Нынешние США откровенно претендуют
на роль новой сверхдержавы Евразии. Как
полагает один из ведущих политологов
США, 3. Бжезинский:
Роль Америки как единственной сверхдержавы
мирового масштаба диктует сейчас необходимость
выработать целостную и ясную стратегию
в отношении Евразии8.
3. Бжезинский прекрасно понимает, что
Евразия — супер-континент земного шара,
играющий, по словам Макиндера, роль оси.
Та держава, что станет доминировать на
суперконтиненте, будет оказывать решающее
влияние в двух из трех наиболее развитых
в экономическом отношении регионов планеты:
Западной Европе и Восточной Азии, а также
на Ближнем Востоке и в Африке.
Сначала США, по мысли 3. Бжезинского, должны
закрепить в Евразии геополитический
плюрализм. Для этого приоритет должен
быть отдан политическому маневрированию
и дипломатическим манипуляциям, которые
должны исключить возможность образования
коалиций, враждебных США. На втором этапе
американизации Евразии должны появиться
стратегически приемлемые партнеры, которые
могут создать (под американским руководством)
трансевразийскую систему безопасности.
А в долгосрочном плане все это может стать
основой системы подлинной Политической
ответственности в глобальном масштабе9.
На западном фланге Евразии решающую роль
в решении поставленной 3. Бжезинским задачи
будут играть Франция и Германия. Америка
же продолжит расширение европейского
демократического плацдарма. На Дальнем
Востоке, небезосновательно полагает
политолог из США, ключевая роль Китая
будет возрастать, и у американцев не будет
стратегии в Евразии до тех пор, пока не
будет достигнут политический консенсус
между Вашингтоном и Пекином Россия должна
заявить о себе как о постимперском государстве,
т.е. как о государстве, имеющем региональное
значение, но не имеющем решающего влияния
в Евразии. В ее подбрюшье, на Юге, в Средней
Азии возникают очаги этнических конфликтов.
Гасить их призваны великие державы. Решающая
роль отводится автором США:
... так как вряд ли какое-либо государство
может сравниться с Соединенными Штатами
в четырех ключевых областях — военной,
экономической, технической и культурной,
— придающих стране глобальный политический
вес9.
Европу американцы намерены усиленно
подталкивать к исполнению отведенной
ей роли. Но тем не менее у политолога есть
опасения, что в силу ряда причин (роста
безработицы, национализма и т.д.) французские
и германские политики могут склониться
в сторону экстремизма
Геостратегия
в отношении Евразии.
Отправным
пунктом для проведения необходимой политики
должно быть трезвое осознание трех беспрецедентных
условий, которые в настоящее время определяют
геополитическое состояние мировых дел:
1) впервые в истории одно государство
является действительно мировой державой;
2) государством, превосходящим все другие
в мировом масштабе, является неевразийское
государство и 3) центральная арена мира
- Евразия - находится под превалирующим
влиянием неевразийской державы.
Однако
всеобъемлющая и скоординированная геостратегия
в отношении Евразии должна опираться
на признание границ эффективного влияния
Америки и неизбежное сужение с течением
времени рамок этого влияния. Как отмечалось
выше, сам масштаб и разнообразие Евразии,
равно как потенциальные возможности
некоторых из ее государств, ограничивают
глубину американского влияния и степень
контроля за ходом событий. Такое положение
требует проявления геостратегической
интуиции и тщательно продуманного выборочного
использования ресурсов Америки на огромной
евразийской шахматной доске. И поскольку
беспрецедентное влияние Америки с течением
времени будет уменьшаться, приоритет
должен быть отдан контролю за процессом
усиления других региональных держав,
с тем чтобы он шел в направлении, не угрожающем
главенствующей роли Америки в мире.
Как
и шахматисты, американские стратеги,
занимающиеся мировыми проблемами, должны
думать на несколько ходов вперед, предвидя
возможные ответные ходы. Рассчитанная
на длительное время стратегия должна
быть сориентированной на краткосрочную
(следующие пять или около пяти лет), среднесрочную
(до 20 лет или около 20 лет) и долгосрочную
(свыше 20 лет) перспективы. Кроме того,
эти стадии необходимо рассматривать
не как совершенно изолированные друг
от друга, а как части единой системы. Первая
стадия должна плавно и последовательно
перейти во вторую (конечно же, это должна
быть заранее намеченная цель), а вторая
стадия должна затем перейти соответственно
в третью.
В краткосрочной перспективе Америка
заинтересована укрепить и сохранить
существующий геополитический плюрализм
на карте Евразии. Эта задача предполагает
поощрение возможных действий и манипуляций,
с тем чтобы предотвратить появление враждебной
коалиции, которая попыталась бы бросить
вызов ведущей роли Америки, не говоря
уже о маловероятной возможности, когда
какое-либо государство попыталось бы
сделать это. В среднесрочной перспективе
вышеупомянутое постепенно должно уступить
место вопросу, при решении которого больший
акцент делается на появлении все более
важных и в стратегическом плане совместимых
партнеров, которые под руководством Америки
могли бы помочь в создании трансъевразийской
системы безопасности, объединяющей большее
число стран. И наконец, в долгосрочной
перспективе все вышесказанное должно
постепенно привести к образованию мирового
центра по-настоящему совместной политической
ответственности.
Ближайшая
задача заключается в том, чтобы удостовериться,
что ни одно государство или группа государств
не обладают потенциалом, необходимым
для того, чтобы изгнать Соединенные Штаты
из Евразии или даже в значительной степени
снизить их решающую роль в качестве мирового
арбитра. Укрепление трансконтинентального
геополитического плюрализма должно рассматриваться
не как самоцель, а только как средство
для достижения среднесрочной цели по
установлению по-настоящему стратегических
партнерств в основных регионах Евразии.
Вряд ли демократическая Америка захочет
постоянно выполнять трудную, требующую
большой отдачи и дорогостоящую задачу
по контролю за Евразией путем осуществления
манипуляций и действий, обеспеченных
американскими военными ресурсами, с тем
чтобы помешать любому другому государству
добиться регионального господства. Первая
стадия, таким образом, должна логично
и продуманно перейти во вторую, такую,
на которой оказывающая благотворное
влияние американская гегемония все еще
удерживает других от попыток бросить
вызов не только демонстрацией того, насколько
высоки могут быть издержки такого вызова,
но и тем, что не угрожает жизненно важным
интересам потенциальных региональных
претендентов на важную роль в Евразии.
Среднесрочная
цель представляет собой содействие установлению
настоящих партнерских отношений, главенствующее
положение среди которых должны занимать
отношения с более объединенной и в политическом
плане более оформленной Европой и с Китаем,
превосходящим другие страны на региональном
уровне, а также (можно надеяться) с постимперской
и ориентированной на Европу Россией,
а на южной окраине Евразии - с демократической
Индией, играющей стабилизирующую роль
в регионе. Однако именно успех или провал
усилий, направленных на установление
более широких стратегических отношений
с Европой и Китаем, соответственно сформирует
определяющие условия для роли России
- позитивной или негативной.
Из
этого следует, что расширенные Европа
и НАТО будут способствовать реализации
краткосрочных и долгосрочных целей политики
США. Более крупная Европа расширит границы
американского влияния - и через прием
в новые члены стран Центральной Европы
также увеличит в европейских советах
число государств с проамериканской ориентацией,
- но без одновременного образования такой
интегрированной в политическом плане
Европы, которая могла бы вскоре бросить
вызов Соединенным Штатам в геополитических
вопросах, имеющих крайне важное для Америки
значение, в частности на Ближнем Востоке.
Политически оформленная Европа также
необходима для прогрессивной ассимиляции
России в систему мирового сотрудничества.
Допустим,
что Америка не может самостоятельно создать
еще более единую Европу (это дело европейцев,
особенно французов и немцев), но Америка
может помешать появлению такой более
объединенной Европы. И это может оказаться
пагубным для стабильности в Евразии и,
следовательно, для собственных интересов
Америки. Действительно, если Европа не
станет более единой, то она скорее всего
вновь станет более разобщенной. Следовательно,
как утверждалось ранее, представляется
важным, чтобы Америка тесно сотрудничала
как с Францией, так и с Германией в деле
создания Европы, которая в политическом
отношении была бы жизнеспособной, Европы,
которая сохраняла бы связи с Соединенными
Штатами Америки, и Европы, которая расширяет
границы общей демократической международной
системы. Выбор между Францией или Германией
не стоит в повестке дня. Как без Франции,
так и без Германии не будет Европы, а без
Европы не будет никакой трансъевразийской
системы.
В
практическом плане все вышесказанное
потребует постепенного перехода к совместному
руководству в рамках НАТО, большего признания
обеспокоенности Франции в отношении
роли Европы не только в Африке, но также
и на Ближнем Востоке, дальнейшей поддержки
процесса расширения ЕС на восток, даже
если при этом ЕС станет в политическом
и экономическом плане более независимым
мировым действующим лицом34. Трансатлантическое
соглашение в области свободной торговли,
в защиту которого уже выступили ряд выдающихся
лидеров стран, входящих в Атлантический
блок, может также уменьшить риск растущего
экономического соперничества между более
объединенным ЕС и США. В любом случае
возможный успех ЕС в уничтожении столетиями
существовавшего в Европе националистического
антагонизма вместе с его разрушительными
для всего мира последствиями стоит некоторого
постепенного ослабления решающей роли
Америки в качестве нынешнего арбитра
Евразии.
34 Ряд конструктивных
предложений для достижения этой цели
был выдвинут на конференции по проблемам
Америки и Европы, проведенной в феврале
1997 года в Брюсселе Центром по международным
и стратегическим вопросам. Эти предложения
включают широкий спектр инициатив, начиная
от совместных усилий, направленных на
проведение структурной реформы, предназначенной
для сокращения государственных дефицитов,
до создания расширенной европейской
оборонно-промышленной базы, которая могла
бы укрепить трансатлантическое сотрудничество
в области обороны и повысить роль Европы
в НАТО. Полезный список подобных и других
инициатив, направленных на повышение
роли Европы, содержится в издании: David
С. Gompert and F. Stephen Larrabee, eds. - America and Europe: A Partnership
for a New Era. - Santa Monica: RAND, 1997.
Расширение
НАТО и ЕС может служить средством для
обретения Европой начинающего ослабевать
чувства своего значительного предназначения,
в то время как происходит укрепление
- с выгодой как для Америки, так и Европы
- демократических позиций, завоеванных
в результате успешного окончания холодной
войны. Ставкой в этих усилиях являются
отнюдь не долгосрочные отношения с самой
Европой. Новая Европа все еще приобретает
форму, и если эта новая Европа останется
в геополитическом плане частью "евроатлантического"
пространства, то расширение НАТО станет
необходимым. Кроме того, неосуществление
расширения НАТО теперь, когда уже взяты
обязательства, может разрушить концепцию
расширения Европы и деморализовать страны
Центральной Европы. Это может даже привести
к возрождению скрытых или угасающих геополитических
устремлений России в Центральной Европе.
Действительно,
провал направляемых Америкой усилий
по расширению НАТО может возродить даже
более амбициозные желания России. Пока
еще не очевидно - а исторические факты
говорят о другом, - что российская политическая
элита разделяет стремление Европы к сильному
и длительному американскому политическому
и военному присутствию. Следовательно,
хотя установление основанных на сотрудничестве
отношений с Россией, безусловно, желательно,
тем не менее для Америки важно открыто
заявить о своих мировых приоритетах.
Если выбор необходимо сделать между более
крупной евроатлантической системой и
улучшением отношений с Россией, то первое
для Америки должно стоять несравнимо
выше.
По
этой причине любое сближение с Россией
по вопросу расширения НАТО не должно
вести к фактическому превращению России
в принимающего решения члена альянса,
что тем самым принижало бы особый евроатлантический
характер НАТО, в то же время низводя до
положения второсортных стран вновь принятые
в альянс государства. Это открыло бы для
России возможность возобновить свои
попытки не только вернуть утраченное
влияние в Центральной Европе, но и использовать
свое присутствие в НАТО для того, чтобы
сыграть на американо-европейских разногласиях
для ослабления роли Америки в Европе.
Кроме
того, очень важно, поскольку Центральная
Европа войдет в НАТО, чтобы гарантии безопасности,
данные России в отношении региона, действительно
были взаимными и, таким образом, взаимоуспокаивающими.
Запрет на развертывание войск НАТО и
ядерного оружия на территории новых членов
альянса может быть важным фактором для
устранения законных волнений России,
однако ему должны соответствовать равноценные
российские гарантии, касающиеся демилитаризации
таящего в себе потенциальную угрозу выступающего
района Калининграда и ограничения развертывания
крупных воинских формирований вблизи
границ возможных будущих членов НАТО
и ЕС. В то время как все вновь обретшие
независимость западные соседи России
хотят иметь с ней стабильные и конструктивные
отношения, факт остается фактом: они продолжают
опасаться ее по исторически понятным
причинам. Следовательно, появление равноправного
договора НАТО/ЕС с Россией приветствовалось
бы всеми европейцами как свидетельство
того, что Россия наконец делает долгожданный
после развала империи выбор в пользу
Европы.
Этот
выбор мог бы проложить путь к более широкомасштабной
деятельности по укреплению статуса России
и повышению уважения к ней. Формальное
членство в "большой семерке" наряду
с повышением роли механизма ОБСЕ (в рамках
которого можно было бы создать специальный
комитет по безопасности, состоящий из
представителей США, России и нескольких
наиболее влиятельных стран Европы) откроют
возможности для конструктивного вовлечения
России в процесс оформления политических
границ Европы и зон ее безопасности. Наряду
с финансовой помощью Запада России, параллельно
с разработкой гораздо более амбициозных
планов создания тесных связей России
с Европой путем строительства новых сетей
автомобильных и железных дорог процесс
наполнения смыслом российского выбора
в пользу Европы может продвинуться вперед.
Роль,
которую в долгосрочном плане будет играть
Россия в Евразии, в значительной степени
зависит от исторического выбора, который
должна сделать Россия, возможно еще в
ходе нынешнего десятилетия, относительно
собственного самоопределения. Даже при
том, что Европа и Китай расширяют зоны
своего регионального влияния, Россия
несет ответственность за крупнейшую
в мире долю недвижимости. Эта доля охватывает
10 часовых поясов, и ее размеры в 2 раза
превышают площадь США или Китая, перекрывая
в этом отношении даже расширенную Европу.
Следовательно, потеря территорий не является
главной проблемой для России. Скорее
огромная Россия должна прямо признать
и сделать нужные выводы из того факта,
что и Европа, и Китай уже являются более
могучими в экономическом плане и что,
помимо этого, существует опасность, что
Китай обойдет Россию на пути модернизации
общества.