Во все времена, при любых
режимах культурный потенциал граждан
оказывался едва ли не важнейшей причиной,
определяющей темпы и характер социальной
эволюции. Даже одним и тем же общественным
механинизмам противоположные ценностные
ориентации способны были придать различную
направленность, заставить служить иным
социальным богам. Отечественный опыт
последних лет не дает поводов усомниться
в этом: конкурирующие в обществе субкультуры
стремяться использовать материальную
силу государства в социально-полярных
направлениях, подпитывая тем самым либеральную
и радикалистичкскую, консервативную
и другие тенденции в жизни России.
Удивляться и сетовать на сей
счет бес смысленно.В общественном
мнении, а равно и специализированном
сознании социальная стоимость
культурных детерминант была
и остаетсявесьма высокой.
Неустойчивость, внутренняя противоречивость
и конфликтность ценностных ориентаций,
пожалуй, самая показательная
черта социокультурной сферы
власти. Но не менее противоречив
сегодня и поиск теоретической
модели, верно истолковывающей саму
природу гражданской культуры. Здесь
борения различных отходов отягощено
внутринаучных изминений и диформации,
укоринившимися в общественном сознании
штампами и стереотипами . А
это крайне опасно . Ведь
возобладание некоторых из господствующих
парадигм, помимо сугубо научных последствий,
способна повлиять на поведение политических
лидеров и элит, сориентировать общественное
мнение, воздействовав таким образом на
поиск путей выхода из кризиса. Кпакие
же из принимаемых без серьезного обсуждения
теоретических шаблонов сейчас наиболее
распространены?
Прежде всего можно было бы
указать на формально-юредическое
понимание гражданской культуры,
в рамках которого любые законодательства
истолковываются как изначально
правовые, а самокультурные ориентиры
людей сводятся к послушному исполнению
или официальных установлений. По такой
логике человек, обладающий, к примеру,
двойным гражданством, соответственно
и вдвое больше оснащен гражданскими добродетелями.
Однако более принципиальной значимостью
обладают установки политизированного
толкования власти и гражданской культуры.
Гражданская культура - явление,
где органически сливаются политические
и правовые, нравственные и эстетические,
а также иные ценности, создапющие
единую базу для осознания
человеком гражданских прав и обязанностей
индивида и общества, личности и государства.
Данная парадигма рассматривает нравственное
отношение к властвованию одних людей
над другими, правосознание, эстетическое
восприятие власти, социальные ориентиры
экономического характера как равноправные
части единого культурного облика гражданина.
При этом каждая из составных частей гражданской
культуры привносит в нее специфические
ориентации и отношение человека к иным
субьектам и носителям власти, подразумевает
особые коммуникации с институтами
управления и многое другое. Например,
политическая составляющая задает гражданским
представлениям ярко выраженные групповые
приоритеты, подкрепленные орентирами
на публичные институты власти. Правовая
облегает групповые нормы и цели в общезначимые
формы и понятия, раскрывающие в груповых
притязаниях на власть значение фундоментальных
ценностей права. Нравственная сторона
властной культуры вносит в гражденское
сознание человека внеситуативную мотивацию
его поступков ценностями добра, счастья,
спроведливости. А ценности эстетического
порядка определяют отношение гражданина
к власти не как к сфере противостояния
интересов, а как области гармоничного
взаимодействия людей, отдавая предпочтение
не целям, а средствам достижения идеалов
той или иной группы или общности. Противоречия
те, которые возникают в отношениях между
етими специфическими элементами гражданской
культуры, создают в ней внутреннее напряжение,
порождают постоянный источник ее самодвижения
и саморазвития.
В совершенных условиях каждая
из составляющих гражданской
культуры претерпевает серьезные
внутренние изменения.
Особую остроту перестройке гражданского
менталитета придают ломка традиционных
социальных верований и деформация
общекультурных механизмов,
"встраивающих" человека
в отношение с обществом и
государством. Буквально в одно историческое
мгновение в сознании многих рухнули десятилетиями
подпитывавшиеся иллюзии о "социалистическом
выборе", "подлинно народном характире
власти", "научно выверенной политической
личности партии" и т.д. Образы, оценки,
стереотипы, с которыми люди сжились и
которые олицетворяли подчас самые глубонные
ориентиры их гражданского мышления, по
сути, утратили свою смысловую связь с
действительностью. Падение традиционных
мировозренческих ориентиров радикально,
вплоть до противоположного знака, изменило
смысловую интерпритацию понятий "свобода",
"солидарность", "патриотизм"
и других категорий, без коих нельзя обойтись,
вистраивая программу личной жизнедеятельности
и осознавая цели общественной эволюции.
Чувства обманутости, вопиющей
неправды, впустую растраченных сил
не только лишили многих обязанности придерживаться
каких-тообщепринятых морально-эстетических
норм, но и в принципе парализовали их
социокультурные способности к позитивному
усвоению господствовавших прежде идеалов.
Впрочем, возможно, здесь проявилась традиционная
черта российского менталитета - каждая
новая идея, которой руководствуется общественное
мнение, по мысли Чаодаева, не вытекает,
а бесследно вытесняет старые представления,
разрушая и ослабляя таким образом преемствинность
в духовном развитии общества. Обманутые
в своих социальных надеждах, но вместе
с тем ащутившие себя гражданами, люди
предпочитают видеть в нынешнем политическом
режиме лишь мишень для критики. Обрывая
многие нити культурнойпреемственности,
они пытаются внутренне опереться на более
ранние, нескомпроментированные и уже
поэтому более предпочтительные идеи
и ценности. Оттого, видимо, мы и наблюдаем
сегодня массовую идеализацию патриархальных
и общинных настроений, монархические,
дворянские и прочие политические реминисценции.
Вера в верховенство начальства
и неизбежность иерархии, ощущение
зависимости, несамостоятельности
поведения до сих пор угнетающе
влияют на многих. Лишенное мировозренчески
выношенных, индивидуальных опор, гражданское
сознание не способно воспринимать
либерально-демократические ценности,
и что особенно тревожно, малоустойчиво
перед натиском неблагоприятных обстоятельств.
Политическая
культура России.
Одним из важнейших аспектов
политической культуры является
стиль взаимоотношений между
обществом и государством, опосредованно
выражающийся в отношении гражданина
к государству и государства к гражданину.
Государство в силу ряда исторических
обстоятельств неизменно занимает в общественной
жизни России доминирующее положение.
На протяжении многих веков не государство
естественным путем вырастало из гражданского
общества, а общество развивалось под
жестким патронажем государства , которое
всегда было главным "мотором" общественного
развития, инициатором всех существующих
преобразований. Демократические права
и свободы в России, как правило, не завоевывались
обществом, а даровались милостью монарха.
Перестройка, которую в историческом плане
можно расценивать как буржуазную революцию,
была предпринята руководящей элитой,
а не народными массами. Переход к демократии
был провозглашен лидерами отнюдь не демократической
партии.
Можно сказать, что этатизм
присущ общественной жизни в
России: государство доминирует, общество
занимает подчиненное положение,
что обуславливает неравноправные
отношения между государством и индивидом.
Осюда:
1) огромная политическая роль
бюрократии;
2) патернализм и клиентелизм (патронаж
государства; какого-либо его
института или лица; использование
элитами преимущественно неформальных
связей): человек расчитывает на
социальное восхождение не в результате
личного трудового вклада, стремиться
занять более высокую позицию в государственной
иерархии и извлечь из этого соответствующие
льготы и привелегии;
3) выключенность широких народных
масс из повседневного политического
процесса; ограниченность сферы публичной
политики, а следовательно - массовая политическая
инертность;
4) отсутствие цивилизованных форм
взаимоотношений между "верхами"
и "низами", правовой нигилизм,
который приводит к переодическим
вспышкам революционализма и контрреволюционаризма
и "сверху" и "снизу".
Для сознания характерно сочетание
комплексов верхноподданного и
революционера. И всякая революция
"снизу" в России имеет
тенденцию перерастать в "русский
бунт", бессмысленный и беспощадный.
Н.А.Бердяев, вероятно, одним из
первых отметил парадоссальность
политической культуры России, ее
"антиналичность и жуткую противоречивость".
Он указал на двойственность
и иррационализм "русской души"
- поразительный симбиоз анархизма
и этотизма, готовности отдать жизнь
за свободу и неслыханного сервилизма,
шовинизма и интернационализма, гуманизма
и жестокости, аскетизма и гедонизма, "ангельскойсвятости"
и "зверской низости". Причину Бердяев
справедливо видел в российском обществе,
а так же в стихийном кошективизме. Кроме
того, он высказал предположение о "женственной"
природе русского народа, при которой
государство воспринимается как "мужское"
начало, т.е. как нечто внешнее, оформляющее,
вводящее бесконтрольную народную стихию
в определенные рамки. Этот тезис на уровне
"рабочей гипотезы" образно, но, как
представляется, достаточно адекватно
описывает характер взаимоотношений между
государством и обществом России. В результате,
в отличии от Западной Европы, в России
место государство иного типа - государство,
формирующее общество.
Этнический характер политической
культуры России приводит к
тому, что в сознании граждан
происходит смешание понятий
патриотизма и лояльности к
режиму, любовь к Родине смешивается
с верноподданической любовью
к власти. Поэтому патриотически
мыслящие люди обычно проявляют неспособность
дистанцироваться от непопулярных правительств
и выступать как самостоятельная сила,
оказываются в полной растерянности, когда
к власти приходят революционно-реформистские
силы. Со своей стороны, радикалы демократического
толка,стремятся к кардинальным изменениям,
часто отвергают патриотизм как признак
реакционности и даже склонности к фашизму.
Таким образом, можно говорить
о футуризме политической культуры
России - об обращенности в будещее
при недостаточном внимании к прошлому,
при отсутствии осознанного следования
традициям, чувствительности к новым веяниям.
Образ будущего, конечно, меняется в зависимости
от эпохи. По всей видимости, не будет ошибочным
утверждение, что в основе футуризма лежит
неприятие пороков реального общества,
которых в России всегда было более чем
достаточно. естественно, тезис о футиризме
российской политической культуры не
следует понимать буквально: футуристические
проекты, определяющие лицо той или иной
эпохи, неизбежно содержат некоторые элементы
архаики. Это, безусловно, относится к
проекту Петра I, удивительное сочетание
футуризма и архаизма продемонстрировал
коммунистический проект. Особенно характерен
в этом отношении пример позднего сталинизма,
который осознанно и целенаправленно
культивировал некоторые архаические
элементы, связанные с символикой и идеологией
Петербургской империей. Как только футуристический
потенциал конкретной модели развития
ослабевает или оказывается исчерпанным,
ее неумалимо сменяет следующая модель.
Так коммунизм сменил Империю, а его, в
свою очередь, - постсоветская демократия.
Политико-культурная "палитра"
общества характеризуется в России
крайней гетерогенностью, существованием
субкультур с совершенно различными,
если не диаметрально противоположными
ценностными ориентациями, отношения
между которыми складываются конфронтационно,
а подчас и антогонистично. Если
посмотреть на политическую историю России
трех последних столетий, нетрудно заметить
постоянный конфликт субкультур - западнической
и почвеннической, радикальной и патриархально-консервативной,
анархической и этатической, а в современных
условиях - "демократической" и "коммунистической".
При этом для последних примерно полутора
веков характерно существование активной,
порой агрессивной и достаточно многочисленной
контрэлиты, мобилизующей и аккумулирующей
потенциал социального и политического
протеста, стремящейся свернуть элиту
и занять ее место.
В общем, для политической культуры
России характерно почти постоянное
отсутствие базового консенсуса, национального
согласия, "надлом этнического поля"
(по Л.Гумилеву), нередко болезненный разлад
между социальными группами. Различие
субкультур подчас настолько разительны,
что может создаваться впечатление, будто
в России существуют отдельные нации,
не обьединенные почти ничем, кроме общности
языка и территории.
Политическая культура современной
России пока представляет собой
нечто неопределенное и противоречивое.
После "легализации" идеологического
плюрализма в конце 1980-х годов
очень скоро выяснилось, что преодоление
политико-культурной гетерогенности в
коммунистический период было иллюзорным.
Можно констатировать, что, с одной стороны,
сейчас с переменным успехом идет иногда
скрытая, иногда явная борьба разнонаправленных
политических тенденций, столкновение
совершенно различных политических субкультур,
представители которых пользуются настолько
несхожими политическими языковыми и
в силу склада своего мышления прибегают
к столь различным системам политической
аргументации, что, похоже, едва понимают
друг друга. С другой стороны сужение легального
пролитического спектра после событий
3-4 октября 1993 года, приведших вроде бы
к удалению с политической сцены ряда
радикальных оппозиционных организаций,
вынуждает оппонентов правительства переходить
от антисистемной оппозиции к внутрисистемной.
Приходит постепенное осознание правящими
кругами невозможности немедленного вхождения
России в "общеевропейский дом",
где ее никто не ждет. Понимание важности
защиты государственных интересов и учета
национальной специфики дает надежду
на консолидацию российской политической
культуры на некоторых компромиссных
началах. Нынешняя ситуация ставит перед
исследователями такие вопросы, на которые,
вероятно, пока никто не сможет дать ответ.
Еще неясно, что окажется сильнее - глубоко
укоренившиеся тоталитарные стереотипы
или эффект их банкротства и компроментации.
Эффект компроментации официально декларивовавшихся
коммунистами ценностей проявляется в
том, что в сознании людей полюсы добра
и зла поменялись местами. Безработица,
спекуляция, культ денег превратились
во вполне приемлимые явления, в то время
как гражданское равенство, социальная
справедливость, патриотизм стали восприниматься
многими как нечто занимательное, едва
ли не неприличное, а бескорыстный
энтузиазм оказался чуть ли не симптомом
слабоумия.