Психология организованной преступности

В юридической литературе также выделяются многообразные формы коммуникативных связей в преступных группах. Например, А. П. Самонов выделяет девять видов коммуникаций в преступных группах[8, c. 159]. В целом мы поддерживаем позицию указанного автора, однако считает необходимым по поводу этой позиции сделать несколько дополнений. Во-первых, А. П. Самонов сводит служебную роль коммуникативных связей только к передаче информации от одного члена преступной группы к другому[8, c. 169]. На наш взгляд, это очень узкое понимание системы коммуникативных связей, которые на самом деле отражают весь спектр взаимоотношений между участниками преступных групп. Во-вторых, автору не удалось провести четкое отличие между “комбинированной” и “сложной” структурами, а также между “сложной” и “многоблочными” структурами преступных групп. Автор считает характерным для “комбинированной” структуры наличие в группе одного организатора, который имеет связи как с членами преступной группы, которыми он руководит непосредственно, так и с другой группой лиц через посредника. Для сложной структуры, считает автор, характерно наличие организатора преступной группы, который руководит двумя или более подгруппами, имеющими коммуникативную структуру[8, c.167]. Анализ текста позволяет сделать выводы о том, что и в том, и в другом случае в одну преступную группу входят две подгруппы, имеющие самостоятельную систему коммуникативных связей. Между тем, отличие между двумя видами преступных групп существует и состоит оно в следующем. “Комбинированная” структура предполагает сочетание в одной группе различных видов коммуникаций (например, “полной” и “круговой” структур). Характеризуемая автором многоблочная структура как наиболее сложная коммуникативная структура[8, c.168] является по существу разновидностью “сложной” структуры, которая предполагает существование в одной преступной группе нескольких относительно автономных подгрупп, имеющих самостоятельную коммуникативную структуру. Исходя из указанных замечаний, мы выделяем следующие виды коммуникативных связей в преступных группах, примеры которых приведены на схеме (см. рис.1).

1. “Полная” структура. Она характеризуется тем, что каждый член преступной группы установил связь со всеми другими ее членами. Такая система связей характерна для преступных групп небольшой численности, как правило, для несовершеннолетних, которые интенсивно взаимодействуют между собой в силу повышенной возрастной потребности в обществе сверстников. Такие группы могут не иметь ярко выраженного лидера. Несмотря на децентрализованный характер связей в таких группах, они способны существовать длительное время даже при изоляции их отдельных участников (например, при привлечении их к уголовной ответственности), так как коммуникативные связи в этих группах не прерываются.

2. “Круг”. Эта структура также децентрализована, так как информация в группе идет по кругу от одного лица к другому, таким же образом строится система межличностных отношений. Группа с такой структурой может быть легко разрушена. В частности, привлечение одного из участников группы к уголовной ответственности может привести к разложению группы в целом.

 

                                             Рис.1

 

3. “Цепь” - разновидность децентрализованной структуры группы, так как в ней отсутствует центральная фигура. Информация в группе идет от первого участника к последнему через остальных, также строится система отношений между членами группы. Группа легко разрушается, достаточно изолировать в цепи одного из ее участников.

4. “Колесо” представляет собой централизованную систему коммуникации, в которой информационные и иные внутригрупповые процессы замыкаются на лидере. Изоляция второстепенных участников преступной группы не приводит к ее разложению, необходима изоляция лидера, являющегося источником криминальной активности группы.

5. “Круг со стержнем”. Эта структура также является централизованной, так как все коммуникативные процессы замыкаются на лидере группы, оказывающем на группу внешнее управляющее воздействие через одного ее участника, используя ее внутреннюю самоорганизацию. Изоляция лидера может не привести к ее разложению, так как сохранившаяся в ней система коммуникативных способна породить нового лидера, например, лицо, которое было связано с изолированным лидером. Такая система коммуникативных связей характерна для преступных групп несовершеннолетних, на деятельность которых оказывает влияние взрослый лидер, не являющийся по сути членом группы.

6. “Разорванный круг со стержнем” - централизованная система коммуникативных связей между преступниками. Во многом напоминает систему связей “круг со стержнем”, однако участники группы между собой не связаны, выходят непосредственно на одно лицо через которое лидер осуществляет руководство группой в целом. При изоляции лидера его функции может перенять посредник.

7. “Комбинированная структура” встречается в преступных группах наиболее часто, может быть как централизованной, так и децентрализованной. Ее особенность состоит в том, что система коммуникативных связей между участниками группы бывает двух и более видов.

8. “Сложная” структура характеризуется тем, что преступная группа состоит из нескольких относительно самостоятельных подгрупп, имеющих своих лидеров и свою структуру коммуникативных связей. Такая структура характерна для организованных групп, нацеленных на длительную преступную деятельность.

 

Выводы

 

Под организованной преступностью понимается относительно массовая распространенность устойчивых управляемых стай преступников, которые создают систему собственной безопасности с помощью коррупционных связей и прибегают к совершению преступлений как к профессии (бизнеса). Основным признаком организованной преступности, коррупция и попытки с ее помощью проникнуть в экономику и политику.

Периодом официального признания организованной преступности как явления можно считать 1984-1989 года. Именно в то время начался стремительный рост темпов и масштабов этого явления, а также его освещение в средствах массовой информации и широкое научное исследование.

Организованная преступность в Украине является следствием комплексного воздействия различных факторов: экономических, политических, правовых, организационно - управленческих, психологических.

Субъектом организованной преступности выступает определенная разновидность преступной группы. Согласно классификации такая группа характеризуется предварительному сговору, уголовным главной целью создания и функционирования, организованностью. Основными, наиболее информативными психологическими характеристиками криминальной организованности является сплоченность, функционально - ролевая структура, сработанность, совместимость.

В организованной преступной группе большинство ее членов имеют узкую специализацию, выполняя от одной до трех родственных функций. Итак, организованная преступная группа - это группа, которой присущи уголовная главная цель создания и функционирования, совершение преступлений по предварительному сговору, сплоченность, функционально - ролевая структура, сработанность и совместимость.

Современная правоохранительная практика сталкивается с разнообразными, но в большинстве типичными трансформациями организованных преступных групп.

Правоохранительная практика свидетельствует, что преступные организации отличаются друг от друга в зависимости от способа образования.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Судебная комплексная психолого-психиатрическая  экспертиза

 

На протяжении последних лет комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (КСППЭ) в Украине приобретает всё большее распространение. По своему количеству такие экспертизы, безусловно, доминируют среди иных комплексных судебно-психиатрических экспертиз. При этом в 2004 году в Украине удельный вес комплексных судебно-психиатрических экспертиз составлял 11,8%, а в 2005 году — уже 12,2%; в то же время среди судебно-психиатрических экспертиз несовершеннолетних в 2004 году комплексными были 37,1%, а в 2005 году — 37,7%. Однако, несмотря на широкое распространение КСППЭ, в Украине практически полностью отсутствует их инструктивное и методическое урегулирование. Имеющиеся же научные публикации, в том числе монографии, посвящённые КСППЭ, оставляют нерешёнными множество спорных вопросов.

Прежде всего, необходимо отметить те случаи, когда эксперты проводят КСППЭ, несмотря на назначение судебно-следственными органами однородной судебно-психиатрической экспертизы. При этом эксперт-психолог включается в состав экспертной комиссии только лишь за счёт проведения экспериментально-психологического исследования. Безусловно, в таких случаях психолог не выполняет роль эксперта, а оказывает консультативную помощь, давая дополнительный материал для решения диагностических и экспертных задач, относящихся к компетенции судебной психиатрии [16, c.192]. В таких случаях экспертиза не приобретает признаков комплексности и остаётся однородной судебно-психиатрической. Экспертиза может являться комплексной лишь при наличии вопросов, относящихся к сфере специальных знаний экспертов иной специальности.

Следующий заслуживающий внимания аспект касается особенностей составления акта КСППЭ. Речь идёт о ставшей традиционной форме акта КСППЭ, когда ответы на поставленные перед экспертами вопросы формулируются в общем заключении, которое совместно подписывают все члены комиссии — психиатры и психологи. Вполне очевидно, что подобный способ составления заключения не даёт возможности определить пределы компетенции психиатров и психологов, принимавших участие в экспертизе. А ведь от этого зависит доказательная ценность экспертных выводов и отношение судебно-следственных органов к акту КСППЭ в целом.

Особенно важное значение имеют те случаи КСППЭ, когда совместное участие психологов и психиатров в обсуждении результатов экспертизы приводит к формулированию общего вывода. Более того, по мнению И. А. Кудрявцева [10, c.18], именно решение вопросов «совместной компетенции» определяет сущность КСППЭ и придаёт ей статус самостоятельного рода судебной экспертизы со своим «особым» предметом и особыми вопросами, которые не могут быть решены в рамках однородных экспертиз [11, c.236]. Подобная роль отводится КСППЭ, в частности, при решении вопроса об ограниченной вменяемости [15, c.64]. То есть, согласно данной концепции, заключение об ограниченной вменяемости подэкспертного формируется при совместном обсуждении представителей двух различных специальностей, которые, уточняя и корригируя мнения друг друга, приходят к общему синкретическому выводу. Однако как именно, в рамках существующего законодательства, должен осуществляться процесс совещания и убеждения экспертов разных специальностей, понять невозможно. При этом просто игнорируется тот факт, что закон связывает ограниченную вменяемость с наличием болезненного расстройства психической деятельности, а, как известно, ограничение или уничтожение способности осознавать свои действия и руководить ими является имманентным признаком такого расстройства. Нужно ли после этого особо доказывать, что выявление указанных обстоятельств полностью находится в компетенции психиатра-эксперта?

Распространённость подобного подхода и его широкое заимствование экспертной практикой поднимает вопрос о его соответствии основным законодательным требованиям, предъявляемым к судебной экспертизе. Прежде всего речь идёт о требовании соответствия заключения эксперта пределам его специальных знаний. Указанное требование закреплено в ч. 2 ст. 75 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) Украины. Аналогичные требования содержатся и в ч. 1 ст. 53 Гражданского процессуального кодекса (УПК) Украины. Кроме того, пункт 2 ч. 2 ст. 22 УПК Украины предполагает невозможность участия эксперта в рассмотрении дела, если выявление значимых для дела обстоятельств выходит за пределы его специальных знаний.

Статья 149 УПК Украины специально регламентирует проведение комплексной судебной экспертизы в гражданском судопроизводстве. Указанная статья устанавливает, что комплексная экспертиза проводится не менее чем двумя экспертами различных отраслей знаний либо различных направлений в пределах одной отрасли знаний. Стоит обратить внимание, что речь идёт об экспертах, представляющих различные направления одной отрасли знаний. Такая формулировка применима к криминалистическим экспертизам, где существует экспертная специализация, и не реализуема в экспертизе психиатрической, где не существует отдельных экспертных специальностей.

В заключении экспертов указывается, какие исследования и в каком объёме провёл эксперт каждой специальности, какие он установил факты и к каким выводам пришёл. Каждый эксперт подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведённых им исследований и несёт за неё ответственность. В то же время ч. 3 ст. 149 УПК Украины гласит, что общее заключение составляют эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании единого заключения. В случае же возникновения разногласий между экспертами заключения оформляются в соответствии с ч. 2 ст. 148 УПК. Статья 148 УПК, в свою очередь, регулирует проведение комиссионной экспертизы и требует составления экспертом, не согласным с заключением другого эксперта, отдельного заключения, а не только выводов, по всем вопросам или по вопросам, вызвавшим разногласия.

Действующий УПК Украины не содержит норм, специально регламентирующих проведение комплексных экспертиз. Однако позиция авторов комментария УПК также сводится к тому, что комплексная экспертиза рассматривается как вариант комиссионной экспертизы: общее заключение комиссионной или комплексной экспертизы подписывается экспертами, принимавшими участие в совместной оценке всех исследований и пришедшими к согласию. В случа, если согласия между ними не было достигнуто, составляется несколько заключений экспертизы по количеству точек зрения, или одно, в котором протокольная часть подписывается всеми экспертами, а резолютивная — отдельными, под соответствующими выводами [9, с. 245].