Столкновение политик памяти о Великой Отечественной войне в постсоветской Беларуси

• Мемориальный комплекс Хатынь в память о сожженных белорусских деревнях (1966-1969);
• Мемориальный комплекс Курган Славы под Минском в честь солдат, сражавшихся против нацизма (1969);
• Мемориальный комплекс Брестская Крепость в честь тех, кто погиб в первые дни войны и защищал Брестскую область (1969 – 1971);
• После долгих обсуждений Минску в 1974 был присвоен статус города-героя.

По всей видимости, преступления фашистов и партизанское движение становятся двумя основами официальной версии памяти о ВОВ. Героическое сопротивление против оккупантов, отвращение к фашистскому режиму – два основных аспекта официального исторического нарратива. Так, Великая Отечественная война приобретает сакральное доказательство превосходства социалистической идеологии над капитализмом.⁷

Перестройка (1985 - 1991) дала рождение новому периоду советской истории и  политики памяти, которые были выражены публичными историческими дебатами, работой над памятью во всех бывших советских республиках. В Беларуси наиболее существенным открытием становятся массовые захоронения в урочище Куропаты под Минском, где НКВД были расстреляны тысячи белорусов в период 1937 – 1941 гг. Это место служит напоминанием о преступлениях советского, а в частности сталинского, режима. В этот период всё негативное, связанное с СССР, обличалось даже в большей степени, чем позитвное.

Следующий виток политики памяти появился после обретения Независимости в 1991 и прихода к власти А.Г. Лукашанко в 1994. В этот период прекращается дифференциация белорусского исторического нарратива от советской коллективной памяти, происходит отрицание европейской культуры и ценностей.⁸ С 1994 г. Великая Отечественная война становится отправным пунктом официального проекта белорусской истории и памяти. Чтобы утвердить картину национальной истории принимается ряд официальных решений:

• Дата Дня Независимости была изменена с 27 июля (подписании Декларации о суверенитее БССР в 1990 г.) на 3 июля – день, когда Минск был освобожден от немецко-фашистских захватчиков;
• С 2000-х во все официальные институции была введена официальная идеология с соответствующим мифом о ВОВ;
• Школьники старших классов обязаны посещать два новых учебных курса: “Основы идеологии РБ” и “Великая Отечественная война советского народа”;
• Проведение масштабных мероприятий, приуроченных к 60-ой и 65-ой годовщинам победы в ВОВ;
• Возведение в 2005 г. монумента в честь белорусских партизан “Беларусь Партизанская”. 

Внутри существующей официальной  политики памяти можно выделить суб-период (с середины 2000-х), который, опираясь на социалистическую риторику, структурирует национальную идентичность в ценностном отношении. Власти подчеркивают отличительность белорусского военного опыта как самое трагическое и в то же самое время славное из-за огромных жертв белорусского народа и их отчаянного сопротивления. Такая интерпретация памяти о войне способствует официальной политике идентичности в ее попытке объединиться с советской историографией. ⁹ Кроме этого, это оправдывает требования на доминирующее моральное и культурное положение в Восточнославянском регионе, которое демонстрирует официальная риторика.

Дни Победы 9-го мая также являются символическим местом памяти. Празднования «Великой Победы» с каждым годом  проводятся с всё большим размахом. Если посмотреть на образы, которые  репрезентируется в эти дни, то можно  увидеть, как тщательно подчёркивается ключевая роль белорусского народа в  победе над фашизмом, демонстрируются  исключительно положительные аспекты  этой победы. Подтверждение этому  и некоторые другие немаловажные аспекты можно обнаружеть в речах президента, приуроченных к 65-ой годовщине победы. На официальной странице президента РБ предложены 4 выступления, датированных 2010-ым годом. Кроме обычных «жерт войны» и «партизан» они содержат «национальные» особенности репрезентируемой памяти о войне:

A) Образ сильной военной мощи, в частности внутри сегодняшнего регионального военного союза (Организации Догровора о Коллективной Безопасности):

«[...] те, кто сегодня засучив рукава взялись за передел мира, понимают, что такие, как Беларусь, а их много, могут ответить. Неприемлемо ответить. И мы ответим. Если нужно будет»¹⁰

«[...] мы призываем к активному взаимодействию в укреплении безопасности и стабильности в мире, наращиванию усилий в борьбе с международным терроризмом и экстремизмом, мирному политическому урегулированию существующих и предотвращению возможных конфликтов.»¹¹

B) образ Беларуси как освободителя мирового масштаба:

«Десятилетия мира в Европе, свобода и независимость многих народов -все это было оплачено кровью наших отцов, дедов и прадедов, миллионов известных и безымянных героев.»¹²

C) образ Беларуси как морального центра внутри Славянского региона:

« Важнейшая составляющая победы – прочное братство советских людей различных национальностей. 9 Мая – общий праздник для Беларуси, России, Украины […]»¹³

Как видим, во внимание должен быть принят контекст белорусской  внешней политики. Анализируя выступления  А.Г.Лукашенко по теме ВОВ, мы должны иметь ввиду как минимум несколько  ключевых элементов внешнеполитической повестки дня:

Очевидно, мы должны думать об экономическом кризисе (с 2008 г.), который  определенно касается внешней политики Беларуси. В стране есть серьезные финансовые и экономические проблемы, в то время как правительству поручено обеспечить белорусам социальную стабильность и благополучие по «социальному контракту» (минимум благ для большинства в обмен на политическую лоялность). ¹⁴ Поэтому власти находятся в процессе активного поиска международных инвесторов, что и объясняет риторику относительно Западного и Восточного векторов внешней политики. Так, появляется срочный образ жертвы не только со стороны Запада, но и со стороны Востока, что очевидно объясняется ухудшенными отношениями с Россией:

 «Мы готовы сотрудничать  как с Востоком, так и с Западом,  но только как равные партнеры. Мы открыты для широких контактов  и взаимодействия, но не для  поглощения и захвата».¹⁵

Так выглядит официальная версия памяти о войне.

3. АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВЕРСИЯ ПАМЯТИ

Не имея доступа к медиа средствам, те, кто пытается противостоять официальной  политике памяти, остаются практически  не представленными в публичной  сфере. Но это не мешает ученым, писателям и политикам проводить работу по выдвижению альтернативной политики памяти. Но в чем заключаются их основные тезисы, которые противопоставляются официальной риторике?

Существует ряд исторических исследований, которые предлагают альтернативный взгляд на факт партизанского сопротивления.¹⁶ Например, они иллюстрируют, что белорусское население было более чем амбивалентно по отношению к немецкой армии как освободителям от сталинского режима. Несмотря на факт неоспоримой жестокости немецких фашистов, необходимо также принимать во внимание высокий уровень коллаборационизма, который был свойственен для восточных советских респулик. Кроме того, партизанская война не была исключительно антинацистской, но также и антисоветско, которая видилась преступной по своей природе. ¹⁷ В конечном счете, эти факты не были  должным образом проработаны и учтены в пределах официальной политики памяти. Главным образом, потому что она признает нежелательные факты и темы, как некоторую слабость “славянской дружбы” и советского патриотизма, широкое распространение коллаборационизма среди советского населения.

Такие выдающиеся белорусские писатели как Василь Быков и Алесь Адамович предлагают отличный от официальной черно-белой картины взгляд на Вторую Мировую войну.¹⁸ Наступление Независимости повлекло за собой оправдание сотрудничества белорусов с нацистами в отличие от западной традиции люстрации, которая предполагает критическое отношение к тем, кто занимался таким сотрудничеством. В настоящее время мы можем видеть в различных белорусских исторических и социально-экономических журналах намного более сложную и разностороннюю картину, где белорусский народ выглядит и как жертва, и как палач. ¹⁹

Также такие фильмы, как “Окупация: мистерии” и “Третья правда” могут быть отмечены как примеры неофициальной памяти. Первый фильм был снят Андреем Кудиненков в 2003 году. Он изображает белорусов в различных ролях: как партизан и подрывников, так и слуг немецкой администрации и полиции. Примечательно, что сначала этот художественный фильм было разрешено распространять на территории Беларуси, однако позднее разрешение было отнято. Объяснение было основано на беспокойстве, что материал, демонстрируемый в этом фильме, подорвет официальный белорусский нарратив о войне: “Фильм не соответствует реальной правде; это может оскорбить чувства ветеранов войны и отрицательно влиять на образование молодого поколения.”²⁰

Фильм “Третья правда” (“Трэцяя праўда”), снятый Василием Грином, представляет собой коллекцию эго-документов. “Эго-документы” – это собирательное название определенных текстов, в которых основную роль играют личная жизнь и взгляды автора: дневники, автобиографии, воспоминания, описание путешествий и т.п.²¹ Так, автор фильма собрал не статистическую информацию или другие объективные данные, а коллекцию индивидуальных историй 25-ти человек из 12 деревень, чтобы показать их жизнь во время войны. Под одноименным названием в 2008 году проходила ролевая игра, а в 2009 – выставка объектов искусства, связанных с темой ВОВ и соответствующим эмоциональным опытом.²²

Кроме этого, есть несколько академических  работ, которые поднимают серьезные  вопросы касательно героизма и партизанского  движения. Все чаще можно услышать мнение, что партизаны не сыграли существенной роли в освобождении, т.к. они буквально были безоружны, имели небольшую поддержку населения и недостаток ресурсов для какой-либо деятельности и коммуникации.²³ Более того, некоторые исторические документы доказывают, что в некоторых случаях не оказывали сопротивление фашистам, но являлись «бандитизмом, грабежем и убиством»,²⁴ а партизаны, занимавшие высшие позиции командования, и вовсе занимались криминальной активностью.²⁵

С середины 1990-ых воцарилась тишина относительно этих событий. Но тем не менее, в 2008 году учеными, интеллектуалами и политиками было организовано публичное мероприятие  в деревне Дражно Минского района, где, согласно информации Виктора Хурсика, партизанами после неудачной попытки атаки была убита масса мирных жителей.²⁶ Там же был установлен крест в память о жертвах. Но через несколько дней представители местной власти уничтожили данный “памятник”, а некоторые участники мероприятия были арестованы на 15 суток за административное нарушение.²⁷

В конце  концов, попытки представить альтернативную и неприятную сторону Второй Мировой  войны различными субъектами понимается как угроза национальной безопасности, попытка подорвать историческую легитимность режима.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Действительная сегодняшняя проблема состоит в очевидном доминировании  официальной версии коллективной памяти: это очень мощный (утверждаемый идеологическими и репрессивными аппаратами авторитарного государства) и эффективный в своем мобилизующем воздействии национальный проект идентичности. А чем, собственно говоря, этот проект плох? Во-первых, тем, что является дезориентирующим и манипулятивным – он основан на подмене понятий: в нем не упоминается об обратной стороне партизанского движения - актах насилия и разбоя в отношении местного населения; национальному движению за независимость и самоопределение, которое возникало в Беларуси в военное время, придаётся негативный характер, оно оценивается исключительно как коллаборационистское без поиска причинно-следственных связей между различными историческими событиями. Во-вторых, официальный проект столь влиятелен не только потому, что навязывается авторитарным государством, но и в значительной степени потому, что он позитивен: официальная политика памяти включает в себя только те аспекты прошлого, которые указывают на славу и героичиские качества страны. Апеллируя к героическому прошлому, официальный проект идентичности стремится воспитать в гражданах чувства патриотизма, гордости за свою страну. И при отсутствии хорошо представленных альтернатив – резонно получает массовую поддержку. Тем не менее, официальная политика памяти предлагает обманчивое видение, которое является заведомо урезанным. Стоит обратить внимание на то, что в Беларуси практически отсутствуют официальные памятники и памятные даты, которые бы свидетельствовали об альтернативном правдивом прошлом. Более того, не предпринимается никаких действий по восстановлению или созданию этих мест.

Однако общество не просто должно испытывать патриотические чувства, но и  научиться открыто говорить о травмах, полученных в прошлом как о преступлении, осознать чувство стыда за свою страну. Несмотря на существование в белорусском обществе альтернативных проектов памяти о ВОВ, критики официальной политики памяти, выдвигаемой в рамках этих проектов, а также отдельными общественными деятелями, популярность и авторитетность официального патриотического проекта среди большинства белорусов не ставится под сомнение. Проект официальной белорусской идентичности призван легитимировать существующий политический режим и с возложенной на него задачей он справляется превосходно.