Расследование умышленных убийств

В отличие  от прежнего Уголовного кодекса новая норма предусматривает ответственность за убийство не только самого лица, осуществляющего служебную деятельность или выполняющего общественный долг, но и его близких. Закон не конкретизирует понятие «близкие лица». И это правильно. Нельзя признать удачным отнесение к их числу только близких родственников применительно к ст. 14 СК РФ или п. 9 ст. 34 УПК РСФСР. Степень близости не имеет значения, если этим убийством виновный преследует цель отомстить лицу за выполнение им служебной или общественной деятельности. Пленум Верховного Суда РФ указал: «К близким потерпевшему лицам, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие с ним в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений».

Убийство лица, заведомо для виновного  находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК), - квалифицированный вид убийства, не известный Уголовному кодексу 1960 г. В одном пункте здесь объединены два отягчающих обстоятельства: первое характеризует потерпевшего, а второе - в первую очередь особенность способа действия. В Уголовном кодексе Республики Беларусь 1999 г. аналогичные признаки более удачно указаны в отдельных пунктах.

Беспомощное состояние потерпевшего может определяться его возрастом (малолетний, престарелый), состоянием здоровья, увечностью и другими обстоятельствами, не дающими жертве возможности оказать сопротивление преступнику или иным образом уклониться от посягательства. Сюда же можно отнести убийство лица, находящегося в состоянии сна или сильной степени опьянения, а также лишившегося сознания по другим причинам. Именно так трактовалось понятие беспомощного состояния потерпевшего в период действия Уголовного кодекса 1926 г., предусматривавшего соответствующий квалифицированный признак в п. «е» ч. 1 ст. 136 («убийство с использованием беспомощного положения убитого»).

Уголовный кодекс 1960 г. не выделял такого квалифицирующего признака, но ввел признак особой жестокости. Многие случаи убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, стали квалифицироваться по п. «г» ст. 102 УК (убийство с особой жестокостью)⁵⁸.

Действительно, убийство младенца, дряхлого старика, калеки часто служит проявлением особой безжалостности, бессердечности виновного. Поэтому судебная практика рассматривала такое убийство как разновидность убийства с особой жестокостью. Что касается убийства спящего или находящегося в сильной степени опьянения лица, то оно не всегда свидетельствует об особой жестокости виновного⁵⁹.

Теперь же убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, законодатель вновь считает самостоятельным квалифицирующим признаком, не связывая его с особой жестокостью. Тем не менее многие отрицают возможность применения п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ в случае убийства спящего, пьяного или лица, находящегося в бессознательном состоянии. По мнению сторонников этого взгляда, беспомощное состояние обязательно предполагает, что потерпевшему причиняются дополнительные, особые страдания. «Он сознает, что его сейчас или вскоре убьют, но в силу своего физического состояния не может ни оказать сопротивления, ни позвать на помощь». «Потерпевшее лицо, думается, должно понимать, что в силу своей беспомощности, обусловленной теми или иными обстоятельствами, оказывается в беспомощном положении перед убийцей». Отсюда с неизбежностью следует вывод, что спящий или находящийся в бессознательном состоянии не может считаться беспомощным. С таким выводом трудно согласиться. Беспомощное состояние жертвы - объективная категория. Это состояние существует независимо от осознания его самим потерпевшим. В противном случае мы должны будем исключить применение п. «в» ч. 2 ст. 105 УК и при убийстве младенца или психически больного⁶⁰.

Приведенные выше рассуждения идут от прежней практики, сложившейся в период действия Уголовного кодекса 1960 г., когда беспомощное состояние жертвы учитывалось лишь как проявление особой жестокости убийцы. Теперь положение изменилось. Может возникнуть вопрос: если использование беспомощного состояния потерпевшего не всегда может быть выражением особой жестокости, то в чем заключается его повышенная опасность? Законодатель не мотивирует (да и не обязан мотивировать) свое решение. Но можно предположить, что повышенная опасность этого вида убийства связана с особой заботой о защите каждого человека, не способного в силу своего состояния защитить себя или уклониться от посягательств на свою жизнь. Такое преступление объективно более опасно, поскольку достижение преступного результата значительно облегчается, когда потерпевший спит, находится в обмороке, в тяжелой степени опьянения или лишен сознания по иной причине и т.д. Такое преступление более опасно и с субъективной стороны, поскольку знание о том, что жертва находится в беспомощном состоянии (закон не случайно говорит о заведомости) облегчает формирование преступного намерения и даже может играть провоцирующую роль. Преступнику легче решиться на убийство, когда он уверен, что жертва не воспринимает посягательства на его жизнь и поэтому не в состоянии дать ему отпор⁶¹.

Установление (точнее, восстановление) в законе рассматриваемого квалифицирующего признака вызвало трудности в судебной практике. Особенно много противоречий возникло при оценке убийства спящего, где не удалось достичь единства мнений. В ряде случаев суды квалифицировали такое убийство по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК. «Убийство спящего потерпевшего путем нанесения ему трех ударов топором по голове обоснованно квалифицировано по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии».

Пленум  Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. № 1 дал указание о том, что убийством лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, считает «умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство». Нет сомнений, что под это общее определение подпадают и состояние сна, и другие случаи потери сознания. В постановлении дается примерный перечень лиц, находящихся в беспомощном состоянии. К ним «могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее». Подчеркнутые нами слова свидетельствуют о том, что этот перечень нельзя считать исчерпывающим. Поэтому нет оснований для вывода, будто убийство спящего или находящегося в тяжелой степени опьянения или лишенного сознания под воздействием наркотиков или по другой причине не может квалифицироваться по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК⁶².

Беспомощное состояние потерпевшего относится к числу оценочных  признаков. Чем бы ни обусловливалось  беспомощное состояние, оно должно быть предметом оценки суда. Это касается, в частности, возраста. Ни малолетие, ни преклонный возраст сами по себе не исключают, что потерпевший может оказаться отнюдь не беспомощным, если он, к примеру, хорошо вооружен и умело обращается с оружием. К тому же преклонный возраст, в отличие от малолетнего, не имеет четкой нормативной границы. Судебная практика испытывает затруднения в вопросе о том, кого считать «престарелым». Очевидно, это вопрос факта. При равном количестве прожитых лет один человек становится беспомощным в силу возраста, а другой - нет.

То же самое можно сказать  и о болезни, которая не тождественна беспомощному состоянию. «К категории больных также относится весьма широкий круг лиц, среди которых имеются и те, кто, несомненно, в состоянии оказать сопротивление убийце, поскольку наличие болезни отнюдь не лишает человека способности активно противодействовать преступнику или скрыться от него»⁶³.

От убийства лица, находящегося в беспомощном  состоянии, следует отличать ситуации, когда потерпевший не способен защитить себя в силу иных причин: внезапность нападения, скрытый или коварный способ лишения жизни. Примером могут служить выстрел снайпера, нападение из засады, неожиданный удар ножом в спину, применение взрывного устройства, отравление пищи и т.п.

Сложным для практики оказался и  вопрос о квалификации причинения смерти лицу, оказавшемуся в беспомощном состоянии в результате действий виновного. По смыслу закона лицо должно находиться в беспомощном состоянии до нападения на него. Если же потерпевший был приведен в беспомощное состояние виновным в процессе реализации умысла на убийство (путем причинения ранений, связывания, завлечения в уединенное место и т.п.), то п. «в» ч. 2 ст. 105 УК не должен применяться⁶⁴.

По делу Кабирова суд ошибочно признал в  качестве квалифицирующего признака убийства использование виновным беспомощного состояния потерпевшей. Установлено, что Кабиров, желая смерти потерпевшей, стал душить ее руками, а после потери ею сознания нанес несколько ударов ножом в сердце. Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия осужденного с п. «в» ч. 2 ст. 105 на ч. 1 ст. 105 УК на том основании, что потерпевшая была приведена виновным в беспомощное состояние в процессе лишения ее жизни.

Второе  отягчающее обстоятельство, впервые названное в п. «в» ч. 2 ст. 105 УК, включено в закон в связи с распространившимися в последнее время случаями захвата заложников и похищения людей. Захваченное вооруженным преступником лицо, как правило, оказывается в беспомощном состоянии. Однако под убийством, сопряженным с похищением человека либо захватом заложника, следует понимать убийство не только самого похищенного или заложника, но и других лиц (например, препятствующих похищению либо пытающихся освободить заложника).

Действия  виновных, совершивших убийство, сопряженное с похищением человека либо захватом заложника, должны квалифицироваться по совокупности с преступлениями, предусмотренными соответственно ст. 126 и ст. 206 УК⁶⁵.

Убийство женщины, заведомо для  виновного находящейся в состоянии беременности (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК). Повышенная опасность этого преступления обусловлена тем, что, убивая беременную женщину, виновный уничтожает и плод как зародыш будущей жизни. Указание на заведомость означает наступление ответственности по этому пункту, если виновный на момент совершения убийства достоверно знал о беременности потерпевшей от нее самой или из другого источника.

Срок беременности сам по себе не имеет значения для квалификации содеянного по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК, однако учитывается при установлении признака «заведомости».

Если  виновный не был осведомлен (не знал достоверно) о беременности потерпевшей, данный квалифицирующий признак не вменяется.

Наряду с объективным существует и субъективное основание для усиления ответственности за убийство заведомо беременной женщины. Оно заключается в особой злостности или низменности намерений виновного, который игнорирует требования закона и общественной морали об охране материнства и детства⁶⁶.

Убийство женщины, которую виновный ошибочно считал беременной, следовало бы считать покушением на преступление, предусмотренное п. «г» ч. 2 ст. 105 УК, исходя из направленности умысла. Однако, учитывая, что смерть фактически наступила, содеянное нельзя считать покушением, иначе виновный получил бы необоснованную льготу при назначении наказания (ч. 3 ст. 66 УК).

Нельзя признать удачным также  предложение квалифицировать содеянное по совокупности двух преступлений - покушения на убийство заведомо беременной женщины и оконченного убийства небеременной, т.е. по ч. 3 ст. 30, по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК и по ч. 1 ст. 105 (либо по ч. 2 ст. 105 УК при наличии других квалифицирующих признаков). Применение к одному единичному убийству правила о совокупности не только ошибочно теоретически, но и несправедливо, так как приводит к необходимости назначения наказания путем сложения (ч. 3 ст. 69 УК). Иными словами, убийство мнимо беременной женщины оценивалось бы строже, чем убийство фактически беременной.

Ситуация должна решаться по правилам об ошибке в личности потерпевшего, которая не влияет на квалификацию. В таких случаях содеянное квалифицируется по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК как оконченное преступление.

К объективной стороне квалифицированного убийства относятся следующие обстоятельства, характеризующие в первую очередь  способ действия. Это убийство, совершенное: д) с особой жестокостью; е) общеопасным способом; ж) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой⁶⁷.

Убийство, совершенное с особой жестокостью (п. «д» ч. 2 ст. 105 УК), - один из наиболее распространенных видов квалифицированного убийства. Трудности в применении на практике п. «д» ч. 2 ст. 105 УК связаны с сугубо оценочным характером данного квалифицирующего признака. Оценочным является, во-первых, само понятие жестокости. Толковые словари определяют это понятие через цепочку синонимов: жестокий - безжалостный, бездушный, бессердечный, немилосердный и т.д. Во-вторых, в законе говорится об особой жестокости, а не просто о жестокости. В принципе жестоко почти каждое убийство. Особая жестокость - это крайнее, высшее проявление данного качества.

Анализируя  оценочное понятие, человек обычно руководствуется не только собственными представлениями, но и некоторым эталоном, стандартом. В правоприменительной деятельности роль такого эталона играет сама судебная практика, квинтэссенцией которой являются руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.

Верховный Суд РФ неоднократно давал характеристику признаку особой жестокости, в том числе и в последнем постановлении от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». В п. 8 этого постановления сказано: «При квалификации убийства по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ надлежит исходить из того, что понятие особой жестокости связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости».