Проблемы социализации современной молодежи

Формирование деятельности по защите и обеспечению прав молодежи как части общества не может обойтись без науки о молодежи. Доморощенность "программ" практиков "на местах", ранее корректировавшихся спущенными "сверху" инструкциями всеведущих ученых из "центра", с потерей даже этой последней "соломинки", превращается в растрату ресурса и фактор контрразвития общества как на местно-региональном, так и на государственно-федеральном уровнях.

Но мы и сегодня наблюдаем, как  наше общество привыкло приспосабливать  истину к личным интересам. Прогресс и действенность объективного научного знания о молодежи возможны лишь в условиях, благоприятствующих заинтересованному диалогу науки и политики, науки и общества, политики и общества, о котором упоминалось выше.

& 2. Методологические  подходы к определению 

понятия "молодежь".

Проблема выбора объекта и предмета социально-философского исследования во многих ситуациях выглядит достаточно произвольной, обусловленной лишь интересом самого исследователя. Однако при более внимательном анализе тематики социальных исследований обнаруживается назревшая неразрешенность важнейших, зачастую масштабных, проблем, о которые непроизвольно спотыкаются исследователи в попытках ответить на многие насущные вопросы социальной практики и познания. Эта неразрешенность становится тягостным бременем, все более связывая деятельность своими частными проявлениями. Пока, наконец, не обретет критическую массу и не обратит внимание исследователей на необходимость и неотложность специальной работы, направленной на разрешение сложившегося противоречия между уже явно недостаточным уровнем разработки и осмысления проблемы и наличным развитием практики и познания.

К подобной категории проблем можно  отнести и проблему молодежи. В  поисках простого ответа на простой  вопрос - что такое молодежь, мы неожиданно упираемся в глубоко укоренившиеся обыденные представления о данном предмете, которые и лежат сегодня в основе большинства дисциплин, его изучающих. Сразу же стоит указать, что доминирующей в последнее время в российской науке, а точнее, в бытующих в ней представлениях о молодежи ( наука ювенология у нас пока фактически отсутствует), является социологическая точка зрения. Хотя имеют место и психологическая, и педагогическая и иные позиции, но в конце концов все наиболее общие выводы приводят к пониманию молодежи именно как особой социальной группы, которую нужно специально изучать.

Вместе с тем, сама процедура  выделения молодежи как социальной группы, с методологической точки  зрения, носит в большинстве случаев  слабообоснованный характер. Как  правило, используются ее демографические, юридические, психологические и иные определения, в редких случаях дополняемые различным набором предыдущих характеристик. И если в известной мере верно положение, что объект исследования во многом есть то, чем он выделяется и измеряется, то становится понятна та сумятица, которая существует в подходах к определению молодежи. Там, где не хватает целостности понимания предмета, там ее часто подменяют комплексностью.

Но не надо путать эти два важнейших  подхода. Возможно, комплексность и  есть последний шаг к целостности, но она может бесконечно долго приближаться к ней, так никогда ее не достигнув. Хотя, как известно, в геометрии и проходит доказательство об окружности и вписанном многоугольнике с бесконечным числом сторон, но там существенно важна именно бесконечность сторон. В случае же с молодежью реальной бесконечности наук мы не наблюдаем, а потому можно смело говорить, что до идеальной ситуации в изучении молодежи нам еще далеко. Четырех- или даже восьмиугольник современных наук о молодежи никак не похож на круг, который должен дать целостность, образом которой он сам является.

В крайней форме подобного скептицизма  можно дойти до утверждения, что  и в других науках ситуация подобна  этой. Что там работает принцип  дополнительности истины, по Бору, или, как в случае с другими сферами жизни общества, где мы худо-бедно обходимся без целостности, комплексности, системности. Наверное, с этим можно согласиться. И общий методологический принцип здесь давно известен: степень зрелости (развитости) предмета определяет и детерминирует уровнь и глубину познания данного объекта.

Вместе с тем, качественная определенность и выделенность данного предмета принимается научным сообществом в общем и целом единодушно, а "единодушие, - считает К. Ясперс, - признак общезначимости. Там, где на протяжении длительного времени не достигнуто единодушие всех мыслящих людей, возникает сомнение в общезначимости научного знания". (185, с.101) Однако в какой сфере искать сейчас компетентного и обоснованного единодушия по данному вопросу? Химики занимаются химией, физики - физикой, а вот кто сегодня в нашей стране занимается обществом в целом - сказать сложно. Раньше ответ лежал на поверхности - исторический материализм. А сегодня? Социология? Нет, такой ответ не проходит ныне не только у нас, стоящих на обломках исторического материализма, но даже в западной социологии.

Поэтому никуда не деться от констатации ( или напоминания) того, что социология хоть и является наукой об обществе, но имеет в своем фундаменте некую философию истории. Сейчас это звучит, может быть, несколько старомодно и не совсем точно отражает все многообразие существующих позиций. Но, тем не менее, в общем и целом это так. Западные социологи фактически принимают данное им общество как далее качественно неизменное, а потому и исходная парадигма, и та, новая, которую они предлагают, по существу мало отличаются друг от друга. Будь то Спенсер, Дюркгейм или Вебер, etc.- все они прекрасно понимали, что их социология есть наука об обществе, рассматриваемом с логической точки зрения. Истории там нет, а если и есть, то в очень препарированном виде. А отдельные их выкладки на этот счет показывают, что в своих построениях они опирались либо на немецкую классическую философию, либо на более поздние философские изыскания - Ницше, Бергсона и пр. Иными словами, видные социологи выстраивали свои грандиозные социальные конструкции, специально не рефлексируя, а лишь указывая на свои основания. В советской социальной науке раньше делали то же самое, указывая на свой теоретический фундамент - теорию Маркса.

Но по большому счету это значит, что достаточно долго, едва ли не со дня своего рождения и до сих пор, социология принципиально не занимается вопросами своих оснований, метафизическими  для нее. Социология в целом черпает  основные фундаментальные конструкты об устройстве бытия из социальной философии своего времени или прошлых ее образцов. Однако что проходит для социологии, никак не подходит для философии.

К проблеме молодежи все это имеет  отношение ровно в той мере, в какой наука о молодежи стремится быть именно наукой. В своих попытках обнаружить осмысление молодежи у классиков философии, начиная с древних греков, нам не удалось обнаружить в предметных указателях ни у одного мыслителя прошлого молодежи как некоего предмета, равно как и ее характеристику. Я не беру в расчет некоторые сетования и воспитательные сентенции французских просветителей по данному вопросу, поскольку все они сформулированы на уровне здравого смысла и вполне могут быть приобщены к ситуации "отцов и детей" в любое время и в любом обществе.

Правда, есть концепция, идущая еще  от В. Дильтея и философии жизни, согласно которой критерием вычленения поколения выступает не одновременность, а однородность. Она формируется  под воздействием внешних условий  и фактически снимает вопрос о реализации субъектности подрастающего поколения. Руководствуясь критерием однородности, включающем и социальные характеристики, и одновременное переживание исторических и просто житейских событий, можно причислить к одному поколению отцов и детей. Похоже, здесь есть идея вычленения объекта "молодежь", но нет искомого решения.

Говоря о попытках дать определение  понятия "молодежь", можно упомянуть  несколько ее характеристик, которые  обсуждаются еще с 20-х годов  в буржуазной ювенологии. Ее определяют, как правило, либо по возрасту, либо по способу деятельности. Однако при этом, во-первых, демографические характеристики, как приходят к заключению исследователи, не имеют существенного значения для понимания ее природы. А во-вторых, даже при этом если еще нижнюю границу, задаваемую пубертатным возрастом, где-то как-то можно принять, то верхнюю возрастную границу определить никак не могут. И тогда молодежь пытаются определить не демографически, а по каким-то функциональным критериям, например, усвоенными ценностями. Но проблема все равно не решается.

В советское время, при всей разнице  мировоззренческих и идеологических оснований науки на Западе и в  Советском Союзе, ученые, которых  мы грубо и условно обозначим  как марксистов и немарксистов, сошлись  в постановке и решении проблемы изучения молодежи. Сошлись, как и подобает, в прямой противоположности, доведенной до крайней степени вульгаризации. Определяющая характеристика позиции в подходе к молодежи на Западе - ползучий эмпиризм и некие спекулятивные конструкции (по сути апологетические), в СССР - софистические уловки и выдумывание "закономерностей коммунистического воспитания", тоже по сути апологетическое. Порочный круг апологетики в науке самой по себе может быть разорван лишь только в том случае, если современное исследование станет деятельностью (185, с.104), а не останется размышлением по поводу и на уровне созерцания, доступного еще древним грекам.

В свое время принципиальным достижением  и характеристикой современного познания стало следующее положение (объективно говоря, инструменталистское): "Подлинно такое познание, которое способно воссоздать свой предмет и тем самым доказать свою достоверность: "Я знаю только то, что могу сделать". Сознание творческой силы, присущее умению, окрыляет такое познание." (185, с.107)

В отношении молодежи практически  на протяжении всей истории общества ситуация до середины ХХ века носила прямо  противоположный характер. Люди не знали, что такое молодежь, но (грубо, но верно говоря) продолжали ее "делать". Не случайно все первые характеристики простейшего отношения к молодежи носят кровнородственный характер - отец и сын, дочь и мать, сестры и братья т.д. Какая при этом молодежь получалась и почему именно такая - искать ответы на эти вопросы наука и не пыталась, поскольку проблемы не было. А значит, не было в поле зрения и молодежи. Но об этом - ниже.

Итак, в познании молодежи проблема: необходимо выделить какие-то объективные  критерии молодежи и молодости, чтобы  сначала схватить сущность этого  трудно определяемого объекта на уровне объективных характеристик, а уже потом изучать социологически, как специфическую социальную группу. Опереться на свойство "молодости" тоже не удается, поскольку большинство попыток впадает в биологизаторство и физиологизм, в то время, как уже при самом первом и поверхностном подходе видно, что задавать тон должны социально-исторические характеристики.

Надо еще учесть, что понятие "молодежь" является конкретно-историческим понятием, и в разные исторические периоды (не говоря уже о переломных и переходных периодах) несет в себе разные смыслы. Как уже упоминалось, в наиболее распространенном варианте оно используется в демографическом, биологическом смысле, и спор чаще всего идет лишь о нижней и верхней возрастных границах. Но при этом все же нельзя отрицать, что уже есть концептуальные попытки связать ее характеристики с социальными процессами, когда имеющиеся институты социализации как бы навешиваются в нужное время и в нужном месте на биологический конструкт.

Есть еще один подход, который  в отличие от такой половинчатости, явно можно назвать социологизаторским. При нем реальный биологический возраст субъекта не принимается во внимание вовсе, а выдвигается некий универсальный критерий - инновационный по способу действования. Тогда любой и каждый, осуществляющий какую-либо инновацию, зачисляется в разряд "молодежь". На наш взгляд, и в первой, и во второй позициях есть свои разумные соображения. При этом социализационным институтам предписывается роль вовлечения (или включения - по этому поводу идут специальные теоретические споры ) молодых людей в жизнь общества.

Однако в обоих рассматриваемых  случаях предполагается уже наличествующей относительно стационарная система  функционирования различных общественных систем и структур, потому что "включить" и "вовлечь" можно только в нечто реально существующее. При этом декларируется, что молодежь имеет реальное право на выбор, т.е. она является субъектом действия. Но если она субъект, то с необходимостью должна иметь, как всякая реальная социальная группа, собственные цели и интересы, которые отнюдь не совпадают с "вакансиями" существующего общества, даже в самом развитом его виде, в конкретной исторической ситуации конкретной страны, о чем красноречиво свидетельствовал молодежный бунт 60-х годов на Западе. Однако нам не известны сколько-нибудь удовлетворительные программы работы с молодежью, где признание ее прав было бы концептуально учтено и программно обеспечено. Как правило, обходятся декларациями, благими намерениями или мелкими подачками.

В западных работах выделяют несколько периодов в развитии социологии молодежи: предысторию - 30-40-е годы; субкультурный период, когда господствовала концепция понимания молодежи как определенной субкультуры - 50-60-е годы, до молодежного бунта конца 60-х годов; контркультурный - когда революция 68-го года породила уже понимание молодежи как контркультуры; стилевой - 70-90-годы, когда выдвигаются различия в стиле жизни и нормах различных молодежных групп. Так развивалась социология молодежи, которая эмпирически обобщала и систематически отслеживала наблюдаемые изменения, решая при этом фактически количественную проблему.

И не мудрено, поскольку проблема социологии молодежи в ее методологическом ключе - это проблема философии истории, а потому социальная философия. Она неотъемлемо связана с анализом процессов развития, соотношения единичного, особенного и общего (всеобщего), с анализом части и целого, с проблемой социального времени (прошлого, настоящего, будущего) и т.д. То есть, сейчас доказывать отношение социологии молодежи к философии уже не надо, потому что наука на Западе уже подошла к этому методом проб и ошибок, все шире и шире охватывая исследование этих процессов и функционально приходя к этому выводу.

Очень модная и популярная сейчас конфликтная модель общества, утверждающая абсолютность и всеобщность социальных изменений, на деле фактически повторяет диалектическую позицию. Даррендорф и Козер, идя индуктивно как эмпирики, с необходимостью приходят через индукцию к этому философско-методологическому выводу. Оперируя диалектическим принципом развития, они показывают, что те или иные проблемы социализации молодежи решаются как определенный этап развития противоречий общества. Например, возникновение самой молодежи понимается как некий процесс становления и развития противоречия между обществом как целым и появлением в нем новых частей.