Личностное самоопределение подростков

Содержание ответов учащихся VII — VIII классов резко отличается от содержания ответов учащихся III— VI классов. В подавляющем большинстве  случаев подростки на вопрос о  том, какой они хотели бы видеть свою сегодняшнюю жизнь, рассказывают о  своей будущей жизни. Интересно, что в VII—VIII классах резко снижается число учащихся, называющих достаточно популярный в более младших классах мотив «лучше учиться», хотя объективно отметки остаются важным показателем успешности учебной деятельности и субъективно дети понимают их значение для дальнейшей учебы

81

и работы. Можно предположить, что этот мотив исчезает в высказываниях  детей вследствие того, что он перестает  быть самоцелью и включается в  систему мотивов, которые определяются перспективными жизненными планами.

Заметно меняется и отношение  подростков к школе. Коррективы, которые  они хотели бы внести в жизнь школы, как правило, определяются их представлениями  о своем будущем: тот, кто мечтает  стать переводчиком, хочет, чтобы  в школе было меньше физики и химии, а больше языка и литературы; тот, кто в будущем видит себя артистом или режиссером, мечтает о школьном театральном кружке; готовящие себя к профессии шофера хотят, чтобы  в школе работал кружок по автоделу. Таким образом, в отличие от младших  школьников учащиеся VII—VIII классов  воспринимают свою сегодняшнюю, настоящую  жизнь прежде всего в связи с будущим.

Во второй части экспериментальной  беседы мы просили детей описать, как они представляет себе свою будущую  «взрослую» жизнь. При этом (во всяком случае в начале разговора) никаких прямых вопросов типа «Каковы ваши цели?», «Кем бы вы хотели стать?» мы не задавали. Надо отметить, что, несмотря на отсутствие в вопросах экспериментатора каких-либо намеков на проблему выбора профессии, у большинства детей представления о себе в будущем связаны с профессиональным самоопределением, причем это характерно для всех возрастных групп. Лишь единицы связывают это представление не с профессией, а со своими личностными качествами («Буду умным, честным»).

По результатам второй части беседы, так же как и первой, заметно выделяются учащиеся VII—VIII классов. Их представления о своем  будущем в отличие от представлений  младших школьников конкретны, разнообразны и тесно связаны с актуальными  проблемами настоящего.

Учащиеся младших классов, с незначительными изменениями  от III к VI классу, говоря о своей будущей  профессии, обычно называют профессии  военных или летчиков (особенно мальчики III и IV классов), а также профессии  учителя (девочки) и врача; если фигурирует какая-либо другая профессия, то, как  правило, это профессия отца или  матери. Причем дети этого возраста только в самом общем виде представляют себе, чем занимаются люди той или  иной профессии и чем предстоит  заниматься им.

Для большинства учеников VII — VIII классов, напротив, их будущая  профессиональная деятельность оказывается  достаточно ясной, включая пути, которыми она достигается. Если такого представления  нет, то подростки на вопрос о том, как они видят свою будущую  жизнь, отвечают: «Не знаю», «Я еще  не решил, кем стать» — или называют два-три варианта будущей работы, никогда не указывая традиционные или  семейные профессии подобно более младшим детям. Следует отметить, что ответы подростков на вопросы первой и второй части беседы часто совпадают, чего нет у более младших школьников.

Перейдем к следующей  части исследования, в которой  использован вариант методики Нюттена для изучения временной перспективы. Эта методика основана на традиционном психологическом методе завершения незаконченных предложений. В нашем варианте таких предложений было 18, например, «Я был бы рад...», «Я стремлюсь...», «Я мечтаю...». Несколько отступая от принципа составления предложений у Нюттена, мы сформулировали четыре последних предложения более целенаправленно: «Моя главная жизненная цель...», «Моя ближайшая цель...», «Мой план на ближайшее время...», «В будущем я планирую...» Ни в инструкции, ни в одном из начатых предложений не было указаний на какую-то определенную область планов, стремлений, намерений. Учащиеся могли заканчивать предложения любым образом, никаких ограничений не вводилось. Набор таких незаконченных предложений предъявлялся испытуемому в виде небольшого буклета, где каждое предложение было написано на отдельной странице. Необходимо было в письменной форме закончить эти предложения.

Основное достоинство  данной методики заключается в спонтанности высказываний испытуемых, а также  в

82

том, что она не задает какой-то определенной установки, что  обычно бывает, когда участник обследования отвечает на вопросы анкеты или экспериментатора. Поэтому информативным здесь  оказывается как то, что пишут учащиеся, так и то, о чем они не пишут. Ценность этой информации возрастает при сравнении ответов детей разного возраста, пола, находящихся в различных социальных ситуациях развития.

В исследовании участвовали  около 300 испытуемых: ученики VI—X классов  московской школы, воспитанники школы-интерната  для детей, лишенных попечения родителей (VI—VIII классы)1, и студенты одного из московских медицинских училищ в  возрасте от 16 до 19 лет. При обработке  материалов нас в первую очередь  интересовала содержательная сторона  ответов. Для того чтобы провести соответствующий анализ, все полученные высказывания, (число их составило  более 4000) были разделены на 80 категорий, а затем для дальнейшего анализа  было отобрано 30, категорий высказываний, наиболее часто встречающихся в  данной выборке. В эти 30 категорий  вошли 89 % высказываний от общего их числа.

Начнем рассмотрение отношения  к 1 будущему с категории, в которую  были объединены высказывания типа «Я часто думаю о будущем», «Я мечтаю о будущем». Хотя эта категория  ответов немногочисленна, она любопытна  тем, что подобные мечты о будущем  встретились во всех обследованных  нами классах, у мальчиков и у  девочек (в среднем у 25% детей). Однако у учащихся медицинского училища  не было ни одного такого высказывания, хотя большинство из них — сверстники десятиклассников. Различие в ответах  объясняется, следовательно, не возрастом, а особенностями  социальной ситуации развития юношей и девушек: учащиеся медицинского училища субъективно  уже ощущают себя в будущем, в  то время как школьники только мечтают о нем.

Обращает на себя внимание и категория высказываний о желании  осуществить мечту, содержание которой  при этом не указывается («Я хочу, чтобы  сбылась моя мечта», «Я был бы рад, если бы достиг своей цели»). Причем число таких ответов зависит  от возраста испытуемых. В VIII классе наблюдается резкий подъем числа высказываний о своей мечте, о желании достичь своей жизненной цели (об этом пишут примерно 50 % восьмиклассников) в дальнейшем этот показатель вновь уменьшается, что, очевидно, связано с теми чрезвычайно важными решениями, которые ученики должны принять на рубеже VIII—IX классов относительно характера своего будущего образования, будущей профессии. Наиболее ярко это проявляется в ответах девушек. То или иное принятое ими решение (например, поступить в педагогическое училище) зависит от многих реальных обстоятельств (успеваемость, пожелания семьи, рекомендации школы) и поэтому нередко ставит под сомнение возможность осуществления прежней мечты, ранее возникшей жизненной цели. Как правило, это порождает тревожность, неуверенность в себе. Мы сталкивались с таким явлением и в экспериментальных беседах с восьмиклассниками.

Интересно и то, что 34 % восьмиклассников большинство предложений нашей  методики заканчивали словами «не  знаю», демонстрируя тем самым известную  растерянность и нерешительность  на пороге самоопределения. Кроме того, среди них число пишущих о  надежде закончить полную среднюю школу составляло 75%; что статистически надежно превышает соответствующие проценты во всех других классах.

Вышеуказанные «пики» в VIII классе сочетаются с резким падением количества ближайших целей, намерений, планов, связанных с текущей жизнью. Уменьшение количества таких высказываний происходит уже в VII классе, а в VIII классе их становится еще меньше. Принято считать, что  известная утеря интереса к повседневным делам и заботам, сочетающаяся с  устремленностью в будущее, —  это отличительная черта старшеклассников. Однако, по нашим данным, в IX классе вновь происходит увеличение количества учащихся, занятых ближайшими

83

планами. В дальнейшем, т.е. в X классе, число таких высказываний вновь сокращается.

Ответы, касающиеся ближайших  целей, связанных с учебой в школе, мы выделили в отдельную категорию. В целом по выборке она оказалась  наиболее многочисленной: большинство  учащихся всех возрастов упоминают  свои цели, намерения в отношении  учебы. Только в IX классе число соответствующих  ответов снижается, особенно у юношей. Таким образом, оказывается, что  интерес к текущей жизни у  девятиклассников растет, но он уже  не связан с учебным, процессом как  таковым, а в основном относится  к занятиям спортом, культурным развлечениям. Показательно, что в IX классе больше, чем в других классах, учащиеся говорят  о друзьях — это ведь тоже актуальная проблема жизни, общения таким образом, девятиклассники некоторыми чертами — интересом к сегодняшней жизни, стремлением к общению с друзьями, известной беззаботностью — напоминают подростков.

Десятиклассники характеризуются  поглощенностью идеей поступления  в вуз, причем, как правило, в своих  ответах они не указывают, в какой  именно вуз. В соответствующих высказываниях  они опережают представителей всех других классов, хотя мотив поступления  в институт вообще популярен. Категория  таких высказываний в, целом по выборке  третья по численности. Кроме того, в X классе значительно увеличивается  число ответов, касающихся будущей  работы («Я был бы рад побыстрее кончить учиться и начать работать», «Я надеюсь, что у меня будет хорошая работа»). Такое же явление мы наблюдали в VII классе. Для всех других возрастных групп это было неактуально.

Первоначально мы предполагали, что в старших классах, и особенно в X классе, будет много высказываний, касающихся будущей профессии, ее выбора, так как наличие подобных размышлений  традиционно считается едва ли не самой отличительной чертой учащихся этого возраста. Однако больше всего  о своей будущей профессии, о  стремлении стать шофером или  физиком-теоретиком писали шестиклассники (75% детей). В VII и VIII классах количество таких ответов значительно уменьшилось (в VIII классе они были получены лишь от 28% учащихся). В дальнейшем этот процент  школьников уже не увеличивался, а  среди учащихся медицинского училища, фактически выбравших свою профессию, о ней говорили многие (82% испытуемых).

Остановимся на категории  высказываний, которые условно можно  было бы назвать высказываниями о  своем «я». Все они характеризуют  испытуемых как развивающихся личностей. Подавляющее большинство учащихся дали такие ответы, и их количество не менялось с возрастом обследуемых (от 13 до 17 лет). Различия по этому показателю были получены только между учащимися  массовой школы и школы-интерната  закрытого типа [7].

Прежде всего отметим, что данные нашего исследования отчетливо фиксируют время явного перелома в характере отношения детей к будущему — граница проходит на рубеже VI и VII классов, что соответствует примерно возрасту 13 лет. В свое время Л.И. Божович, сформулировавшая критерии границы среднего и старшего школьного возраста на основе характера отношения к будущему, проводила эту границу между VIII и IX классами, т.е. в 15 лет: именно с этого времени, по ее мнению, школьники начинают смотреть «на настоящее с позиции будущего» [1; 337]. Если учесть, что Л.И. Божович в своих выводах опиралась на материалы исследований подростков 50-х — начала 60-х гг., а мы нашу работу проводили на рубеже 70-х — 80-х гг., то следует предположить, что за 20 лет произошел сдвиг границы подросткового и юношеского возраста, во всяком случае по обсуждаемому критерию.

Справедливость этого  предположения подтверждается и  сопоставлением наших результатов  с результатами другой работы, в  которой изучались намерения  старших школьников конца 50-х —  начала 60-х гг. в отношении будущей  профессии [3]. В исследовании Н.И. Крылова  было выявлено, что выпускники X—XI классов, выбирая профессию, совершая действительный акт самоопределения, учитывали  реальное содержание той профессиональной деятельности, которую им придется

84

осуществлять, свои возможности, а также те трудности, с которыми им придется столкнуться. Психологически иначе этот выбор осуществлялся  выпускниками VIII класса, многие из них (примерно две трети) думали продолжать общее образование, откладывая выбор  профессии на будущее время. Но даже те восьмиклассники, которые, казалось бы, решали для себя эту проблему, при детальном анализе ее оказывались  несостоятельными, их выбор профессии  в известном смысле был случайным. Повторное обследование тех же учеников через год, т.е. в конце IX класса, показало, что многие из них к этому времени  успели уже изменить ранее принятое намерение относительно своей будущей  профессии. Примеры из работы Н.И. Крылова  показывают, что отсутствие представления  о своей будущей профессии  обычно воспринималось восьмиклассниками  достаточно спокойно, они считали, что  еще будет время подумать об этом в старших классах. Конечно, не все  восьмиклассники намеревались продолжать учебу в средней школе. Определенная часть их собиралась работать, либо работать и одновременно учиться в школе рабочей молодежи, либо пойти в техникум или школу ФЗО, ремесленное училище.

Н.И. Крылов подробно проанализировал  мотивы таких планов. В основе их было: желание найти оптимальный  путь для поступления в вуз (приобрести производственный стаж, облегчающий  поступление в институт), т.е., по сути дела, отсрочить момент окончательного решения о выборе будущей профессии; необходимость материально помочь семье; осознание слишком большой  трудности продолжать учебу в  школе. Но все же 94 % учащихся выражали намерение учиться дальше: в школе, техникуме, ремесленном училище, на курсах.