Достоевский. Братья Карамазовы

Дмитрий Литвинцев

Достоевский. «Братья Карамазовы»

Гениальные  произведения не нуждаются в критике, их разбор-это хирургическое вмешательство  в здоровое, гармонично развитое тело и исключительно с целью посмотреть, а как оно функционирует. Поэтому  я позволю себе лишь несколько  мыслей по поводу.

Сразу хотелось бы отметить, что роман не имеет  смысла читать раньше определенного  возраста, читать подросткам, даже если им уже лет 25. Очевидно, что все  взрослеют по-разному. Я первый раз  прочел его лет в 15-16 и фактически прочел мимо. Главной интригой для  меня  до сцены третьей встречи  Иван Фёдоровича со Смердяковым было: кто ж всё-тки убил слуга или Митя, в то время как сюжет, его перипетии лишь фон на котором разворачиваются мощные, архетипические образы героев.

У Фёдора Михайловича  не бывает схем, не бывает зарисовок, все  образы в его произведениях удивительно  полные и живые. Кто-то может сказать, что ему де интересны только личности патологические, в психическом плане  нездоровые или же вполне обычные  люди, но к моменту описываемых  событий, находящиеся в состоянии  глубокого душевного надлома. Да это так, и что? А кому интересен, скажите, обыватель в каждодневной пресной рутине своей, мне нет, а  Вам? Но, справедливости ради стоит  отметить, что герои Достоевского не просто: психопаты, неврастеники и  маниаки, это всегда натуры сложные, противоречивые, помните про "две бездны карамазовские", на них, на этих странных людях, на подвигах их и падениях автор старательно, кропотливо и безжалостно выписывает национальный характер, как его себе представляет. И знаете, читая то, что написано лет 150 назад, да поминутно оглядываясь вокруг себя, трудно удержаться от восклицания: "ай, да автор, ай да..." Казалось бы, писал о язвах того времени, а как попал. Вообще, надо отметить, что Ф.М. обладал редким провидческим даром, за десятилетия до революций и кровавых потрясений, что накрыли Россию в начале 20 века, он с трагической точностью предсказал, как всё оно случится, всего лишь нарисовав портрет будущего потрясателя основ - товарища социалиста. Из романа в роман он методично и последовательно оппонирует господам революционерам, рисуя их, показывая их со стороны крайне неприглядной. В «Братьях Карамазовых» таковой фигурой оказался некто Ракитин, человек вроде как образованный местами и даже иногда думающий, но с этической стороны крайне нечистоплотный. Соббсно, автор его весьма показательно разделал словами питерзского защитника на суде. Добавить к этому мало что можно, разве что в оправдание господ революционеров можно отметить следующее,  что не увидел или не захотел увидеть в них Достоевский - решимость вовремя взять на себя ответственность, вопреки соббсной слабости, некомпетентности и цинизму.

Когда страна валялась в грязи, растоптанная доведенная преступной слабостью последнего государь-императора (его вероятно за то и канонизировали, что всю страну распял) и русофобов-либералов до состояния запредельного отчаяния, они вышли и сказали: "есть такая партия" и как знать, что было бы не выйди они и не скажи. Жили бы мы сейчас с вами в России и жили бы вообще?

Но да б-г  с ними с социалистами, революционерам - это конечно один из любимейших жупелов Достоевского, но не о них  преимущественно роман. "Братья Карамазовы", как мне кажется – это такое  масштабное, почти эпическое исследование русской натуры, души, природы русского человека. Каковая, вернее восприятие ее автором, передана через образы главных героев.

Мне, по определенным причинам наиболее близок старший брат Иван. И начну я с него. Это  образ нетипичного русского интеллигента, нетипичного в силу страстности  и мощи натуры, характерной впрочем, для всех Карамазовых. В чем его  трагедия? Ведь, как известно из классиков, у русской интеллигенции обязательно  должна быть трагедия.

 В том  мне видится, что не может  он смирить свой разум, не  может принять мысль, что это  лишь инструмент, Достоевский поистине  гениально показывает несостоятельность  разума перед решением любой  этической проблемы. Ведь если  ты выкидываешь из своего мировосприятия  любовь, выкидываешь веру, как вещи  нелепые с точки зрения ума,  но столь же логически приходишь  к тому, что "раз Б-га нет,  то и всё позволено", а что  потом? А потом кровь и война  всех против всех до полного  взаимного истребления. Впрочем,  и это очень важно Иван Федорович,  сам же себе и оппонирует, говоря, что не надо ему рая, стоящего  хотя бы и одной слезинки  и одного лишь ребёнка. И  на этом мне хотелось бы  таки остановится. На слезинках.

Думаю, что  тут дело не в допустимости или  не допустимости принципа меньшего зла, зря господа спорщики столько  копьев наломали насчет пресловутых слезинков  детских, не в них дело. Невнимательно читали. Вить не зря автор последовательно в тексте дал поэму "Великий инквизитор" и рассуждение Ивана о страданиях людей и как совмещаются они с промыслом божием. Мне кажется, что Достоевский в принципе считает нелепой саму постановку вопроса, одновременно этими двумя кусками автор дает понять, что человечество вообще не там ищет, не на том нравственном поле. Не на зле экономить надо или спорить о его недопустимости, а Христа в себе искать. Совершенно все равно кем он был: сыном божьим как считают христиане, одним из просветленных, как считают буддисты или пророком, как его мусульмане числят, главное, что образ Христа - есть квинтэссенция лучшего, что есть в человеческой натуре, того что есть в каждом из нас, детей Б-их, не подобий, не рабов, а именно детей. И вот на этом пути, пути поиска Б-га в себе, сама постановка вопроса о меньшем зле абсурдна. И путь этот не только и даже не столько путь разума - это путь чувства, а именно, путь любви к ближнему, не абстрактному человечеству, людям в целом, чем грешат иные, заканчивая лютой ненавистью к этим самым людям. В лице да хотя бы соседей и массовыми расстрелами (которые вроде как должны «спасти» народ, ну тех, кто останется), а любви к тому, кто рядом.  Сопливому с мерзким характером, просто потому что и в нём сокрыт такой же Б-г, что и в тебе. Спит Он только. Кому-то любовь эта дается даром свыше, как Алеше Карамазову или князю Мышкину из "Идиота". Кому-то вместе со страшными потрясениями в один день, как Дмитрию, а кто-то идет к ней всю жизнь, через игры разума и нравственные мучения, как Иван. Но. И этого крайне важно - иного выхода у людей нет. Иначе слезы детские, а на самом деле кровь невинная и рабы божии, вместо детей, которым свобода не нужна т.к. она мучит их и любви им не надо, сытыми быть бы.

В рамках формальной логики, с позиции чистого, вернее, с позиций чисто разума доводы великого инквизитора, когда он выговаривает это Христу в поэме Ивана не прошибаемы. Только воротит от них и не веришь в них, ибо нет в этом жизни, а есть лишь боль и горечь разочаровавшегося человека, самое интересное что ведь и инквизитор, а, следовательно, и Иван (как автор) в них не верит в глубине души. Просто они предельно логичны их трудно оспорить, а утратив или не найдя в себе Б-га начинаешь творить себе идолов, такова потребность души человеческой (потребность в вере) и разум пожалуй не худшая на первый взгляд альтернатива, но лишь на первый. Достоевский доходчиво и на пальцах показывает, что происходит с  человеком и обществом при подмене веры рацио, да и жизнь сама, история нас этому учит, только мы не учимся. Вот эту-то коллизию, слабость разума перед верой и чувствует Иван, только боится для себя сформулировать, потому как принятие сего факта означает для него крушение его восприятия, его мира. Из таких, как он вырастают духовные наставники. Из людей неистовых, страстных, думающих и чувствующих, которые через нигилизм приходят  к глубокой истинной вере, которые одной лишь жизнью своей делают мир лучше, а окружающих чище, таким в романе показан старец Зосима.

Не зря  же Христос сволочь всякую в ученики  подбирал, видел потенциал, понимал, что именно из таких вырастают  духовные вожди человечества при  условии конечно, если доживают, до такого состояния, что, увы редко бывает. Таким мне увиделся брат Иван, самый сложный и, наверное, самый интересный из братьев Карамазовых, потому как образ его раскрывается лишь в перспективе. Уже вне рамок романа. Но сколько же ниточек для его раскрытия не пожалел автор.

Совсем другим видится мне младший брат –  Алексей, в нем тоже есть сила карамазовская, страстность эта, если хотите страстность Зверя, но с юности умеет он с ней управляться и укрощать ее, тому способствует и натура и правильные люди находящиеся рядом. Старец многому его научил, не уча по сути, как оно соббсно и надо. Научить человека быть человеком нельзя, можно лишь рядом постоять. Спокойно так, ненавязчиво. Алеша тоже не лишен внутренних коллизий, его тоже одолевают сомнения, в том числе и в вере, не зря по смерти старца Ракитин пытает его этим. Каким бы подлецом Ракитин не был, но в некоторой проницательности ему не откажешь. Но у младшего Карамазова в отличие от братьев все проще и спокойней, он не прошел школу сильных страданий и люди как-то с детства самого относились к нему по-доброму. Так бывает, на некоторых и цепная собака не гавкнет. Мудрость и любовь к человеку ему была фактически свыше дана. И про зверя, про «подлость свою карамазовскую» он тоже достаточно рано и много узнал. Узнал, что нет в ней особо ничего плохого. Узнал, что нельзя убить или укротить Зверя в себе. Можно лишь следить за ним и контролировать его в проявлениях. Ведь твой Зверь – это твоя сила, страстность, воля. Убей его и станешь куклой механической, лишишься воли к жизни, потеряешь радость чувственного восприятия бытия. Алеша, такой же, как и Иван, такой же, как и Митя. Только Иван смириться не может с наличием Зверя в себе, а Митя просто не осознает его до поры. А когда осознает уже поздно.