Экстремизм в зеркале социальной психиотрии

Как видно, ярким примером психосоциальной эпидемии являются алкоголизация, наркомания и токсикомания, стремительно внедряющиеся в современное общество, находящееся в состоянии длительного системного кризиса и вялотеку-щих стадий перемен при продолжающемся ухудшении показателей качества жизни абсолютного большинства народа. Многие аспекты изучаемого явления в России преломляются через динамика-психиатрическую концепцию известного немецкого психиатра и психоаналитика Г. Аммана (G. Аmmon) о принципах социальной энергии, где "продолжает доминировать деструктивная и десоциальная энергия" [51].

Прогнозируя в обществе возможные последствия приема кокаина, гашиша, морфия, французский профессор общей физиологии П. Реньяр (1889) рассматривал морфоманию как один из видов "умственных эпидемий", указывая при этом, что "избыток цивилизации влечет за собой нравствен-ную диссоциацию человечества и потенциальное разобще-ние его элементов [56].

Эти нерегулируемые на какой-то период реакции, отдельные, схематичные реагирования усваиваются постепенно, "врастают" в образ жизни и превращаются в основной стиль, стандарт поведения. В таких случаях мы имеем схему социально-психологического механизма проявления скры-того экстремизма не без элементов психической неустойчивости индивидуума.

Одной из трудностей борьбы с алкоголем, имеющим быстрое эйфозирующее действие, о чем еще в 1785 г. писал американский психиатр Р.Баш, была легкость, дешевизна иприбьиьность изготовления этого продукта. К середине про-шлого столетия он без видимого противодействия буквально заполонил многие европейские страны. Это обстоятельство и значение прусских юнкеров в его распространении как один из факторов экстремизма [5] в 1876 г. рассматривал Ф. Энгельс в статье "Прусская водка в Германском Рейхстаге".

Однако нашествие водочной индустрии со всеми присущими ей негативными чертами вызывали массовый протест населения. Так, в конце 1858 - начале 1859 г. в ряде европейских стран крестьяне и жители некоторых городских окраин на сходках, игнорируя местные власти, принимали решение не употреблять спиртные напитки. Причем в процессе их принятия немалую роль играла женская часть населения. Нарушителей подвергали не только денежному штрафу, но и публичному телесному наказанию. Подобные постановления о запрете распространения и изготовления спиртного на некоторое время, конкретно в какой-то местности, на основании решения определенной части населения проходили тогда в Швейцарии, Норвегии и Германии и име-новались "Локальным вето". В России массовое трезвенни-ческое движение сразу встретило яростный экстремистский протест "откупщиков" и их высоких покровителей, среди которых, например, были князь Вяземский, граф Безбородко и барон Нольде. Последний даже выпустил книгу, описываю-щую "питейное дело и акцизную систему" в России [55]. В мае 1659 г крестьяне многих губерний, принявшие "трезвенный зарок", перешли к массовому разгрому питейных заведений. Такие волнения охватили 15 губерний Среднего и Нижнего Поволжья, Приуралье и центр России. Их жестоко усмиряли войсками. За участие в трезвенническом движении 780 его "зачинщиков" были преданы военному суду, наказа-ны шпицрутенами и сосланы в Сибирь.

Одной из разновидностей экстремистских действий (продиктованных где-то благими побуждениями, а где-то и авантюрными политическими расчетами, весьма далекими от темы пьянства и алкоголизма) была "борьба с пьянством" в начале перестройки в СССР. И очень жаль, что эта тема стала предметом беззастенчивого манипулирования со стороны различных политических сил, в то время как можно и необходимо было вносить редукцию, в том числе силами психиатров. А тем самым и существенно снизить негативные след-ствия, в том числе и патопсихологического порядка. Но это тот самый и, увы, не единственный в истории власти в России случай, когда авторитарная власть игнорирует реальность и, но многом будучи зависимой от личности одного руководителя, к тому же страдающего целым комплексом недопустимых качеств (самовлюбленность, мания величия и т. д.), отрывается от реальности и перестает служить интересам страны и ее народа.

Интерес специалистов, и прежде всего психиатров и пси-хологов, к специфическим скоротечным и массовым реакци-ям у людей в виде паники, стрессорных состояний, основан ным на экстремистских тенденциях с яркой эмоциональной личностной окраской, в настоящее время приобрел достаточно актуальное звучание. Усугубление такого интереса связано с существующим психологическим напряжением в обществе, обусловленным определенной нестабильностью развития социально-экономических отношений, а в последнее время и с осмыслением опасности терроризма [57].

"Стресс" - это современное слово, которое широко используется - и часто неправильно - во многих популярных средствах массовой информации. Тысячи пособий по прак тической психологии обещают научить, как избежать стресса или справиться с ним. Но согласно Гансу Селье, крупнейшему авторитету в этой области, стресс - это "неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование". Вы хотите от вашего мозга и тела такой реакции, которая помогла бы вам справляться с требованиями, предъявляемыми болезнью или такими событиями, как, например, экзамены, или другими важными для человека проблемами.

Наличие истерической симптоматики, как одной из составляющих феномена экстремизма у участников групповых психических и психосоциальных явлений, ведущий показатель изучаемых контагий, позволяет сфокусировать взгляд исследователя на наиболее демонстративной связи патоморфоза психоконтагиозных проявлений с социально-экономическими факторами, характеризующими конкретный период развития общества, а также уровень культуры в отдельном регионе и в стране в целом.

С проявлением психологических и психических реакций усиливались эффективность, внушаемость и легковерность, имела место предпочтительная вера слухам, а не официальной информации. Не случайно рассматриваемая проблема явилась целью международной конференции "Паника и тревога: деся-тилетие прогресса", которая состоялась в Женеве в июне 1990 г [52]. Паническое поведение людей всех национальностей и ве-роисповеданий проявлялось еще в отдаленные времена. Над изучением внезапно возникающего, слабо контролируемо-го, чаще неуправляемого и неправильного психического пове-дения больших людских групп работали известные отечествен-ные ученые - В. М. Бехтерев (1906), А. А. Токарский (1893), Г Я. Трошин (1926), Д. Н. Жбанков (1906), которые рассматри-вали такие явления как один из видов психических эпидемий. Ретроспективная оценка массовых контагиозных душевных расстройств путем анализа их работ является основательным подспорьем в исследовании причин клинических проявлений и, прежде всего, в разработке мер, предупреждающих возможность возникновения паники [54].

Локальные военные конфликты в стране вызывают серьезные эмоциональные напряжения, особенно в молодежной среде, доходящие зачастую до уровня скрытого страха, внутреннего панического состояния, что влечет за собой внешне незаметное сужение сознания. Вследствие этого у личности порог внушаемости становится вариабельным со склоннос-тью к подчиняемости, что, кстати, является одной из причин ослабления психического здоровья подрастающего поколе-ния, с закономерным в данных случаях формированием эк-стремистских взглядов с тенденцией включения в организо-ванные криминальные группы. В таких условиях вырастают и будущие руководители государственных структур, которые затем способствуют возникновению панических настроении среди управляемых ими малоэмоциональных личностей, не имеющих социальной устойчивости. А это неизбежно нравственный и криминальный беспредел, предательство в обще-стве, с возможным в последующем формированием культа личности как специфического проявления "крайности крайности" [37].

В. М. Бехтерев (1906) считал, что паника - это "психи-ческая эпидемия кратковременного свойства", которая возпикает в виде "подавляющего аффекта", чаще всего при большом стечении народа, которому как бы "прививается идея о неминуемой смертельной опасности", обусловленной складывающимися обстоятельствами. Ученый полагал, что паника неразрывно связана с инстинктом самосохранения, который одинаково проявляется у личности вне зависимости от ее интеллектуального уровня [9]. Внушение в толпе, в особенности имеющей идентичное эмоциональное напряжение, распространяется, считал ученый, "подобно пожару", оно иногда возникает от случайно сказанного слова, в определенной степени отражающего переживания масс, резкого звука, выстрела или внезапного движения. В исступленной толпе каждый индивидуум влияет на окружающих и сам подвергается постороннему влиянию и даже опасности [57]. Опыт оказания психиатрической помощи пострадавшим при различных экстремальных ситуациях (катастрофы, промышленные аварии, локальные вооруженные конфликты) свидетельствует о том, что наряду с традиционно рассматриваемыми - пограничным (невротическим) и психотическим - уровнями психогенных расстройств, иногда переходящими в паническое состояние, бьио бы целесообразно вы-деление доклинического (психологического) уровня. Последний включает психологические стрессовые реакции и посггравматические стрессовые расстройства как проявления, соответственно, острого и отдаленного периодов [26,48].

Однако оставленный стрессорный след всегда вызывает нарушение целенаправленной психической деятельности личности, с проявлением ее в тот или иной момент индивидуальной, в том числе и социально-общественной жизни.

В клиническом отношении, несмотря на психологическую понятность психогенных переживаний, чрезмерное "застревание" на них, снижение работоспособности, а зачастую и невозможность труда (отказ от деятельности), а также вы-сокий риск соматизации (до 56 %) и хронизации (до 23 %) отличают период экстремальных ситуаций от естественных для любого человека эмоциональных проявлений при виде страданий людей, трупов, разрушений и т. п. Целесообразно выделение острых (гипо- и гиперкинетической формы) и оставленных периодов экстремальных ситуаций. Последние, в отличие от острых, возникают не сразу, оставлены во вре-мени (после периода "мнимого благополучия"), имеют большее клиническое своеобразие (личностно обусловленное), меньшую остроту развития и более пролонгированное течение [26].

Г Я. Трошин (1926) рассматривал так называемые панические эпидемии у групп лиц, случайно собравшихся, например, в гостях, театре, на вокзале и т. д., внимание которых конкретно фиксируется на чем-то необычном, чаще сверхъестественном, непознанном и тревожно-неожиданном [57]. Нарастающее эмоциональное напряжение в ожидании неотвратимости грядущей ситуации и вызывает панический страх с потерей ориентировки и самообладания личности, сужением сознания [58]. В результате - совершение актов самого неожиданного свойства, порой с трагическими по-следствиями [41], в том числе и немотивированно экстреми-стских, когда личность, группа в целых регионах не всёгда дают отчет своим действиям не только на данный момент происшедшего, но и в оставленный период [43]. Рассматриваемое в психиатрической плоскости явление, периодически приводящее к экстремистским тенденциям, в последующем далеко не всегда и не всеми участниками происшедшего вос-принимаётся с достаточной критикой. Объяснением этому может служить наличие обнубаляционного (облаковидного) состояния сознания, в том числе и коллективного [35].

Взгляды такого рода на этиологию и проявление клиники паники уже были в 1893 г изложены доктором медицины А. А. Токарским (1893). Он указывал, что при психической эпидемии личность неминуемо подпадает под власть неодолимых сил, при этом происходит паралич ее индивидуальности, и она становится "игрушкой случайных внушений" [34]. Земский и врачебно-общественный деятель Д. Н. Жбанков в 1905 г изложил характер течения так называемой "травматической эпидемии", проходившей в Москве, когда в период революционных событии по городу, не без влияния периодической печати и листовок, распространился слух о якобы предстоящих избиениях учащихся и интеллигенции. Паника приобрела масштабы психосоциальной эпидемии с закрытием школ и других учебных заведений. Студенты предпочитали не носить форму, а правительство ввело в город дополнительные войска. Естественно, что население находилось в высшей степени эмоционального напряжения, которое не могло не вылиться в эксцессы [9].

Аналогичное массово-паническое состояние населения Парижа отмечалось в 1789 г. Оно возникло после взятия Бастилии. Французские исследователи Кабанес и Л.Насс (1906), а также Г Тард (1893) полагали, что в панике основными критериями являются "общая вера, общая страсть, общая цель" [34]. Подтверждением сказанному служат слова С. С. Корсакова (1901) о том, что "трудно провести границу между массовыми психозами и импульсивными действиями толпы", как и не просто отдифференцировать экстремизм личности, группы, общности с психопатологическим поведением.

В зависимости от личностных особенностей носителя экстремизма, его природной конструкции и вида реального, а в отдельных случаях и воображаемого раздражителя могут иметь место различные формы экстремизма: политический, промышленный, религиозный, социально-бытовой, экологический и другие. Социальные истоки, личностное и соци-ально-психологическое"происхождение"перечисленных форм имекгт общий показатель - видение во многом край-ности, отсутствие чувства меры. А во многих случаях явный злой умысел и скрытый злой смысл.

Анализируя сказанное, следует отметить, что изучение психиатрами и другими специалистами уровня и состояния современных психосоциальнык отношений в молодежной среде в особенности необходимо ддя формирования принципов редуцирования негативных явлений, влияющих на психическую сферу личности, интенсивного привлечения государственных институтов, социологов, психиатров, педагогов, психологов и других.