Контрольная работа по "Философии"

В одном из своих писем (1844) он пишет слова, которые могут быть своеобразным апофеозом эстетического: «Лиризм, стремящийся вперед не одних только поэтов, но и не поэтов возводит их в состояние, свойственное одним лишь поэтам. Вещь особенно важная – из-за нее работает вся история и совершаются все события». Красота – вот то, что движет историю, что отрывает душу от жизненных устоев, что освобождает от всего мелочного и узкого. Даже в «Вие» - он говорит о демонической красоте мертвой панночки, которая порождает «бесовское сладкое чувство, пронизывающее наслаждение». Тем самым все очевиднее для самого Гоголя становилось разность эстетических переживаний и моральных, двойственность, двусмысленность самих этих переживаний – что выразит потом и Достоевский. В «Тарас Бульба»: Андрей влюблен в красавицу полячку, поэтому бросает семью, веру, переходит в стан врагов; он формулирует основной принцип эстетического мироощущения: «родина моя там, где мое сердце». Это утверждение роковой силы красоты.

Во многом пониманию этой двойственности прекрасного способствовала постановка «Ревизора». По мысли Гоголя пьеса должна была обличить жизнь русского общества в Петербурге и Москве. Смех для него – средство борьбы со злом. Здесь искусство признается уже функцией моральной сферы. Поэтому эстетический успех пьесы не интересовал Гоголя – он не хотел создать совершенное произведение искусства: «постановка «Ревизора» имела «потрясающее действие»: одни были просто в художественном восторге, но без всякого сдвига в их моральном сознании, другие же были обижены». Такой исход ставит его перед вопросом о цели и смысле творчества, искусства, от которых он не мог отказаться и о перед очевидным крахом эстетического гуманизма (основная идея – эстетическая и моральная сфера связаны в человеке, что обеспечивает внутреннюю гармонию в человеческом духе) и очевидности внеморализма эстетического.

Он начинает искать то, что соединит красоту и мораль, что глубже и сильнее двух этих начал – религия, именно в религии  он ищет раскрытия подлинно творческого  значения искусства. Он стремиться преодолеть принцип автономии эстетической сферы и связывает ее со всей целостной жизнью духа, то есть, сферой религиозной. Религия была тем, что могло преобразить естественный строй человека, его культуру и его творчество. Он говорит о религиозном преображении жизни вообще. На этом пути он приходит к тому, что необходимо связать культуру и Церковь, так он ставит для русской мысли проблему «православной культуры».

Обращение к религии, к православию меняет мировоззрение  и мироощущение Гоголя. В его письмах начинает звучать новый мотив – он чувствует в своем творческом вдохновении высшую силу. Он понимает себя, свое слово как пророческое «Силой стремлений моих, силой слез, силой душевной жажды быть достойным Бога, благословляю вас. Благословение это не бессильно, и потому с верою примите его». Жизнь открылась для него, перестав быть загадкой. Он хочет все пересмотреть «в Боге» - и историю и современность и человека. Современность он теперь определяет так: «Непонятной тоской уже загорелась земля, черствее и черствее становится жизнь, все мельчает и мелеет…. Все глухо, могила повсюду…».

Гоголь осознает необходимость  духовного перелома в современности, и основное значение принадлежит  здесь новому пониманию души человека. На первый план он выдвигает моральную сферу, внутреннюю сферу в ее отношении к Богу, к Христу, в котором он видит ключ к человеческой душе. «Нужно людей видеть так, как видит их Христос», тогда «каждый человек для нас святыня». Видя всю мерзость, пошлость и пустоту в людях, он говорит о святыне в человеке, которая есть реальность не раскрывшаяся. Заполненность души суетой лишает нас возможности видеть внутри себя «источник света» и мы «редко стремимся к тому, чтобы найти его» - это позже будет тезисом русской философии. «Святыня» в человеке есть его внутренний центр, о котором мы не думаем; без Христа (как «небесного светильника»), нельзя опуститься в темную глубину человека». Он увидел важную особенность познания человека – познать его невозможно, если нет любви к человеку. Он верит в человека и строит свой план «общего дела» или положительного строительства новой жизни. Хотя вглядываясь в современников он и говорит, что современный мир «не в силах прямо встретиться со Христом» - человечество духовно спит, уходя в техническое усовершенствование и всякий комфорт и при этом «современный человек любит дальнего, а не ближнего – «все человечество готов он обнять как брата, но брата не обнимет». Современный человек усомнился во всем от этого и тоска и страсти ума….

Отсюда то «общее дело» - это дело прежде личное: самое прозаическое дело может быть связано с Христом. Христианство может войти в мир  лишь через личность. Особое значение при этом приобретает теперь и  православная Церковь. При этом он обосновывает возврат к Церкви тем, что не Церковь оказалась безжизненна, а «мы сами оказались трупами», а «Церковь наша есть жизнь». «Мы шли все время мимо нашей Церкви и едва ли знаем ее и теперь… она сохранилась от времен Апостольских в непорочной чистоте. Церковь созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь» Это твердое сознание ввести церковь в жизнь есть условие преображение жизни. Искусство должно быть «незримыми ступенями ко Христу», с которым мир не может встретиться прямо, оно становится одним из «орудий» преображения мира через душу человека.

Вопрос 67. Жить согласно с природой, по мысли Зенона Стоика (336 –264 гг. до н.э.), это то же самое, что жить согласно добродетели: сама природа ведет нас к добродетели. Что это означает в учении стоической школы?

Стоики считали, что человеческая жизнь находится в гармонии с природой только тогда, когда воля индивида направлена к целям, которые являются также целями Природы. Добродетель — это воля, находящаяся в согласии с Природой, а точнее, с метафизической сущностью мира, с Логосом. В жизни отдельного человека только добродетель, по мысли стоиков, является единственным благом; здоровье, счастье, богатство и тому подобное не принимаются в расчет. Человек может обеднеть, но все же может быть добродетельным. Человек может быть приговорен к смерти, но в его воле умереть благородно, как Сократ. Когда другие люди имеют власть только над внешним; то добродетельный человек имеет власть над собой и в этом -  истинное благо, истинная свобода и счастье, которое полностью зависит только от самого индивида. Человек обладает совершенной свободой лишь при условии, что он свободен от мирских желаний. Стоики полагали, что желания только по ложному суждению являются превалирующими; мудрец, чьи суждения истинны, — хозяин своей судьбы во всем том, что он ценит, поскольку никакая внешняя сила не может лишить его добродетели. Для стоика добродетель является сама по себе целью, а не чем-то, что приносит благо. Стоик добродетелен не для того, чтобы делать добро, но делает добро, чтобы быть добродетельным. Ему не приходит в голову любить своего ближнего, как самого себя; любовь, за исключением внешнего смысла этого слова, отсутствует в его концепции добродетели. Стоики проповедовали всеобщую любовь как принцип. Для них цель жизни — достижение счастья.

Счастье состоит в  том, чтобы следовать природе. Жить в соответствии с природой — значит максимально полно реализовать oikeiosis (притяжение),  т. е. быть в ладу с собой, присутствовать в бытии со всем, что обеспечивает его рост, ибо человек не просто живое существо, но еще и рациональное. Жить по природе, — жить, сохраняя, используя и актуализируя разумное начало.

По отношению к вещам стоики не применяют характеристики "добра" и "зла", не оценивают их. Жизнь, здоровье, красота, смерть, болезни, уродство, бедность, рабство и прочее - морально индифферентны. Все опасности, превратности, неустойчивость, рождавшиеся из социальных и политических потрясений, были объявлены - не злом, но тем, что безразлично в отношении человека, а потому и человек должен быть безразличен к ним.. Они предприняли попытку дать человеку новую веру в себя, возможность свыкнуться с мыслью о том, что благо и зло имеют всегда только внутреннюю природу, никогда не приходят извне, но зависят от личного отношения к вещам и событиям, самим по себе нейтральным; что счастье абсолютно не зависит от внешних событий: и одолеваемый физическими пытками и недугами человек способен быть вполне счастливым.

Здоровье, силу, выносливость, т. е. вещи позитивные с точки зрения природы, стоики называли ценностями, то, что почитаемо; противоположное, негативное по природе, трактовалось как малоценное. Человеку сама природа повелевает сохранять и любить себя самого. Но этот инстинкт не ориентирован на сохранение только индивида, он распространяется на его детей, родственников и, наконец, всех ближних. Это она, природа, велит нам любить как самих себя, так и тех, кто нас породил, кто порожден нами. Это природа толкает нас к единению, заставляет нас наслаждаться друг другом. Стоики сумели сокрушить античные мифы о благородстве крови и превосходстве расы — все, на чем держались институты рабства. Все люди способны достичь добродетели: человек по определению свободен; никто не раб от природы. Свободен мудрец, владеющий знанием. Раб — невежда, ибо он находится во власти своего заблуждения. Страсти, из которых рождается несчастье, почти всегда суть ошибки пасующего разума или их последствия, от них следует избавляться, разрушая, искореняя их. Мудрец не допускает даже рождения страстей в своем сердце, т.е. не допускает страсти, возмущающие величественный покой души.

Вопрос 109. Есть ли сходства в воззрениях Платона и Августина Аврелия на природу человека? Есть ли отличия? Ответ обосновать.

Платоновская концепция  человека основана на понимании разнокачественной природы души и тела. Тело предстает как «темница души», отсюда постоянная тема бегства от всего телесного, а значит мирского. Так сама философия для Платона – это «искусство умирать». Такая трактовка обусловлена тем, что Платон в основе всех вещей обнаруживает идеи (Мир идей как основа Мира вещей/ Мира теней). Душа же оказывается «хранительницей» этого истинного знания: человеческая душа имеет способность улавливать неподвижное и вечное, она владеет истиной, она идеальна (как противоположность всему материальному, телесному) Отсюда противопоставление между сверхчувственной душой и чувственным телом. А поскольку душа так же неизменна, как и знакомая ей вечность, то в отличие от тела она оказывается у Платона бессмертна, а тело – тленно как все несовершенное в этом мире теней. Понятно и то, что корень всех несовершенств, зол, нездоровых страстей, неприязни, невежества, безумия Платон усматривает в телесном. Тело принадлежит этому неподлинному миру вещей и потому Душа должна бежать от тела, не уподобляться ему. Отсюда высший моральный долг человека, как того, кто способен разглядеть истинную природу вещей - это попечение о собственной душе, понимание того, к чему подлинно необходимо стремиться и от чего следует отказаться.

Интересен взгляд Платона  на посмертную судьбу души. От орфиков философ взял идею миграции душ от одного тела к другому, идею многих рождений. Однако Души, испорченные страстями, вожделениями, наслаждениями, и после смерти не могут найти покой. Они бродяжничают, как фантомы, пока не вселятся в другие тела, такие же бестолковые, как и в предшествующей жизни. Только у добродетельных душ (которые заботились о себе) есть шанс соединиться с кроткими и миролюбивыми телами достойных людей. Тем, кто очистил свое тело полностью и возлюбил святую мудрость, станет доступно высокое племя богов. Платон говорит и о втором типе реинкарнации, отличном от первого. Количественная ограниченность душ и необходимость порядка в небесном воздаянии по заслугам заставили Платона заняться расчетами. Поскольку одна жизнь не превышает ста лет, внеземная жизнь должна иметь в десять раз большую продолжительность, т.е. тысячу лет. Для душ, несущих бремя тяжких грехов, наказание беспредельно. В целом по окончании тысячелетнего цикла души должны вернуться, чтобы затем воплотиться вновь. Души то падают в тела, то воспаряют к небесам. При этом выбор, перед которым стоит душа человека касается не выбора жить или не жить, а выбора - жить по справедливости ради блага или в пороках ради зла.

На воззрения Августина оказал влияние неоплатонизм т.е. обновленная философия Платона - попытка синтеза целого ряда достижений античной философии, предпринятая уже во времена крушения античного мира, попытка спасти язычество, языческую мудрость и противопоставить их христианству в качестве силы, способной идеологически и организационно сплачивать людей.

Душа человека, по мнению Августина, не имеет пространственной конфигурации, но зато обладает ориентацией во времени. Это субъективная форма времени, которая является способом организации души человека. Именно в этом измерении, согласно Августину, происходит становление личной веры. Он различает в человеческой душе такие способности как воля, разум и память. В то время как у Платона мы находили, прежде всего, разумное содержание души, которое с необходимостью определяет поведение тела. Согласно Августину, волевое начало души в форме произвола способно уводить человека в мир страстей и плотских желаний. Но та же самая воля, став подлинно свободной, превращается в акт веры. Вера — это высший акт воли. Таким образом, Августин через феномен личной воли указывает нам на внутреннее психологическое измерение души (речь идет об индивидуальной душе конкретного человека, а не душе вообще), чего нет у Платона. Эта сложность природы индивидуальной души раскрывается и в том, что, свобода понимается Августином как свойство воли, а не разума. Поэтому, даже если Разум принимает, воля может, отвергает благо, поскольку она, хотя и принадлежит человеческому духу, имеет свою автономию. Разум познает, но выбирает воля: ее выбор может быть иррациональным, т.е. не имеющим разумного обоснования, не согласующимся с пониманием. Августин подлинную свободу представляет как осознанное следование необходимости, которое состоит в служении Христу. Но человек может отклоняться от истинного пути, когда по своей собственной воле делает ложный выбор. Таким образом, свобода воли, которой человека наделил Господь, способна привести его как к подлинной свободе, так и к произволу.

Августин считал, что  звания человека достоин не тот кто знает истину (Платон) а тот, кто любит, более того, тот, кто умеет любить лишь достойное любви. Зло — это любовь к себе, надменная спесь; благо — любовь к Богу, т.е. желание и любовь к благу истинному.

Он выделял два вида любви: когда любовь человеческая направлена к Богу, когда человек любит других, ближних и дальних, а также вещи как образы Бога и когда любовь направлена к себе, к мирскому как только мирскому. Любить Бога, судить себя Его судом — в этом любовь праведная. Августин писал: "Кому знакома истина, тот знает Свет, а кому знаком Свет, тот познает вечность. Любовь есть то, что тебе открыто". Состав человека определяем весом его любви, цена личности — даром любить. Его земная и сверхземная любовь определена все тем же — любовью дарованной и дарующей.

И если Платон видит зло как следствие несовершенства мира вещей, то Августин усматривает причину зла в той же воли человека. Заметим, однако, что как таковое Зло, по мысли Августина, является отсутствием или неполнотой Добра, нарушением установленного Богом порядка. Физическое зло выглядит как порок, а нравственное зло имеет форму греха. Первородный грех – это грех высокомерия, уклонения воли, впадающей в рабство. Желание дутого величия рождается в душе, потерявшей свой исток, всегда ее питавший; она верит при этом в то, что может, - и становится началом самой себя. Свободная воля тогда лишь подлинно свободна, когда не допускает зла. «Пока человек, - пишет Августин, - пытается жить, опираясь лишь на свои силы, без Божественной благодати, его освобождающей, он добыча греха; все же у человека всегда есть сила верить в своего Спасителя и в свободном волении достичь благодати".

Два условия необходимы для создания блага: Божий дар, благодать — и свободная воля; без свободной воли не было бы и проблемы; без благодати свободная воля не пожелала бы блага, а если б и пожелала, то не смогла бы исполнить его. Благодать, следовательно, не подчиняет себе волю насильно, но призвана ее облагородить, уберечь от порока, во власти которого она оказалась. Эта власть использовать благоволение, призвать волю к благу и есть в точном смысле свобода. Возможность злодейства неотделима от свободной воли, однако возможность недеяния, воздержания от зла — истинная печать свободы; найти силы утвердиться в благодати, остановив зло, не дать ему распространения, есть высшая степень свободы. Человек, в коем наиболее полно доминирует благодать Христа, следовательно, самый свободный человек.

Отличие в понимании  души Платоном и Августином во многом обусловлено тем, что Августин - христианский мыслитель, мысль которого не космоцентрична (греческая мысль), а антропоцентрична. Если греческая добродетель – есть проявление следования сути истинной природы вещей, а душа обращена к этой скрытой, сверхъестественной основе мира, то в христианском понимании человек – особое творение, жизнь которого должна быть подчинена божественным законом, отличным от законов тварного мира, природного мира. Хотя здесь мы можем обнаружить и сходство – подлинная основа мира и у греков и у христиан – идеальна и сверхъестественна, а значит, требует и в том и в другом случае своеобразный «отказ» от всего земного, материального, неподлинного и в себе и окружающем мире.