Личностное самоопределение подростков

Таким образом, мы видим, что  в конце 50-х — начале 60-х гг. проблема выбора будущей профессии  хотя и стояла перед старшеклассниками, однако действительно актуальной, настоятельной  она оказывалась лишь для 16—17-летних юношей и девушек, В VIII же классе происходил выбор некоторых тактических  ходов на ближайшие годы, предшествующие акту действительного самоопределения, связанного с выбором будущей  профессии.

Материалы нашего исследования свидетельствуют о том, что в  настоящее время ситуация существенно  изменилась. По данным методики незаконченных  предложений, как говорилось выше, максимальное количество высказываний о будущей  профессии приходится на VI—VII классы, причем в этих высказываниях весьма определенно говорится о той  или иной выбранной профессии. Ученики  более старших классов значительно реже в своих ответах говорят о будущей профессии. Это, однако, не значит, что они не знают, кем быть. Следует, скорее, предположить, что выбор этот был осуществлен раньше, и сейчас эта проблема перестала быть для них столь актуальной. Данное предположение полностью подтверждается материалами экспериментальных бесед. Сопоставление различного рода высказываний учащихся VII—VIII классов говорит о том, что проблема выбора будущей профессии наиболее аффективней, личностно значимой становится именно для учащихся VII—VIII классов. Сейчас в IX и X классах уже поздно принимать решение о будущей профессии, как это было 20 лет назад, а надо вплотную заниматься собственно профессиональной подготовкой в какой-то определенной области знаний; например, дети, решившие стать инженерами, усиленно занимаются физикой и математикой, а те, кто намереваются стать переводчиками, интенсивно занимаются иностранным языком. Не удивительно поэтому, что в X классе мало кто говорит о будущей профессии, зато почти все говорят о поступлении в институт. Трудность практической реализации этой цели и огромная ее субъективная значимость ведут к существенному сужению временной перспективы у учащихся X класса, когда большая часть их целей и намерений ограничивается несколькими ближайшими месяцами. На этом фоне людьми, обращенными в будущее, скорее, выглядят не старшеклассники, а учащиеся VI— VII классов, интересы которых не ограничиваются только ближайшими целями.

Итак, сравнение процесса выбора профессии — «аффективного  центра»

85

внутренней позиции старшеклассников, по Л.И. Божович, показывает, что возникновение этого аффективного центра происходит также на 2—3 года раньше, чем 20 лет назад. С нашей точки зрения, основной причиной зафиксированных изменений следует считать произошедшие за этот двадцатилетний промежуток времени трансформации в социальной ситуации развития подростков и юношей [6]. Как известно, понятие «социальная ситуация развития» было введено Л.С. Выготским, а впоследствии использовано Л.И. Божович для анализа возрастных закономерностей формирования личности. Вслед за Л.С. Выготским она обозначила этим термином «то особое сочетание внутренних процессов развития и внешних условий, которое является типичным для каждого возрастного этапа и обусловливает и динамику психического развития на протяжении соответствующего возрастного периода, и новые качественно своеобразные психологические образования, возникающие к его концу» [1; 152].

Для характеристики социальной ситуации развития школьников большое  значение имеет содержание их образования, которое, как известно, изменялось на протяжении существования и развития детской школы. В связи с этим отметим, что исследования, на которые  опиралась Л.И. Божович, при анализе процесса формирования личности в среднем и старшем школьном возрасте, и, в частности, упоминавшаяся работа Н.И. Крылова, были проведены вскоре после введения в нашей стране обязательного неполного (восьмилетнего) среднего образования. В настоящее время мы являемся свидетелями перемен, произошедших в связи с введением всеобщего обязательного среднего (полного) образования, характеризующегося новым соотношением удельного веса общеобразовательной школы, техникумов, ПТУ и других форм обучения старшеклассников.

Огромную роль для создания специфической социальной ситуации развития старших школьников конца 50-х — начала 60-х гг. сыграло  и то, что советский социолог В.Н. Шубкин называет «демографическим эхом войны». В связи со значительным снижением рождаемости в годы войны численность 17—18-летних в 1962 г. достигла своего минимума, а впоследствии стала вновь быстро возрастать. Таким образом, в конце 50-х — начале 60-х гг. сокращение численности учащихся привело к резкому уменьшению процента выпускников, которые должны были работать сразу после окончания школы, к формированию у школьников скрытой «вузовской» ориентации [8; 37].

Как известно, в настоящее  время ситуация иная. В интервью «Литературной газете» министр  просвещения СССР М.А. Прокофьев  сказал: «Народное хозяйство поставило  перед системой просвещения вполне определенную и благородную задачу: ускорить приток обученной молодежи на производство, а конкретно для  средней школы это значит —  передать часть учеников в профессионально-технические  училища... Вот последняя сводка. В этом (1982. — Н.Т.) учебном году мы приняли в девятый класс 62 процента школьников. Остальные предпочли другие формы среднего всеобуча» [5; 12].

 Как повлияла изменившаяся  ориентация средней школы на  психологию подростков и юношей? Необходимо признать, что вопрос  этот практически не исследован. В цитированной выше работе  В.Н. Шубкина [8], в книге В.И. Переведенцева [4] и в ряде других дается социологический анализ проблем профессионального самоопределения молодежи. Но социологическое изучение проблемы не может заменить ее психологического анализа. В психологической же литературе описание подростков и старших школьников остается по существу неизменным на протяжении по меньшей мере 30 лет. Такое невнимание к конкретно-историческим условиям обучения и воспитания подростков и юношей вряд ли правомерно.

Возвращаясь к нашим материалам, следует признать неслучайными те различия в характере отношения к будущему, которые были обнаружены при сравнении  подростков и юношей начала 60-х и 80-х гг., если учесть отмеченные изменения  в социальной ситуации развития. Полученные нами данные говорят о том, что  сегодня проблема профессионального  самоопределения

86

очень остро встает уже  перед учениками VII—VIII классов, причем во многих случаях подростки оказываются  не готовыми к ее решению, что вызывает состояние напряженности, растерянности. Какие психологические механизмы  реально определяют процесс выбора профессии, какие могут и должны его определять? В чем, в какой  деятельности могут и должны сформироваться условия, при которых выбор профессии  подростком окажется максимально успешным? Реформа общеобразовательной и  профессиональной школы с предельной остротой ставит перед психолого-педагогической наукой все эти вопросы, так как  по существу законодательно закрепляет сложившуюся за последнее время  социальную ситуацию развития подростков и юношей, делает ее еще более  определенной, предоставляя возможность  всем молодым людям овладеть конкретной профессией, а следовательно, и выбрать ее до начала трудовой деятельности, будучи еще в системе среднего образования.

В контексте обсуждаемых  в статье проблем важно то, что  намечаемый реформой переход ко всеобщему профессиональному образованию молодежи предполагает создание такой системы трудового воспитания, обучения и профессиональной ориентации учащихся, которая будет призвана подвести их ко времени окончания неполной средней школы к обдуманному выбору профессии и соответствующего учебного заведения для продолжения образования. Думаем, что проблемы, затронутые в статье, имеют прямое отношение к работе по созданию такой системы. Трудности, с которыми сталкиваются современные подростки и юноши, определяя цели жизни, создавая программу своей деятельности на будущее, выбирая профессию, имеют объективную основу и, как мы показали, связаны с их возрастными психологическими особенностями, с определенными условиями их обучения и воспитания. Помочь в преодолении этих, трудностей, предупредить нежелательные издержки сложного процесса самоопределения можно лишь на основании продуманных и научно обоснованных действий всей педагогической общественности.