Проблемы социальной мобильности в России

годов, отечественные социологи Т. И. Заславская и Р. В. Рывкина выделили  12

групп. Наряду с рабочими (этот слой  представлен  тремя  дифференцированными

группами),  колхозным  крестьянством,  научно-технической   и   гуманитарной

интеллигенцией  они  выделяют  такие   группы:   политические   руководители

общества,  ответственные  работники   аппарата   политического   управления,

ответственные   работники   торговли   и   бытового   обслуживания,   группа

организованной  преступности и др. Как видим, это  уже далеко не  классическая

«трехчленка»,  здесь  использована  многомерная  модель.   Разумеется,   это

деление весьма условно,  реальная  социальная  структура  «уходит  в  тень»,

поскольку, к примеру, огромный  пласт  реальных  производственных  отношений

оказывается нелегальным, скрытым в неформальных связях и решениях.

      В условиях радикального  преобразования  российского  общества  в   его

социальной  стратификации происходят глубокие изменения,  которые  имеют  ряд

характерных черт.

      Во-первых, наблюдается тотальная  маргинализация российского   общества.

Дать  ей оценку, а также  спрогнозировать  ее  социальные  последствия  можно

лишь  исходя из всей совокупности конкретных процессов и условий,  в  которой

это явление  функционирует.

      К примеру, маргинализацию, обусловленную  массовым переходом из  низших

слоев общества в более высокие, т. е. восходящую  мобильность  (хотя  она  и

имеет определенные издержки), в целом  можно оценить положительно.

      Маргинализация, которая характеризуется  переходом в низшие  слои  (при

нисходящей  мобильности), если к тому  же  носит  долговременный  и  массовый

характер, приводит к тяжелым социальным последствиям.

      В  нашем  обществе  мы  видим  как  восходящую,   так   и   нисходящую

мобильность. Но тревогу вызывает то,  что  последняя  приобрела  «обвальный»

характер. Особо следует выделить растущий слой маргинален, выбитых из  своей

социокультурной среды и  превратившихся  в  люмпенизированный  слой  (нищие,

бомжи, бродяги и т. д.).

      Следующая  особенность  —   это  блокирование  процесса    формирования

среднего  класса. В советский период в России существовал  значительный  слой

населения,   который   представлял   собой   потенциальный   средний   класс

(интеллигенция,   служащие,   высококвалифицированные    рабочие).    Однако

превращения этих слоев в средний класс  не  происходит,  отсутствует  процесс

«классовой  кристаллизации».

      Дело  в  том,  что  именно  эти  слои  опустились  (и   этот   процесс

продолжается) в низший класс, находясь на грани  бедности или за  ее  чертой.

Прежде  всего  это  относится  к  интеллигенции.  Здесь  мы  сталкиваемся  с

явлением, которое можно назвать феноменом  «новых  бедных»,  исключительным,

не встречавшимся, вероятно, в истории цивилизации  ни в одном обществе.  И  в

дореволюционной  России,  и   в   развивающихся   странах   любого   региона

современного  мира, не говоря уже, разумеется, о развитых странах, она  имела

и , имеет  достаточно высокий престиж в  обществе, ее  материальное  положение

(даже  в бедных странах)  находится   на  должном  уровне,  позволяющем   вести

достойный образ жизни.

      Сегодня   в   России   доля   отчислений   на   науку,    образование,

здравоохранение, культуру в бюджете катастрофически  уменьшается.  Заработная

плата  научных,  научно-педагогических   кадров,   медицинских   работников,

работников  культуры все больше отстает от средней  по стране, не  обеспечивая

прожиточного,  а  у  отдельных  категорий   физиологического   минимума.   А

поскольку почти вся  наша  интеллигенция  «бюджетная»,  на  нее  неотвратимо

надвигается обнищание.

      Происходит  сокращение   научных   работников,   немало   специалистов

переходят в коммерческие  структуры  (огромную  долю  в  которых  составляют

торгово-посреднические) и дисквалифицируются. Падает престиж  образования  в

обществе.  Следствием  может  быть  нарушение  необходимого  воспроизводства

социальной  структуры общества.

      В аналогичном положении оказался  слой высококвалифицированных рабочих,

связанных с передовыми технологиями и занятыми прежде всего в сфере ВПК.

      В результате низший класс  в российском обществе составляет  в настоящее

время примерно 70% населения.

      Наблюдается  рост  высшего   класса  (по  сравнению  с   высшим  классом

советского  общества).  Его  составляют  несколько  групп.  Во-первых,   это

крупные предприниматели,  владельцы  капиталов  разного  типа  (финансового,

торгового,  промышленного).  Во-вторых,   это   государственные   чиновники,

имеющие отношение  к  государственным  материально-финансовым  ресурсам,  их

распределению и передаче в частные руки, а  также  осуществляющие  надзор  за

деятельностью полугосударственных и частных  предприятий и заведений.

      Следует подчеркнуть при этом, что  значительную  часть   этого  слоя  в

России  составляют представители бывшей номенклатуры,  сохранившие  места  во

властных  государственных структурах.

      Аппаратчики  в  основной  своей  массе  сегодня   осознают,  что  рынок

экономически  неизбежен, более того, они заинтересованы  в  появлении  рынка.

Но речь идет не о рынке «европейском»  с безусловной частной  собственностью,

а о  рынке «азиатском» — с усеченно-реформированной  частной  собственностью,

где главное  право (право распоряжения) оставалось бы в руках бюрократии.

      В-третьих, это руководители государственных  и полугосударственных (АО)

предприятий («директорский корпус»), в условиях бесконтрольности как  снизу,

так и  сверху назначающих себе сверхвысокие оклады, премии и  использующих  в

своих интересах приватизацию и акционирование предприятий.

      Наконец,  это  представители   криминальных  структур,  которые   тесно

переплетаются с предпринимательскими (или собирают с них  «дань»),  а  также

все более  смыкаются с государственными структурами.

      Можно выделить еще одну особенность  стратификации российского общества

— социальную поляризацию, в основе которой лежит  имущественное  расслоение,

которое продолжает углубляться.

      Соотношение заработной платы  10% самых высокооплачиваемых и  10%  самых

низкооплачиваемых россиян составляло в 1992 г. 16:1, а в 1993 г.  уже  26:1.

Для сравнения: в 1989 г. это соотношение в СССР было 4:1, в  США  —  6:1,  в

странах Латинской Америки — 12:1. По официальным  данным, 20%  самых  богатых

россиян присваивают 43% совокупных денежных доходов, 20% самых бедных — 7%.

      Существует несколько вариантов  деления россиян по уровню  материальной

обеспеченности.

      Согласно им, на вершине  находится   узкий  слой  сверхбогатых  (3—5%),

далее слой средне обеспеченных (7% по этим расчетам и 12—15% —  по  другим),

наконец,  бедные  (25%  и  40%  соответственно)   и   нищие   (65%   и   40%

соответственно).

      Следствием имущественной поляризации  неизбежно являются  социальная  и

политическая  конфронтация в  стране,  нарастание  социальной  напряженности.

Если  данная тенденция будет  сохраняться,  это  может  привести  к  глубоким

социальным  потрясениям.

      Особо  следует  остановиться  на  характеристике  рабочего  класса   и

крестьянства. Они представляют сейчас крайне неоднородную  массу  не  только

по традиционным критериям (квалификации, образованию,  отраслевому  признаку

и т. д.), но и по форме собственности и  доходам.

      В рабочем  классе  происходит  глубокая  дифференциация,  связанная   с

отношением  к  той  или  иной   форме   собственности   —   государственной,

совместной,  кооперативной,  акционерной,  индивидуальной  и  т.  д.   Между

соответствующими  слоями рабочего  класса  углубляются  различия  в  доходах,

производительности  труда, экономических и политических  интересах  и  т.  д.

Если  интересы рабочих,  занятых  на  государственных  предприятиях,  состоят

прежде  всего в  увеличении  тарифов,  обеспечении  финансовой  поддержки  со

стороны государства, то интересы рабочих негосударственных  предприятий  —  в

сокращении  налогов,  в  расширении  свободы   хозяйственной   деятельности,

правового обеспечения ее и т. д.

      Изменилось и положение крестьянства. Наряду с колхозной собственностью

возникли  акционерная, индивидуальная и другие формы собственности.  Процессы

преобразования  в  сельском  хозяйстве  оказались  крайне  сложными.  Попытка

слепого копирования западного опыта  в плане  массированной  замены  колхозов

фермерскими  хозяйствами  потерпела  провал,   поскольку   изначально   была

волюнтаристской,  не  учитывающей  глубокой  специфики  российских  условий.

Материально-техническая   оснащенность   сельского    хозяйства,    развитие

инфраструктуры, возможность государственной поддержки  фермерских  хозяйств,

правовая  необеспеченность, наконец,  менталитет  народа  —  учет  всех  этих

составляющих   является   необходимым   условием   эффективных   реформ    и

пренебрежение ими не может не дать негативного  результата.

      В то же время, к примеру,  уровень государственной поддержки   сельского

хозяйства постоянно падает. Если до 1985 г. он составлял 12—15%, то  в  1991

— 1993 гг. —  7—10%.  Для  сравнения:  государственные  субсидии  в  доходах

фермеров  в этот период в странах ЕС составили 49%, США — 30%, Японии —  66%,

Финляндии — 71 %.

      Крестьянство в целом относят  сейчас к  консервативной  части   общества

(что   подтверждают  результаты  голосований).  Но  если  мы  сталкиваемся  с

сопротивлением  «социального  материала»,  разумный  выход  не  в  обвинении