Жизнь, смерть и бессмертие как философские категории

Смысл существования – в самом существовании, в самом бытии человека, и ценность его жизни — в способности, несмотря на все трудности, совершенствуя мир, совершенствоваться самому.5

В истории существования человечества и его самоосмысления выделялось несколько основных подходов к данной проблеме.

Одним из первых был сформулирован фаталистический (от fatum - рок, судьба) подход к смыслу жизни, суть которого сводилась к предположению, что есть высшая инстанция (карма, дао, Бог), которая предопределяет человеку его прошлое, настоящее и будущее, его судьбу. В силу этого истинный смысл жизни заключался в том, чтобы постичь свое предопределение и последовательно реализовывать предустановленное свыше.

Натуралистический подход ориентирует на понимание того, что жизнь не имеет смысла, как не имеет его природа. В лучшем случае смысл жизни можно рассматривать как следование биологически запрограммированным влечениям и инстинктам. Отсюда оказывается, что общего, единственного для всех людей смысла жизни нет, что каждый имеет свой неповторимый путь жизни и должен жить на радость себе. Такой точки зрения придерживался Демокрит, усматривавший смысл жизни в достижении эвтюмии; близким к этому было гедонистическое учение Эпикура. В XX в. крайними формами натуралистического подхода были теории "выпитого стакана", "цветов асфальта", обосновывавшие вседозволенность, сиюминутное удовлетворение любых желаний.

Волюнтаристский подход акцентирует внимание на смысле жизни конкретного индивида и усматривает этот смысл либо в безграничной свободе ницшеанского толка, либо во внутренней независимости индивида от нивелирующего влияния общества, т.е. в экзистенциальной свободе.

Аксиологический подход акцентирует внимание на тех ценностях, которые придают жизни смысл. Американский ученый А. Маслоу насчитывал четырнадцать таких ценностей - истина, красота, добро, совершенство, простота, всесторонность и др. Именно эти ценности, считал Маслоу, составляют смысл жизни большинства людей.6

1.3. Цель жизни

Цель «задает» целостность деятельности. Если это цель жизни, то она определяет целостность жизни. У человека, не имеющего цели жизни, и жизнь не реализуется как органическое целое в биосоциальном, т. е. человеческом смысле. «Жизнь без цели — человек без головы» — гласит народная мудрость.

Не всякий человек ставит перед собой цель жизни, но если ставит, то этим человек полагает ее как целенаправленную деятельность.

Вообще в реальной жизни существует целое дерево целей. Цель жизни — это главная или общая цель жизни. Помимо нее существуют либо подчиненные, промежуточные, либо побочные цели. Подчиненные и промежуточные цели — это цели, осуществление которых открывает путь к главной цели жизни, приближает к ней. Побочные или параллельные цели — это цели, которые формируют всю “кухню” жизни, обусловливают полноценное гармоническое развитие человека. В своей сумме они не менее важны, чем главная цель жизни (например, цель укрепить здоровье средствами физической культуры, построить дом, различные увлечения, хобби). В некоторых ситуациях возникает конфликт между главной целью жизни и побочными целями. Этот конфликт может завершиться либо победой главной цели жизни, либо победой побочных целей.

Главная цель жизни — это цель, осуществление которой оправдывает жизнь человека в целом, как личности, субъекта, стоящего где-то наравне с обществом, осознающего свои цели как цели человека вообще или цели того или иного сообщества людей. В главной цели жизни по логике вещей сливаются воедино стремления человека как индивидуума и цели общества.

Проблема определения цели жизни сродни проблеме выбора профессии. Более того, первая является, как правило, продолжением второй. В формировании цели жизни «участвуют» и случайность, и необходимость, и внешние обстоятельства, стимулы, и внутренние побуждения, мотивы.

В некоторых случаях бывает и так, что человек не останавливается на выборе какой-то одной цели жизни (яркий пример: две жизни А.П. Бородина как композитора и химика).7

Если цель поставлена, то она становится законом деятельности, категорическим императивом, необходимостью, которой человек подчиняет свою волю.

Таким образом, можно видеть две стороны сознательной жизнедеятельности: целеполагание (поиски цели, выбор цели) и целенаправленность (целеустремленность, движение к цели, вернее, от цели к результату). Обе стороны важны для человека в равной степени.

Отдавая отчет в важности цели и связанных с ней целеполагания и целеустремленности, не следует, однако, абсолютизировать ее. Жизнь в некотором смысле есть единство цели и бесцельности, т. е. единство организованности и неорганизованности, труда и отдыха, напряжения и расслабления. Бесцельность реализуется, прежде всего, в том, что наряду с главной целью жизни существует множество побочных целей. Поиск и реализацию побочной цели (и вместе с тем отвлечение от главной цели) можно интерпретировать как бесцельность. Говорят же, что нельзя все время работать, думать об одном, что нужно отвлечься, развлечься, отдохнуть, снять напряжение, переключиться на другой род деятельности. Не случайно современный человек все больше внимания уделяет побочным занятиям, хобби, интуитивно сознавая, что напряжение труда, главной цели, главного дела жизни может просто уничтожить его.8

2. Смерть

2.1. Смерть –  антипод жизни

В живой природе и человеческом обществе связь конечного и бесконечного приобретает характер взаимоопосредствования. Это отчетливо видно на примере соотношения смертности и бессмертия.

Первоначально живое являло собой скорее промежуточную, переходную форму конечного и бесконечного, чем их взаимоопосредствование. В делении простейших одноклеточных организмов мы видим некоторую нераздельность, непосредственный переход от конечного к бесконечному (конечное еще не отдифференцировано достаточно четко от бесконечного, а бесконечное от конечного; индивидуум и род еще не обособились друг от друга. Деление одноклеточного организма есть просто его тиражирование, копирование, повторение). Тем не менее уже в делении выступают основные черты размножения — величайшего завоевания жизни. Возьмем для сравнения кристаллическое тело и живой одноклеточный организм. Первое сохраняет себя лишь благодаря устойчивости химических связей между его «частями» и устойчивости самих «частей» — атомов. Возмущающие действия среды сразу или постепенно разрушают кристаллическое тело, прекращают его существование, оконечивают. Конечность кристаллического тела, таким образом, не подконтрольна ему самому, внешня ему. Если нет возмущающих действий среды, то такое тело может существовать неопределенно долго, почти вечно. С другой стороны, оно совершенно беззащитно перед внешней средой и его существование может прекратиться в любой момент. В самом кристаллическом теле нет программы его оконечивания, саморазрушения, перехода в другое тело. Химическая связь, благодаря которой оно существует, «нацелена» только на сохранение, на «химическое бессмертие». Конечное и бесконечное оказываются для бытия кристаллического тела, хотя и взаимозависимыми, но все же достаточно равнодушными друг к другу противоположностями.

Совсем другое, мы видим у живых организмов. Программа оконечивания заложена в них самих. Если химическая связь внутри кристаллического тела «нацелена» только на сохранение, то биохимические процессы, происходящие в живом организме, направлены не только на его сохранение, но и на преобразование, на переход в другой организм и даже на смерть, т. е. разрушение, распад — в случае многоклеточных организмов. Конечный срок жизни живого организма запрограммирован в нем самом: конечное, таким образом, присутствует в самом бесконечном, опосредует его. Это одна сторона соотношения конечного и бесконечного применительно к существованию живого. Другая сторона состоит в том, что хотя живой организм и оконечивает себя, он все же сохраняет, обессмертивает себя, делает себя бессмертным — благодаря воспроизведению себе подобных. Своим размножением организм как бы предупреждает разрушающее действие времени, осуществляет прорыв в бессмертие. Кристаллическое тело — игрушка в «руках» природной стихии, его время «жизни» целиком зависит от прихотей окружающей среды. Живой организм, включив в себя конечность, изменчивость, получил возможность приспосабливаться к изменяющимся условиям среды и этим в какой-то мере обезопасил себя от них. Он поставил сам себе предел существования, но так, что его конец совпадает с началом существования подобного ему организма, являющегося для него дочерним. Последний продолжает «дело» приспособления к изменяющимся условиям среды и так до бесконечности. Живой организм, таким образом, обладает пластичностью, которая совершенно не свойственна кристаллическому телу.9

Кристаллическое тело не знает воспроизведения себе подобных и поэтому по отношению к нему бессмысленно говорить о бессмертии рода. Его «жизнь» целиком ограничивается рамками «индивидуального» существования. Жизнь же организма неотделима от жизни рода. Его бренность как бы нейтрализуется, снимается в бессмертии рода. С другой стороны, последнее возможно лишь при наличии конечных существований отдельных организмов.

Далее, если внимательно приглядеться к различиям внутри живого, то можно увидеть, что для одноклеточных организмов, размножающихся путем митотического деления, противоположность конечности и бесконечности существования не так ярко выражена, как для многоклеточных организмов, размножающихся половым путем. О конечности существования одноклеточных нельзя говорить как об их смертности. Соответственно и об их бессмертии в строгом смысле говорить нельзя. Ведь бессмертие — противоположность смертности. Одно без другого не существует. Если нет смертности, то нет и бессмертия. Мы же не говорим о разрушении кристаллического тела как о его смерти и о неопределенно долгом существовании тела как о его бессмертии. Конечно, и одноклеточные организмы погибают, если условия среды для них крайне неблагоприятны. Но их гибель не есть их смерть в точном смысле этого слова. В них самих нет «механизма», программы умирания, смерти, как это мы видим у многоклеточных организмов. Последние при любых условиях среды запрограммированы на смерть. Одноклеточные же запрограммированы только на деление, размножение и если погибают, то лишь при неблагоприятных изменениях окружающей среды. Ученые говорят о проверенном в эксперименте делении парамеции в течение 8400 поколений как доказательстве возможности неограниченного процесса последовательных делений. Но сама жизнь демонстрирует нам это на каждом шагу. В настоящее время на 3емле существуют и процветают многочисленные одноклеточные организмы, которые начали делиться, размножаться миллиарды лет назад. Они фактически не знают смерти! Они делятся и делятся практически бесконечное число раз, пока существуют благоприятные условия среды.

Итак, феномен смертности возникает лишь на стадии многоклеточных организмов, размножающихся половым путем. Эти организмы не просто гибнут, а умирают. Их смерть обусловлена как внешними случайными причинами, так и внутренними условиями существования, что дает основание рассматривать ее как необходимый момент оконечивания жизни многоклеточных организмов.

На запрограммированный характер смерти у высших организмов косвенно указывает такой факт. Отдельные организмы в силу каких-то наследственных аномалий ускоренно проходят этапы жизненного цикла и умирают намного раньше своих сородичей. Венгерский король Людовиг II в 14 лет имел большую бороду, а в 18 лет она поседела. В 30 лет Людовиг умер со всеми признаками глубокой старости. Медицинская статистика знает случаи, когда новорожденные оказывались маленькими стариками. Индивидуальное развитие многоклеточного организма закономерно приводит его к смерти.

Смерть как запрограммированный конец — эволюционное приобретение жизни и не исключено, что человек, изменив соответствующим образом свою генетическую программу, может покончить со смертью. Жизнь как таковая не носит в себе зародыш смерти. Она, бесспорно, носит в себе зародыш изменения, преобразования, но не смерти, а тем более не гибели.

Возникновение смерти как явления оконечивания жизни привело к большей дифференциации (большему противопоставлению) конечного и бесконечного. Смертность отдельного биологического индивида и бессмертие рода — это, в известном смысле, кричащие противоположности. С другой стороны, большая дифференциация конечности и бесконечности существования сопровождалась углублением их взаимоопосредствования, опосредствующих связей между ними. Половое размножение как раз играет роль такого опосредователя. Оно, с одной стороны, противопоставляет организм и род (конечное и бесконечное), а, с другой, является связующим звеном между ними.10

2.2. Трактовки  смерти в различные эпохи философствования

Философско-аксиологическое "измерение" смерти заключается в выяснении вопроса: "в чем ее смысл?" Сложность определения смысла смерти обусловлена прежде всего тем, что в истории человечества отношение к смерти было неоднозначным.

Древние египтяне, например, были убеждены, что подлинное бытие человека начинается после смерти в загробном мире, а жизнь в этом мире - лишь временное, неподлинное, безрадостное существование, момент перехода в подлинное, счастливое бытие. Следовательно, смерть - это благо. Отсюда и культ мертвых, построение пирамид-гробниц, бальзамирование тел, убийство жен и слуг, лошадей для загробной жизни вместе с господином.

В философии Древнего Востока смерть трактовалась в русле буддийского религиозного догмата о перевоплощении. Смерть и здесь не рассматривалась как трагедия, так как по вероучению буддизма человек не пропадает бесследно, фактически не умирает, а перерождается в другое существо и тем самым как бы возрождается бесконечно.

Смягчен трагизм смерти и в философии античности. Платон, например, рассматривал смерть как отделение души от бренного тела, которая через определенный срок снова вселяется в новое тело. А Эпикур вообще считал, что человек со смертью не встречается

В эпоху европейского Средневековья доминировала точка зрения о том, что смерть - это кара Господа за первородный грех Адама и Евы. Смерть сама по себе - это зло, несчастье, но оно преодолевается верой в Бога, верой в то, что Христос спасет мир, а праведников после смерти ждет блаженное существование в раю.

В Новое время гуманистическая направленность социального и. духовного развития вообще отодвинула проблему смерти на второй план.

Иррационалистическая философия XIX в. рассматривала смерть как возврат к первоосновам подлинного бытия, как завершение кратковременного и случайного отклонения от подлинной экзистенции. Смерть в конечном счете рассматривается как главная цель человеческой жизни.

Марксистская философия видит в смерти диалектический момент существования человечества. Диалектику жизни и смерти описал Ф. Энгельс в "Диалектике природы". Он утверждал, что отрицание жизни находится в самой жизни. Жить - значит умирать. А сама жизнь возникает из неорганической природы, и если бы ее не было на Земле, то она возникла бы где-то в другом месте при благоприятном стечении определенных обстоятельств.11

2.3. Проблема эвтаназии

Слово «эвтаназия» буквально означает: прекрасная (легкая, приятная) смерть. В современной биомедицинской этике оно приобрело терминологический смысл и обозначает безболезненное приведение безнадежно больного к смерти. Предполагается, что в особых случаях необратимой и мучительной болезни смерть может считаться благом для умирающего или, по крайней мере, не является для него злом. Речь идет о ситуациях, когда развитие фармакологии или биомедицинских технологий позволяет достаточно долго поддерживать жизнь больного, находящегося в необратимо бессознательном состоянии, либо продлевать жизнь смертельно больного и мучительно страдающего пациента. Обычно бессознательные состояния и невыносимые боли бывают в масштабе человеческой жизни кратковременными; они или быстро проходят или заканчиваются летальным исходом. Современные фармацевтические средства и биомедицинские технологии позволяют растягивать такие состояния на годы и десятилетия.