Образ В.И. Сурикова в стихотворениях красноярских поэтов

 

…Он говорит: «Попил бы водки

и полегчат… такая  жисть…

 

Василий Иванович на всех своих полотнах изображал своих родных и знакомых в народной толпе. И именно этого старика он изобразил на картине «Взятие снежного городка»:

 

…Таким, как есть, без реквизита,

В овчинном драном зипунке

Для нас потом изобразит  он

Его в том «Снежном городке».

 

Стихотворение проникнуто легким оттенком грусти, легко читается, читатель будто погружается в ту реальность, во время переживаний и душевных расстройств Сурикова:

 

 

Стихотворение Анатолия Третьяка

«Усадьба Сурикова»

 

И вновь поэта заинтересовало место юности художника – усадьба, вновь подчёркивается уют и возраст  домика, который, не смотря на весь город, не изменяется:

 

 

…Грохочет город! Невозможно,

Не верится, что здесь художник

Незримой отделён стеной!…

 

В самом стихотворении  автор использует интересный способ - «погружение» в действительность. Он  как бы оживляет прошлый век с помощью эпитетов « уютный и домашний»:

…Калитка скрипнет…

Век вчерашний –

Такой уютный и домашний…

 

Для Василия Ивановича  дом в Красноярске был близким, любимым и по-настоящему родным, ведь в нём он провёл свою юность вместе с матерью и братом. Хотя, в принципе, усадьба была ещё и  напоминанием об отце, который её и выстроил в своё время. Но несмотря на это дом в Торгашино, в котором он родился, не был забыт и также был любим. Это мы и видим в строках А. Третьякова:

…А вот когда зима настанет,

Как было и заведено

Василий Суриков уедет

К родне, знакомым и соседям

В своё село Торгашино…

 

Его семья покинула Торгашино после смерти отца, Ивана Васильевича. Он скончался  семнадцатого февраля 1859 года. Прасковья Фёдоровна очень тяжело перенесла это горе, стала совсем неразговорчивой, много болела, почти  ничего не ела и вся иссохлась в комочек.[5]

Н. Кончаловская пишет, что на всех своих картинах Василий Иванович часто изображает своих родных и знакомых, но иногда даже просто лица, которые запомнились ему на улице. Поэтому он часто любил, 
вроде бы в одиночестве, но на самом деле в толпе народа,  разглядывать их одежду, манеры, черты лица, мимику, жесты. Автор этого стихотворения четко подметил это противоречащее само себе сопоставление:

 

…Побыть – наедине – в народе…

Художник должен быть один…

 

Третьяков также оживляет с помощью олицетворения мольберт:

 

…Кого и где он повстречает,

Пока мольберт его скучает?…

 

В заключении автор рассуждает о том, каким был Суриков, и, главное, выражает своё мнение о нем, восхищаясь творчеством великого человека, обращаясь к нему с помощью контекстных синонимов, говоря о том, что в каждом из нас есть частичка «суриковского гения», что красноярцы причастны к его таланту:

 

Великий Суриков! Художник!

А всё ж не чувствуешь ничтожным

Себя,

Когда ты здесь проникся

К нему восторгом земляка!

 

 

Зорий Яхнин

«Толпа на площади соборной» 

Начинается стихотворение с  описания толпы, глядящей на работу палача. Перед нами как будто оживают  все действия наказания на площади  того времени.

Интересно автор описывает  палача. Он ничего не говорит прямо, только намёки, некие «подсказки»:

 

 

…Скрипит, скрипит помост разборный

Под жутким весом палача…

…Палач плечом поводит красным…

 

А эпитет-то какой! Жуткий вес. Не огромный, не большой, не сам  палач тяжёлый, а именно жуткий. Сразу  становится не по себе. Действительно, жутковато.

Постоянные диалоги как будто дополняющей друг друга толпы создают ощущение гомона, шума. Не сказано кто говорит, с какой интонаций, с какой мимикой, но автор прекрасно утверждает множество мнений, точнее даже не утверждает, а выставляет на наш суд, читательский. Мол, подумайте, кто верно говорит, а кто нет.

Яркое сравнение выпоротых  ягодиц с розовыми куполами на закате очень задевает душу и в некой степени воображение:

 

…И ягодицы розовеют,

Как на соборе купола…

 

Н. Кончаловская в своей книге «Дар бесценный» писала: «Наверное, все мальчишки во всём мире и во все времена любили зрелище. Редкий мальчишка не останавливался там, где собралась толпа. В картинах Сурикова главное действующее лицо – народ, а где народ, там и непременно мальчишки».[4]

Василий Иванович с детства знал этих отчаянных сибирских мальцов, они сидели с ним рядом за партой в училище. Красноярское училище помещалось вблизи городской площади, на которой в те времена возвышался эшафот для казней и публичных наказаний за всякие провинности. И окон класса, где учился Вася, были видны площадь и эшафот, на котором палач в красной рубахе и широких чёрных портах высоко над толпой похаживает с плетью. Красноярские мальчишки не боялись палачей, даже знали их по именам. Вася воспринимал всё по-своему, необычно, и к эшафоту он относился словно к какой-то суровой исторической необходимости»:

 

…Худой школяр с заплечным  ранцем

Глазами смелыми глядит…

…Мальчонка – Суриков  Василий

Глазами смелыми глядит…

 

Автор повторил одну и  ту же строчку дважды, чтобы бы точно догадались, что именно Вася этот худенький смелый школяр.

 

В финале Зорий Яхнин снова сравнивает купола, теперь уже  со свёклами. Но уже не понятно, что он имеет ввиду купола или ягодицы. Некая игра слов заканчивает это великолепное произведение:

И, как ощищенные свёклы,

Горят закатно купола

 

 

 

(используя лексический повтор подчеркивает красоту, силу воздействия  именно русской традиции на молодую душу Василия Сурикова. Перед нами человек восхищенный тем, что он причастен к русскому народу.)

 

 

Лисовский К.

«Мальчик»

Народное искусство – хрустально чистый родник.

К нему и надо обращаться.

В. И. Суриков

 

В этом стихотворении К. Лисовский рассказывает про радостное и многогранное детство и юные впечатления художника. Состоит произведение из четырёх частей, которые во многом биографичны. Василий в детстве был шумным, шустрым, весёлым, любознательным, именно таким и представляет нам его автор:

 

…Выбегает шумливо и прытко

Лет восьми иль семи мальчуган…

 

Это единственное стихотворение, где хоть как-то внешне описывается художник. Но всё равно, ничего точного, только размытые черты. Небольшое довольно «грубое» описание одежды. Более ясно рассказано о волосах, волосы – торчком, подобраны точные эпитеты. Также сказано, что он коренастый и черноглазый, крепыш. Но всё равно всё неясно, размыто:

 

…Прядь волос, непокорных и жёстких,

Из-под шапки – торчком!…

 

Вот уже с детства  Вася воспринимает окружающую среду, как  художник. Он видит, отмечает и запоминает любую интересную, необычную мелочь. Даже «всё для слуха его необычно», ведь не только то, что он видит, возможно перевести на бумагу, но и то, что слышит, любой звук:

 

…Всё для слуха его необычно!

Скрип полозьев на Каче, внизу,

Колокольчиков звон мелодичный

На переднем обозном возу…

 

Имя собственное  Кача показывает нам, что он находится в Красноярске, ведь в восемь лет он пошёл в красноярское училище и жил у крёстной матери Ольги Матвеевны Дурандиной. Она отвела ему комнату, где он должен был жить всю зиму, до летних каникул. Друзей у Васи было много, несмотря на то что он был  немного угрюмым, но всё-таки общительным и интересным:

 

…А за каждым окошком ребята

В нём дружка своего узнают:

-Вася! Суриков!  - машут, - Куда ты?

Заходи к нам. Погреешься тут…

 

В конце первой части  автор задаёт риторический вопрос, как бы заявляя, что Суриков занятой, вечно куда-то спешащий, чем-то интересующийся:

                                                   Ну, куда он, крепыш черноглазый,

Коренастый парнишка спешит!

 

Во второй части автор, как и Зорий Яхнин, обращается к тематике картины «Утро стрелецкой казни». И снова раскрывает детские впечатления художника, благодаря которым, великий талант  проявился в исторических полотнах.

Васе за свою жизнь  довелось увидеть смертную казнь  дважды. Одна из них, скорее всего и  впечатлила художника на великую картину. Казнь за поджог. Двое молодых, один старик. Все трое в белых рубахах. Их везли к месту казни в телеге, и рядом с телегой, в голос причитая, бежали их жены и матери. Приговорённых поставили на помост. Солдаты взвели курки.  Раздался залп. Белые рубахи пошли красными пятнами. Все трое упали, но Вася, оцепенев от ужаса, увидел, как один молодой поднялся и встал. Снова грянул залп и опрокинул преступника, и снова он начал медленно подниматься. Тогда офицер подошёл и  уложил его из револьвера - это было одним из ярких детских впечатлений. Как человек упорно не хотел прощаться с жизнью:

…Но в этом смиренье

Такое упорство,

Такое презренье

К стражникам чёрствым!…

…И слёзы и ужас

В глазах мальчугана…

 

Также автор прекрасно  отразил состояние природы во второй части, а именно лютый холод, который мы невольно переносим на состояние души:

 

…И в кудрях не тает

Серебряный иней…

 

Холод, иней… Бедный каторжник  настолько промёрз, что его тело даже не излучает никакого тепла.  Холодный белый туман от мороза застилает землю. Ещё автор олицетворил стужу:

 

…Безжалостна стужа,

Морозны туманы…

 

Уже по первым строчкам третьей части мы понимаем о сюжете какой картины нам хочет рассказать автор. Это «Взятие снежного городка».  Из  снега и льда строилась огромная крепость, огромный городок. Люди делились на две группы, защищающие и атакующие стены и саму крепость:

 

…Пушки снежные, и стены,

И хрустальные зубцы…

Подъезжают к ним степенно,

Подбоченясь, молодцы

 

Автор красочно и великолепно  описывает  молодцов.  Это была одна из любимых забав сибиряков, все съезжались посмотреть любого: и старого, и малого интересовало это побоище:

 

…Радость юных, зависть старых,

Вот он, снежный городок!…

 

Но, городок интересовал  не только  парней, а ещё и девушек  разных возрастов. Все они весёлые, красивые, разодетые. В красивых платках и шалях.  Автор  сравнивает полушалки с жар-птицами:

 

…Полушалки, как жар-птицы,

Чистым золотом горят…

 

Вместе с этой зимней русской забавой всегда проходит ярмарка, где продают разные вкусности, разносолы. Очень любили раньше на Руси, а особенно в Сибири, кедровые орехи. Автор это тоже отметил, назвав бабский разговор кедровым. Очень интересный, вроде бы совсем не сочетающийся с «разговором» эпитет, но зато какой точный, ведь мы сразу всё поняли. Также сильно точно подобрано слово чинно. Им автор хотел придать некую наигранность, ненужность, но увлекательность разговора для праздно гуляющих женщин-простолюдинок:

 

…«Кто же, - думают дивчины, -

Нынче выиграет спор?»

…Начинают бабы чинно

Свой кедровый разговор…

 

Центральной фигурой  на картине Сурикова является казак, штурмующий городок. В нём Василий  Иванович изобразил, ни в чём не отступив от натуры, Дмитрия – печника. Конь его вломился в снежную стену, комья снега летят из-под копыт, и глаз дико косится. А за всадником сомкнулся стоявший в два ряда молодой народ. Смеются, кричат, машут хворостинами. Поэт также статно и величественно описывает молодого человека и коня. Он даже сравнивает коня с птахой, летящей над землёй:

 

…Птахой конь несётся рыжий,

Отделяясь от земли…

 

Интересен ход автора со сравнением о статности рысака или парня молодого:

…Кто статнее? Он? Рысак ли?

Тут задача нелегка…

Крик, гомон, песни, пляски, угощенья – всё это оставило неизгладимый след в душе художника. Эти детские впечатления и воплотились в великолепной картине:

…Он любуется потехой,

Не моргая, не дыша…

Русской силой, русским смехом,

Русской песни гулким эхом

Очарована душа!

 

В финале автор сравнивает художника с М.В. Ломоносовым, показывая, что прощание с любимым родным городом тяжело, неизбежно, но необходимо. Перед Суриковым будущее, которое невозможно без прошлого.

 

Ещё Часовенная горка

В тумане утреннем видна,

Ещё сверкает льдистой коркой

Реки уснувшей белизна.

Ещё домов чернеют  крыши,

Над каждой кровлей – синий дым…

Спокойно дремлет, мирно  дышит