Уголовная ответственность за соучастие в преступлении

     В существующем виде бандитизм представляет собой (с позиций законодателя) также либо организованную группу, либо преступное сообщество, поскольку в обоих случаях присутствует устойчивость. Но на взгляд автора - только преступное сообщество с определенными дополнительными признаками: вооруженностью и специальными целями. При этом действия, совершенные бандой, квалифицируются по нескольким вариантам:

 1) создание банды - по ч.1 ст. 209 УК;

 2) участие в банде - по ч.2 ст. 209 УК;

 3) участие в совершаемых бандой нападениях - также по ч.2 ст. 209 УК, хотя опасность поведения здесь значительно выше, чем при участии в банде;

 4) при совершении бандой тяжкого или особо тяжкого преступления - по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 209 УК и статьей, регламентирующей конкретно совершенное преступление;

5) при совершении бандой  иной тяжести преступлений (небольшой и средней тяжести) они охватываются бандитизмом и отдельной квалификации не требуют.

     По первым трем вариантам особых проблем при квалификации не возникает, они появляются тогда, когда одно и то же лицо выполняет несколько  функций.

     Так, Верховный Суд рассмотрел несколько дел по бандитизму и в двух из них столкнулся с аналогичной ситуацией, при которой одно и то же лицо создало банду, а затем участвовало в нападениях, совершаемых бандой. Решение Верховного Суда весьма любопытно. По делу Фурсова и других, которые организовали банду, участвовали в ней и участвовали в нападениях, совершаемых бандой, Судебная коллегия по уголовным делам переквалифицировала их действия со ст.77 УК РСФСР на ч.1 ст. 209 УК РФ, признав тем самым, что и участие в банде, и участие в нападениях, совершаемых бандой, охватывается организацией банды и дополнительной квалификации не требует. Президиум согласился с такой позицией, указав, что дополнительная квалификация по ч.2 ст. 209 УК является излишней, "поскольку уголовная ответственность за создание устойчивой вооруженной группы (банды) в целях нападения на граждан предусмотрена более строгая, чем за участие в такой банде и совершаемых ею нападениях. Решая вопрос о юридической оценке действий осужденных, кассационная и надзорная инстанции исходили из того, что действиями осужденных по организации банды охватываются также участие в ней и в бандитских нападениях"[60]. Определенный интерес вызывает квалификация бандитизма в связи с одним из основных признаков его - вооруженностью. При наличии оружия, полностью готового к причинению вреда, проблем с квалификацией не возникает. Но необходимо помнить о негодном оружии. Здесь мы можем согласиться с Т.Д. Устиновой и признать, что "наличие в организованной группе только негодного оружия или предметов, имитирующих его, не может составлять такой обязательный признак банды, как вооруженность"607, что базируется на соответствующих положениях Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. № 1 "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм"[61].

     Однако, что отнести к негодному оружию?

     В указанном Постановлении Пленум отсылает правоприменителя к Закону "Об оружии". Там... . сложность ситуации заключается в том, что в отличие от холодного оружия, представлявшего собой, как правило, нечто унитарное (кинжал - клинок с ручкой и т.д.), огнестрельное оружие всегда состоит из нескольких частей (как минимум, двух - самого орудия и боеприпаса к нему); отсюда реально имеются случаи, когда у того или иного лица обнаруживают по отдельности либо то, либо другое.

     Является ли оружием при бандитизме пистолет без патронов, хотя он и был применен при совершении преступления как предмет угрозы?

*[60]Определение Верховного Суда РФ от 14.08.2006 по делу № 64-о06-21 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. № 11. С. 5.

[61]  Сборник  Постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 2006. С. 264.

     Похоже, что нет, поскольку он ничем не будет отличаться в такой ситуации от макета пистолета, ведь он непригоден в качестве огнестрельного оружия для поражения живой силы. А если пистолет был снаряжен боеприпасом, но патроны оказались непригодными к выстрелу, следует ли признавать все это огнестрельным оружием? Опять-таки нет из-за отсутствия одной надлежащей обязательной части его. Однако в судебной практике не так уж редки случаи, когда применение оружия вменяется в качестве квалифицирующего или конструирующего признака при отсутствии пригодных к выстрелу патронов, особенно при разбое.

     Так, приговором псковского городского суда Б. осужден по п. "б" ч.2 ст.146 УК РСФСР за совершение нападения с применением оружия; в находившемся у него обрезе было два патрона, и два патрона в кармане. Согласно пиротехнической экспертизе все патроны были непригодны к выстрелу (с помятыми гильзами и пробитыми капсюлями). Приговор оставлен без изменения на всех судебных инстанциях[62]. Можно сказать, что суды не видят разницы между вменением статьи о незаконном обращении с оружием (ст.222 УК РФ) и статей, в которых оружие выступает в качестве предмета по причинению вреда личности и обычно вменяют их по совокупности, чего делать не следует. Ведь в первых речь идет не только об оружии, но и о боеприпасах к нему, и потому, например, хранение пистолета без патронов или патронов без пистолета создает в равной мере квалификацию по статье, регламентирующей незаконное обращение с оружием. Во вторых нормах требуется реальное наличие холодного или огнестрельного оружия, способного в силу своих технических данных причинить вред личности, и здесь отдельное присутствие боеприпасов или самого орудия не может создавать оружия как такового, поскольку по отдельности они не приспособлены к выполнению таких функций.

*[62]Сборник Постановлений... С. 264.

     И последнее. Банда оформлена в законе так, что позволяет охватить и множественность преступлений ("участие... в совершаемых ею нападениях" - ч.2 ст. 209 УК), именно поэтому при совершении ряда преступлений бандой множественность преступлений не требует дополнительной квалификации.

     Еще сложнее вопрос по поводу квалификации организации преступного сообщества. В ст.210 УК предусмотрено создание преступного сообщества для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, руководство таким сообществом или входящими в него подразделениями, создание объединения организаторов, руководителей или иных представителей организованных групп для планирования преступлений (ч.1), участие в преступном сообществе либо в объединении руководителей (ч.2). Конструкция нормы в определенной части совпадает с конструкцией бандитизма, что передает ему все вышеизложенные проблемы бандитизма, но в отличие от последнего в организацию преступного сообщества не включено само участие в совершении преступлений. Отсюда однозначный вывод: при совершении преступлений преступным сообществом всегда необходима квалификация по совокупности ст.210 УК и статьи, регламентирующей совершенное преступление. Учитывая, что в ст.210 УК речь идет о форме соучастия, созданной для совершения только тяжких или особо тяжких преступлений, возникает первая проблема - квалификации преступлений небольшой или средней тяжести, совершенных преступным сообществом, потому что

а) там законодатель запрещает видеть преступные сообщества,

б) хотя в жизни преступные сообщества чаще имеют место при их совершении, тем не менее их общественная опасность не может быть учтена.

     Например, кражи дифференцируются в зависимости от того, совершены они по предварительному сговору группой лиц (ч.2 ст.158 УК) или организованной группой (ч.3 ст.158 УК) с соответствующим усилением наказания. На этом фоне совершенно невозможна квалификация краж, совершенных реально существующим преступным сообществом в силу законодательной запрещенности распространения такового на них. Мало того, из-за запрещенности аналогии (необходимо помнить, что в ч.3 и 4 ст.35 УК сформулированы самостоятельные формы соучастия) в законе (ч.2 ст.3 УК) такие кражи не могут быть квалифицированы по ч.3 ст.158 УК или по ч.2 ст.158 УК (преступное сообщество не есть организованная группа или группа лиц с предварительным сговором), не могут быть они квалифицированы и по совокупности ч.1 ст.158 и ст.210 УК, так как преступные сообщества не распространяются на преступления средней тяжести, к которым относятся кражи. В результате кражи, совершенные преступным сообществом, должны квалифицироваться по ч.2 ст.158 УК как неоднократные, либо при однократном их совершении - по ч.1 ст.158 УК, что выглядит по меньшей мере странно, поскольку ничуть не похоже на борьбу с организованной преступностью.

     Однако главная проблема заключается в том, что при сегодняшней формулировке преступного сообщества вообще невозможно квалифицировать даже особо тяжкие преступления, совершенные преступным сообществом, что в общем-то урегулировано законом.

     В результате создания ст.210 УК в законе появилось противоречие по квалификации множественности совершаемых сообществом преступлений. Из общих правил квалификации соучастия вытекает, что множественность преступлений является составной частью преступной организации и самостоятельной квалификации нетребует.

     Однако введение ст.210 УК несколько изменило ситуацию с квалификацией. Дело в том, что анализируемая норма сформулирована как усеченная, когда преступление признается оконченным с момента создания преступного сообщества.

     Отсюда реально существующая множественность располагается за пределами оконченного преступления и, соответственно, входить в него не может. Мало того, в отличие от банды, в ст.210 УК не включены нападения, совершаемые преступным сообществом. И это также свидетельство того, что множественность выведена за пределы данной нормы и требует самостоятельной квалификации. Возникает нечто странное - менее опасная форма соучастия (организованная группа) охватывает собой множественность, а более опасная (преступное сообщество) - не охватывает только в силу специфики законодательного регулирования.

     Именно на этом фоне возникает противоречие с общими правилами квалификации преступного сообщества, которое может быть снято либо исключением ст.210 УК из Особенной части и превращением преступного сообщества в квалифицирующее обстоятельство (наиболее приемлемый вариант в силу снятия таковым и других проблем преступного сообщества), либо путем превращения ст.210 УК в материальную норму (менее приемлемый вариант, поскольку он не снимает некоторых иных проблем преступного сообщества), либо введением в ст.210 УК участия в нападениях, совершаемых преступной организацией, как это сделано в ст. 209 УК (наименее приемлемый вариант).На взгляд автора, к преступному сообществу следует подходить как к одной из самостоятельных форм соучастия, формулировать его в соответствии с классификацией форм соучастия, удалить из уголовного закона ст.210 УК, ввести преступное сообщество в качестве квалифицирующего признака наряду с другими формами соучастия в отдельные нормы УК, не исключая при этом наличия его и при совершении иных преступлений, т.е. ввести его в рамки общих правил формулирования соучастия в УК и правил квалификации его. Только в этом случае исчезнут изложенные проблемы квалификации и не возникнут новые, поскольку преступное сообщество будет выступать лишь как форма соучастия, наиболее опасная, требующая более пристального внимания общества, и тем не менее являющаяся особенной среди равных (форм соучастия).

     Массовые беспорядки (ст.212 УК) - яркий пример группового преступления, в котором переплетаются различные формы соучастия. Прежде всего, массовые беспорядки организуют лица, заинтересованные в дестабилизации сложившейся ситуации и рассчитывающие на длительное и упорное продвижение к цели, т.е. ядром массовых беспорядков, на наш взгляд, выступает, как правило, преступное сообщество и только в редких случаях, когда массовые беспорядки организуются для разрешения сиюминутных целей (например, с их использованием ограбить банк), данное ядро будет представлять собой организованную группу. Остальные участники массовых беспорядков могут представлять собой и группу лиц с предварительным сговором, и группу лиц без предварительного сговора, и даже элементарное соучастие - по существу весь спектр форм соучастия может быть охвачен массовыми беспорядками. Отсюда и квалификация действий отдельных участников массовых беспорядков будет зависеть от того, в какую группу они входили.

     Таким образом, основная проблема института соучастия в его квалификации. В этой связи кажется важным уточнить ряд положений.

     Во-первых, встречающаяся в юридической практике попытка приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю, на наш взгляд, является необоснованной. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия. Квалификация же действий интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации действий физического пособника и заключается в ликвидации результатов своего поведения до использования их другими соучастниками.

     Во-вторых, квалификация действий организатора при добровольном отказе и квалификация действий подстрекателя не должны совпадать, поскольку они выполняют разные  функции.При добровольном отказе организатора его действия следует квалифицировать по соответствующей статье УК со ссылкой на ст.31 УК.На основании сказанного, на наш взгляд, нужно изменить редакцию ч.4 ст.31 УК.

     В-третьих, к преступному сообществу следует подходить как к одной из самостоятельных форм соучастия, формулировать его в соответствии с классификацией форм соучастия, удалить из уголовного закона ст.210 УК, ввести преступное сообщество в качестве квалифицирующего признака наряду с другими формами соучастия в отдельные нормы УК, не исключая при этом наличия его и при совершении иных преступлений, т.е. ввести его в рамки общих правил формулирования соучастия в УК и правил квалификации его. В этом случае исчезнут проблемы квалификации, поскольку преступное сообщество будет выступать лишь как форма соучастия, наиболее опасная, требующая более пристального внимания общества, и тем не менее являющаяся особенной среди равных (форм соучастия).