Деятельность представительства ООН в Беларуси

Подобными правилами выступают международные стандарты и нормы, которые своим появлением дали ответ на вызовы глобализации и урегулировали отношения между различными локальными группами, идентичностями, государствами, сообществами. Вместе с появлением данных норм возникло не только решение существующих проблем, но и новые трудности в контексте применения международных стандартов, связанные в первую очередь с наличием национального законодательства, которое не редко в отдельных вопросах вступает в прямое или косвенное противоречие с актами международного сообщества.  В связи с наличием подобной ситуации видится необходимым рассмотреть и проанализировать возможные варианты взаимодействия международного и конституционного права, а так же в общих чертах охарактеризовать возможную модель подобного взаимодействия применительно к реалиям Республики Беларусь. С этой целью для начала хотелось бы кратко охарактеризовать положительные и отрицательные стороны каждой из возможных моделей.

Одной из концепций взаимодействия международного и национального права выступает монистическая модель. Данная теория основана на признании абсолютного единства международного и национального права с возможным верховенством как национальной, так и международной традиции. Важнейшим элементом здесь выступает необходимое верховенство того или иного права с абсолютным подчинением другого. Как видится, данная модель имеет ряд сторонников со стороны немецких юристов и в частности Кельзена, который мыслил правово единым и монолитным, а международное право единственным и наиболее глобальным источником всей системы.

Безусловно, несомненным преимуществом монистической модели выступает взаимосвязь международного и национального права, которая не приемлет противоречий и требует абсолютной согласованности, что способствует уменьшению числа правовых коллизий. Однако имеется и ряд иных доводов. Монизим с приматом национального права замыкается на собственной сущности и не мыслим в контексте глобализирующегося мира. Вместе с тем, монизм с приматом международного права напротив стремиться свести все многообразие правовых систем к единству, что негативно сказывается на факторе его собственного развития. Различия и противоположности национальных правовых систем несут необходимую практику и прецедентность для международного права.

Перейдем к рассмотрению второй модели взаимодействия конституционного и международного права – дуалистической. Данная теория основана на том, что международное и национальное право являются двумя различными правовыми системами. Подобная парадигма требует от национального права дополнительных процедур имплементации международных норм в собственную систему. Как видится, данная модель стремиться учитывать в себе многообразие правовых систем мира и дает государствам максимальную свободу в выборе международных стандартов и актов, которые будут или не будут применяться. Вместе с тем, существенным минусом выступает то, что подобная схема может и будет работать только в том случае, если имеется добрая воля всех государств к тому, что бы совершенствовать собственное законодательство и приводить его в соответствие с международными актами. Если же подобной воли нет, то сотрудничество с подобным государством на уровне дуалистической модели видится труднодостижимым. В данном случае особенно примечательна полемика относительно суверенности и невмешательства в дела государства со стороны международного сообщества. Вопрос состоит в том, в какой мере вмешательство возможно. Легко ли очертить границу, которая установит возможные рамки?

С целью ответа на повисшие в воздухе вопросы, хотелось бы описать еще одну модель взаимодействия международного и национального права – концепцию Гегеля. Некоторые теоретики причисляют ее к монистической, однако, на мой взгляд, таковой она не является. Государство по Гегелю представляет собой вторую ступень развития духа, которой предшествует гражданское общество. Так же как и для гражданского общества, Гегель выделяет триединство составных частей государства (своеобразных стадий его исторического становления): 1. Внутреннее государственное право («непосредственной действительностью и есть индивидуальное государство как соотносящийся с собой организм, государственный строй или внутреннее государственное право» [1, c.50] ); 2. Внешнее государственное право («она переходит в отношение отдельного государства к другим государствам — внешнее государственное право» [1, c.70] ); 3. Всемирная история («она есть всеобщая идея как род и абсолютная власть, противополагающая себя индивидуальным государствам, дух, который сообщает себе в процессе всемирной истории свою действительность» [1, c.59] ). Данные ступени развития характеризуют процесс развития абсолютного духа в государстве.

Первая ступень становления государства воплощает в себе величие индивидуальных особенностей (внутреннее государственное право). Здесь государство сориентировано на себя и выступает как творец законов сам по себе. Иные ступени становления государства  представляют собой соотнесение с иными государствами и вхождение государства в процессы развертывания всемирной истории. В случае с Гегелем наиболее важным является аспект соотнесенности многообразия различий в государстве со всеобщим законом: индивидуальные различия соотносятся со всеобщим законом и образуют государство, как объект всемирной истории. Нерсесянц так же указывает на этот момент в следующей цитате: «В государстве, наконец, наступает тождество особенного и всеобщего, нравственность достигает своей объективности и действительности как органическая целостность» [4, c. 48]. Гегель в данном случае делает одно очень важное, на мой взгляд, замечание: суть государства состоит не в единстве и монолитности, но в согласованности между множеством различных индивидуальностей посредством всеобщего международного права. Думается, данный аспект является весьма весомым и характеризует государство не только с точки зрения интеллектуальных построений Гегеля, но и сточки зрения действительной организованности государства. Основой данной концепции выступает поступательное становление как внутреннего, так и внешнего государственного права. Данное становление возможно лишь в случае постоянной борьбы противоположностей (как на уровне внешнего, так и на уровне внутреннего права), которая предусматривает выдвижение аргументов в защиту собственной позиции и постоянное совершенствование себя и Другого субъекта.

Обозначенная концепция имеет ряд положительных черт. Одной из основных можно считать попытку учета не только позитивных, но и негативных рефлексий на те или иные феномены. Гегель сводит в своих рассуждениях множество процессов, которые сталкиваются между собой и образуют единство, а после снова расходятся в процессе становления Абсолютного духа, что позволяет учитывать все возможные противоречия, неизбежно возникающие в процессе развития истории. Согласно данной модели существующие коллизии в законодательстве (как между национальными актами, так и между международным и национальным законодательством) не являются чем-то негативным, но напротив - наталкивают на необходимость осмыслить причину противоречия и выявить в итоге наиболее благоприятный вариант.

Вместе с тем, ключевой критикой здесь выступает идея, согласно которой описанная структура слишком далека от реальности и базируется на умозрительных конструкциях (Абсолютный дух). Данная позиция была обозначена в частности в работе Маркса «Критика идеологии». Он критикует Гегеля за излишнее обращение к иллюзорным кажимостям, которые не имеют ничего общего с истинным положением вещей, которые подтвердить способна только действительность.

Материалистичность учения Маркса отличается от гегельянской традиции, на мой взгляд, точкой отсчета первоначальных рассуждений. В случае идеалистической концепции Гегеля таковой точкой выступает Абсолютный дух (по сути, идеалистический концепт, воплощающий Мировой Дух), в случае марксизма данной точкой и основой является экономический базис, для которого идеология и политика есть надстройка. Ленин пишет: «Признав, что экономический строи является основой, на которой возвышается политическая надстройка, Маркc,  всего более внимания уделил учению этого экономического строя».[3, c.8] Так же, критикуя идеалистичность Гегеля, Маркс обозначил, что  сознание не способно определять бытие, но социальное и экономическое бытие субъекта определяет его сознание: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». [3]

Подводя краткий итог вышесказанному, необходимо отметить, что рассмотренные концепции имеют ряд своих существенных плюсов и минусов даже на уровне чистой теории. Вместе с тем, применительно к реалиям отдельно взятого государства данные аспекты могут выразить себя абсолютно иначе, нежели можно было бы судить лишь исходя из теоретической парадигмы. Ситуация в Республике Беларусь требует детального анализа, однако с правовой точки зрения ее можно описать как отсутствие четкой национальной правовой системы (в кельзеновском смысле) и абсолютное не желание идти на компромисс и уступки по отношению к требованиям международного сообщества. С точки зрения логики Гегеля, которой я в данном случае придерживаюсь, первоначально необходимо решить вопросы, связанные с национальной правовой системой. Вернее – ее необходимо выстроить при помощи методов конституционного контроля и введения института конституционной жалобы, что позволило бы гражданам непосредственно поучаствовать в корректировке законодательной базы. После выстраивания внутренней системы права необходимым видится обозначение себя как субъекта международного права с постоянным участием в жизни правового сообщества, что позволило бы столкнуться взглядам белорусских юристов и с иной позицией (а скорее позициями). Именно в подобной атмосфере могли бы рождаться действительно конструктивные решения как для национальной, так и для международной правовой системы.

Что же касается преимуществ относительно моделей взаимодействия национального и международного права, то видится наиболее значимым применять именно дуалистическую модель. С точки зрения наблюдения за генезисом правовой мысли, важно отметить, что ее развитие в каждом отдельном регионе обуславливалось множеством специфических черт. Международное право стало своеобразной рефлексией на события огромных масштабов: войны, трагедии, потерю веры и смысла морали. Национальная и международная правовые системы не могут быть едиными и монолитными, однако должны взаимодействовать по той модели, которая была описана Гегелем в «Философии права». Подобное взаимодействие позволит национальному праву прийти в соответствие с международным, а международному учесть опыт каждого отдельного государства в собственном законодательстве, тем самым обогатив его.  Только двухстороннее взаимопроникновение данных правовых систем может в действительности ответить на все вызовы современности.

3.3. Перспективы развития механизма защиты прав человека на современном этапе

Права человека в Республике Беларусь являются важнейшим институтом, с помощью которого регулируется правовой статус личности. Одним из актуальных вопросов положения личности в государстве является вопрос о юридических механизмах защиты прав и свобод человека. Необходимость таких механизмов обусловлена природой правового государства, в котором условием развития его демократических институтов служит приоритет незыблемости прав человека, включая и гражданские права, а также обязанность государства по их обеспечению. Данная обязанность связана с реализацией комплекса юридических норм, относящихся к различным отраслям права. Признание, соблюдение и защита прав человека является высшей ценностью государства. Данное положение является составной частью основ конституционного строя Республики Беларусь, которым не могут противоречить никакие другие конституционные положения. Однако, как и в любом другом государстве, в Республике Беларусь существуют отдельные проблемы и дискуссионные вопросы в области защиты гражданских прав и свобод личности, нуждающиеся в дальнейшей правовой регламентации как на законодательном, так и на подзаконном уровне.

Проблема отмены смертной казни широко дискутируется во многих странах и имеет как своих сторонников, так и противников.

Серьезным аргументом за сохранение смертной казни является то обстоятельство, что общество может защитить себя и своих членов от ряда тяжких преступлений и категорий преступников, не подлежащих перевоспитанию, только сохранив реальную угрозу лишения жизни. Некоторых преступников только это и может остановить перед совершением тяжких преступлений. Однако обоснованным возражением против смертной казни является возможность вынесения приговоров в отношении невиновных. Такую судебную ошибку уже невозможно будет исправить.

Еще одним аргументом против смертной казни может служить то обстоятельство, что ее применение ожесточает лиц, выносящих такие приговоры, и особенно тех, которые приводят их в исполнение.

Эстонский профессор права Р.А. Мюллерсон отмечает, что «проведенное тюремным психиатром Японии в 1955-1957 гг. исследование 145 приговоренных к смертной казни показало, что знание о том, что за совершение преступления они могут быть казнены, не повлияло никоим образом на их поведение.

При защите личных прав граждан применяются нормы права, морали, нравственности, а в сфере общественной безопасности, кроме того, учитываются технические, санитарные и медицинские нормы [34, c 126].

Защита права на жизнь тесно связана и с рядом медицинских проблем, в частности, с проблемой эвтаназии (греч. - «добрая смерть») - безболезненной, щадящей и избавляющей от страданий смерти.

Потребность в эвтаназии чаще всего ощущают люди, испытывающие невыносимые страдания в результате тяжелой болезни в терминальной и предтерминальной (предсмертной) стадии. Сострадание к таким людям подсказывает решение разрешить медикам при соблюдении соответствующей процедуры удовлетворить просьбу больного и лишить его жизни безболезненным способом. Тем более, в мире уже существуют государства (Бельгия, Голландия, США), которые допускают возможность применения эвтаназии.

Статья 38 Закона Республики Беларусь от 18 июня 1993 г. «О здравоохранении» (в ред. Закона от 11 января 2002 г., с изм. и доп.) устанавливает, что «эвтаназия - это добровольная, согласованная с врачом смерть неизлечимо больного с помощью специальных обезболивающих средств, а медицинским и фармацевтическим работникам запрещается ее осуществление.

Различную оценку вызывает право человека на эвтаназию и на международном уровне. К примеру, Европейский Суд по правам человека в Страсбурге отклонил иск смертельно больной британки Дайан Притти, которая пыталась оспорить решение властей, не позволявших ей добровольно уйти из жизни посредством процедуры эвтаназии. Однако ранее Верховный Суд Великобритании удовлетворил иск другой жительницы страны, требовавшей разрешения на проведение ей эвтаназии.

Клонирование в ряду юридических спорных «высоких технологий» медицины занимает особое место. Данная технология предполагает особый путь репродукции человека - методом деления любой клетки организма, что позволяет получить живого двойника - «биологический ксерокс». Теоретически клонирование может обеспечить полную замену «агрегата» под названием «человеческий организм». Не исключен и такой вариант, что ученым в недалеком будущем удастся овладеть техникой клонирования людей.

Многие ученые мира ищут барьеры на пути клонирования человека и сомневаются в принципиальной возможности такого предприятия. Однако и скептики, и оптимисты единодушны в том, что клон человека будет в мельчайших внешних деталях подобен своему биологическому родителю.